Собор духовенства Охридского архиепископства принял компромиссное решение: болгарские епископы были смещены со своих кафедр, но поставленные ими священники и диаконы сохраняли сан («как православные и получившие действительное рукоположение») и лишь должны были подвергнуться 4-месячной епитимьи. Их участие в заключении церковной унии с Римом не имело отношения к низложению епископов. Оно обосновывалось тем, что они заняли эти кафедры при содействии светской власти, согнав законных иерархов[52]. Эти свидетельства показывают, что, несмотря на подчинение власти римского престола, охридское духовенство воспринимало Болгарскую Церковь как православную, поскольку ни в вероучении, ни в таинствах и обрядах она ничем не отклонилась от православных традиций[53]. Опираясь на эти данные, болгарские ученые пришли к выводу о том, что церковная уния с Римом была осуществлена лишь в иерархическом, но не в каноническом отношении[54].
Некоторые наблюдения, сделанные болгарским исследователем В. Гюзелевым, позволяют внести в этот вывод существенные уточнения. Церковная уния с Римом и связанная с этим иерархическая зависимость Болгарской Церкви от римского престола находили выражение прежде всего в том, что возведение иерархов на епископские кафедры в Болгарии должно было происходить с санкции папы, который присылал из Рима паллий новопоставленному епископу. При Калояне в переговорах о заключении унии приняла участие и получила паллии от папы лишь часть болгарских епископов (среди них отсутствовал, например, митрополит такого центра, как Средец—София). Трудно сказать, какими обстоятельствами это было вызвано, но ясно, что в случае установления прочной иерархической зависимости Болгарской Церкви от Рима (что сопровождалось бы регулярной выдачей паллия новопоставленным митрополитам и епископам) в сфере воздействия римского престола оказались бы все болгарские епархии. В этой связи большой интерес представляют наблюдения В. Гюзелева над списками провинций и диоцезов Римской Церкви XIII–XIV вв., которые составлялись, конечно, на основе документов, находившихся в Ватиканском архиве. Как установил исследователь, в них фигурируют названия лишь тех епархий, епископы которых участвовали в переговорах о заключении церковной унии с Римом. В списках упоминалась лишь одна епархия Ловеч, настоятель которой не участвовал в этих переговорах[55]. Очевидно, сведениями о связях других болгарских епархий с Римом автор списков не располагал. Таким образом, получается, что, несмотря на заключенное соглашение, на практике при преемниках Калояна болгарские епископы не обращались за получением паллия в Рим, т. е. иерархическая зависимость также фактически не имела места. Стоит отметить также, что болгарские епископы не реагировали на приглашение папы и не приняли участия в работе Латеранского Собора 1215 г.
Правильнее было бы говорить поэтому о формальной зависимости Болгарской Церкви от Рима, никак не сказывавшейся на религиозной жизни болгарского общества и находившей выражение лишь в сфере внешних сношений. Формальная зависимость от Рима ограничивала контакты Болгарии с православным миром и облегчала возможность сношений с католическими государствами. Для царя Борила, основывавшего свою внешнюю политику на союзах с Латинской империей и Венгрией[56], сохранение формальной зависимости от Рима было фактором, благоприятствующим осуществлению его политических планов. Его преемник Иван Асень II в первые годы правления также искал сближения с католическими странами. Когда в начале 1219 г. было заключено соглашение о браке между болгарским царем и дочерью венгерского короля Эндре II, Иван Асень II обращался в связи с этим к папе Гонорию III, по-видимому, с просьбой об одобрении брака[57]. Позднее сохранение добрых отношений с Римом было необходимо для осуществления планов болгарского правителя, рассчитанных на мирное подчинение ему слабеющей Латинской империи: по соглашению с латинскими баронами он рассчитывал стать регентом при малолетнем императоре Балдуине, который должен был жениться на его дочери.
Сохранение формальной зависимости от Рима поддерживалось, таким образом, только благодаря определенной международной конъюнктуре, и она исчезла, когда конъюнктура изменилась. Исследователи давно установили, с какими двумя событиями были связаны эти перемены. Планы подчинения Болгарии Латинской империи потерпели неудачу: по договору, заключенному в апреле 1229 г. в Перудже при активном участии папы Григория IX, регентом при Балдуине стал бывший иерусалимский король Иоанн Бриеннский, на дочери которого женился латинский император. В августе 1231 г. новый правитель прибыл в Константинополь. Одновременно Иван Асень II нанес поражение эпирскому царю Феодору Комнину и овладел значительной частью его владений. Второе Болгарское царство, охватив огромную территорию от Адрианополя до Диррахиума, стало могущественной державой на Балканах.
