Г. Различные предположения
Так как связь между Посланием и разрушением Иерусалима является самым важным вопросом в решении датировки, все предложения можно разделить на две группы: до 70 г. и после 70 г.
1. До 70 года
Точную дату определить трудно. Так, одни ученые предлагают датировать Послание временем до 60 года154, другие - сразу же после Нероновских гонений155, третьи датируют его периодом непосредственно перед разрушением Иерусалима156.
2. После 70 года
Здесь мнения ученых также расходятся. Так, многие видят в Послании непосредственную угрозу гонения и связывают ее с Домицианом и потому датируют Послание десятилетием между 80 и 90 г.157 Против этой гипотезы говорит утверждение в 12.4, что читатели "еще не до крови сражались", которое никак не предполагает Нероновских гонений, если отношение к этой маленькой группе было менее жестоким, чем к большинству. Предполагаемое использование Посланий Павла также требует поздней датировки, так как необходим значительный промежуток времени для того, чтобы эти Послания получили широкое распространение158. Однако литературное сходство между Посланием к Евреям и другими Посланиями Павла недостаточно убедительно, если литературная зависимость этих писаний не позволяет установить их хронологический порядок. Сторонники ранней даты не придают большого значения литературному влиянию Павла на автора Послания, потому что факт его принадлежности к окружению Павла еще не объясняет многих параллелей с идеями и фразеологией Павла. Другой аргумент в пользу поздней даты основывается на предположении, что 2.3 относится ко второму поколению христиан, но оно могло также относиться и к первым членам общины159, и потому этот аргумент весьма неубедителен.
В свете всех этих данных более правильным очевидно будет считать, что Послание было написано либо непосредственно перед разрушением Иерусалима, если оно предназначалось для Иерусалимской церкви, либо непосредственно перед Нероновскими гонениями, если оно было послано в Рим.
Интерес к богословским влияниям в Послании появился только тогда, когда сомнению подверглось авторство Павла. До этого времени считалось, что оно написано Павлом и отражало его богословие. Но в последнее время были предприняты попытки опровергнуть это мнение и найти законное место Послания в развитии христианства. Первая сильная реакция проявилась в утверждении филонизма и сильного эллинистического толкования благовестил в Послании, но были и другие попытки, стремившиеся показать более тесную связь автора с древним преданием, павлинизмом и образом мысли ал. Иоанна.
А. Филонизм
Движение, которое считало Послание филоновским толкованием христианства, достигло своего апогея в конце XIX века и привело к полному отрицанию в нем павлинизма. Так, Э. Менего160, например, отрицал возможность какого-либо сходства между точкой зрения Павла и Посланием к Евреям и полностью отвергал зависимость его автора от Посланий Павла.
Никто не станет отрицать, что между творениями Филона и Посланием к Евреям, есть некоторое сходство, как например, тенденция к аллегории, почитание текста Септуагинты, одинаковые формулы цитирования, желание приписать важность даже молчанию Священного Писания (ср. Евр. 7.3), ссылка на Мелхисидека в качестве образа161, одинаковое толкование очевидного в свете реальности и много важных одинаковых слов и выражений162. Можно привести также такие примеры, как значительное внимание по отношению к личным именам (7.2), контраст между земным и небесным (ср. 9.23-24; 8.1 и далее), сотворенным и несотворенным (9.11), прошлым и будущим (2.5; 9.1 и далее; 13.14), преходящим и вечным (7.3, 24; 10.34; 12.27; 13.14)163. Возможно, что здесь, как и в александрийском иудаизме, есть сходство с фоном платоновской теории идей164, но антитезисы были присущи не только философам, но и богословам переходного периода от иудаизма к христианству. Однако выводы из этих данных привели к расхождению мнений.
Так, в настоящее время тенденция видеть прямую зависимость автора от Филона165 значительно ослабела, потому что литературное сходство не является доказательством сознательного использования одним автором творений другого. Но оно может указывать на один и тот же фон, а в случае Послания к Евреям на то, что образование автора находилось под влиянием филоновской философии166. И тем не менее даже с таким выводом нельзя полностью согласиться, потому что религиозная фразеология и идеи не могут считаться принадлежностью одного человека, и даже если язык и стиль автора Послания и указывают на некоторое сходство с творениями Филона, то их методы и взгляды совершенно разные. По сравнению с аллегоризацией Филона, которая характеризует весь его подход к толкованию Ветхого Завета, автор Послания не злоупотребляет этим методом, хотя и близко подходит к нему, как в случае с Мелхисидеком167. Длинный раздел о левитском культе связывают с предположением, что Христос выполняет все его предписания в Своем его исполнении, и в этом отношении писатель гораздо ближе придерживается древнего предания, чем Филон. Это приводит к еще одному различию. Филон рассматривает ветхозаветную историю не как собственно историю, а как фон для своих философских идей, тогда как для автора Послания история является историей в буквальном смысле, как показывает гл. 11. Вескость его аргументации была бы значительно слабее, если бы он разделял точку зрения Филона на историю. Э. Ф. Скотт168 находит еще одно различие в том, что Филон видит суть не в ритуальном, а духовном общении, тогда как автор Послания продолжает видеть выражение поклонения в жертве. Иными словами, его подход представляется более библейским. Его понимание Ветхого Завета основывается не на философских предпосылках, как у Филона, а исключительно на том, что Христос исполнил старый порядок. Если это и имеет какое-то сходство с филоновской теорией идей, то оно только поверхностное, потому что ранние христиане обычно считали христианское исполнение Ветхого Завета во всем "лучше" прежнего.
Что касается эллинизма Послания, то в нем нет ничего, чтобы не имело корней в раннехристианском предании. В то же время эллинистический фон автора позволил ему выразить в адекватной форме то, что фактически говорило предание169. Но хотя многие ученые170 продолжают усматривать в этом Послании александрийский подход к толкованию, уже появляется тенденция к отходу от данной позиции в сторону большего акцента на эсхатологические воззрения писателя, на чем мы и остановимся ниже.
Б. Древние предания
Параллельная, хотя и несколько более поздняя реакция против теории павлиниста, заключается в попытке найти корни происхождения Послания в древнем предании. Это движение имеет особое значение для установления современной актуальности Послания, так как оно предполагает, что автор являлся не просто древним писателем, не имевшим никакого отношения к главному течению в развитии христианства. Мы уже говорили о большом сходстве между Посланием к Евреям и речью Стефана171. Автор проявляет хорошее знакомство с фактами земной жизни Иисуса и знание синоптических Евангелий. Это еще не позволяет утверждать его зависимость от них, но важно, что в своей аргументации он дает три ссылки на синоптическое предание: это искушение Христа, очищение храма и разрыв завесы172. Однако о священстве мало говорится в самых ранних преданиях о первоначальной христианской проповеди, сохранившихся для нас в Деяниях, а так как оно занимает центральное место в аргументации автора, то надо полагать, что оно представляло собой естественное развитие древнего предания173.
Мы уже говорили об эсхатологическом подходе автора, который еврейское христианство унаследовало от иудаизма174. "Двухвековое" богословие несомненно отражено в учении Послания, согласно которому "грядущий век" уже наступил175. По мнению других ученых176, хотя размышления автора основаны на платоническом учении о двух мирах, он продолжает руководствоваться еврейской апокалиптической точкой зрения на историю.
В. Павлинизм
Несмотря на предполагаемое отсутствие павлинизма в толковании Послания, все же остается проблема его связи с учением Павла. Те, кто подчеркивает допавловское влияние, отрицают либо до минимума сводят влияние апостола на автора Послания177. Однако в нем есть много параллелей, которыми нельзя пренебрегать и которые говорят о гораздо большей связи между обоими писателями, чем это часто считается.
Г. Виндиш178 приводит несколько параллелей между Павлом и этим Посланием, из которых самым поразительными являются следующие:
1. Одинаковое учение о Христе, Его сияние славы и участие в творении (Евр 1.2, 3, 6; 1 Кор. 8.6; 2 Кор. 4.4; Кол. 1.15-17).
2. Его самоуничижение (Евр. 2.14-17;Рим. 8.3; Гал. 4.4; Фил. 2.7).
3. Его послушание (Евр. 5.8; Рим. 5.19; Фил. 2.8).
4. Его предание Себя в жертву за нас (Евр. 9.28; 1 Кор. 5.7; Ефес. 5.2).
5. Одинаковое отношение к Новому Завету (Евр. 8.6; 2 Кор. 3.9 и далее).
6. Одинаковое отношение к вере Авраама как к примеру для подражания (Евр. 11.11-12, 17-19; Рим. 4.17-20).
7. Одинаковое отношение к распределению в церкви духовных даров (Евр. 2.4; 1 Кор. 12.11).
8. Ссылка на те же ветхозаветные отрывки (например, Пс. 8 в Евр. 2.6-9 и 1 Кор 15.27; Втор. 32.35 в Евр 10.30 и Рим. 12.19; Авв. 2.4 в Евр. 10;38;Рим. 1.17 и Гал. 3.11).
9. Одинаковое употребление метафоры подвижничества христианской жизни (Евр. 12.1;1 Кор. 9.24).
Поэтому едва ли можно согласиться с мнением, что у автора Послания нет ничего общего с апостолом Павлом. По мнению Виндиша, либо ученик Павла, либо какой-то другой писатель, разделявший взгляды Павла, заимствовал одинаковые элементы из предания179.
Монтефьоре180, который также находит много параллелей между Посланием к Евреям и Павлом, выделяет 13 точек сопрокосновения между этим Посланием и Первым Посланием к Коринфянам, особенно 1 Кор. 1-4. Даже те, кто не согласен с теорией Монтефьоре об авторстве Аполлоса Послания к Евреям, должны признать поразительный характер этих параллелей. И для понимания этого Послания нельзя обойтись без учета его связи с Посланиями Павла181.