В этих условиях произошел формальный разрыв унии между Болгарской Церковью и Римом. Важнейшие сведения об этом содержит письмо анкирского митрополита Христофора, экзарха Никейского патриарха в бывших владениях эпирских правителей, написанное в начале 1233 г. Ивану Асеню II[58] (введено в научный оборот В. Г. Васильевским). В письме Анкирский митрополит восхвалял болгарского царя за то, что тот «добрым образом соединил... то, что прежде злым образом было разъединено, и благоустроил в Загоре (название Болгарии в византийских документах.— Б. Ф.) православнейшее дело, которое не мог (устроить) никто из... предшественников». Очевидно, что под «соединением», пришедшим на смену «разъединению», Анкирский митрополит подразумевал восстановление общения между Болгарской Церковью и другими православными Церквами после отказа Болгарской Церкви от унии с Римом, которую соблюдали предшественники Ивана Асеня II и которую этот правитель разорвал.
В том же письме отмечалось, что глава Болгарской Церкви архиепископ Тырновский Василий, оставив престол, удалился на Святую Гору. Несмотря на уговоры встречавшегося с ним Христофора, он отказался вернуться, а затем вообще «отказался от архиерейства». Очевидно, решение царя о разрыве с Римом столкнулось с сопротивлением со стороны примаса — ставленника папы Иннокентия III. Вместе с тем избранный им способ сопротивления говорит о том, что вряд ли он мог рассчитывать на поддержку своей паствы. Митрополит Христофор передал Ивану Асеню II благословение патриарха и синода, вероятно, того самого, который принял 6 марта 1232 г. решение о посылке Христофора на Запад. Очевидно, к этому времени решение о разрыве Болгарской Церкви с Римом было не только принято, но о нем стало известно членам синода[59]. Этот вывод В. Г. Васильевского подкрепляется свидетельством из письма, отправленного папской курией архиепископу Эстергома 25 февраля 1232 г., в котором болгары уже фигурируют как «схизматики и еретики»[60].
Если учесть все сказанное выше о характере отношений между римским престолом и Болгарией, не может вызвать никакого удивления, что причины решений, принятых царем Иваном Асенем II, исследователи искали в первую очередь в политической сфере. При этом они обращали внимание прежде всего на следующие обстоятельства. Во-первых, когда не удались планы мирного подчинения Латинской империи, Иван Асень II вступил на путь военного подчинения этого государства, находившегося под особой опекой папского престола, и, следовательно, перестал нуждаться в добрых отношениях с Римом. Во-вторых, с включением в состав Болгарского царства бывших владений эпирских деспотов под властью болгарского царя оказались обширные территории, духовенство которых не признавало власти римского престола, а соответственно и власти тырновского примаса как ставленника папы, и перед Иваном Асенем II возникла задача обеспечения религиозного единства государства[61]. К этому следует добавить, что на присоединенных Иваном Асенем землях Македонии и Эпира отношение духовенства и населения к латинянам было существенно иным, чем на землях по другую сторону Балканского хребта. Жители Тырнова или Преслава с латинянами практически не сталкивались, и церковная уния, о чем говорилось выше, не внесла в их традиционную жизнь никаких серьезных изменений. Значительная часть Македонии, напротив, уже в 1-м десятилетии XIII в. побывала под властью правителей Латинской империи. Захватив Девол и Костур, они поставили в них католических епископов, и юрисдикция законных иерархов в этих городах была восстановлена лишь после перехода их под власть православных правителей — севастократора Стреза, племянника Калояна, и эпирского деспота Михаила[62]. Именно во владениях эпирского деспота враждебность к латинянам была особенно сильной. Здесь были совершены убийства латинских священников и даже одного латинского епископа[63]. Один из иерархов православной Церкви в этом регионе, митрополит Навпакта Иоанн Апокавк, выступал в 1220 г. против начатых Никеей переговоров о соединении Церквей, заявляя, что их нельзя вести, пока не прекратятся преследования православных. При коронации деспота Феодора Комнина ему ставили в заслугу успех в борьбе с латинянами[64]. Включение части владений эпирских деспотов в состав державы Ивана Асеня II могло способствовать лишь росту антилатинских настроений в болгарском обществе. Пытаться склонять к церковной унии население этих земель было рискованно и опасно, гораздо легче было разорвать унию между Римом и Болгарской Церковью, имевшую по существу формальный характер.