В 20-е гг. в ведущих капиталистических странах произошла серьезная структурная перестройка экономики, преодолена была послевоенная разруха, социально-экономические условия жизни улучшились. На первый план вышли отрасли массового производства — автомобильная, электротехническая, химическая промышленность. Новый технический уровень массового производства олицетворяли автомобильный конвейер, стандартизация, широкое применение типовых деталей, эффективные методы управления и организации трудового процесса с целью интенсифицировать его (система Тейлора — хронометрирование трудовых операций). Все это позволило резко повысить производительность труда, эффективность и прибыльность производства. «Автомобильный король» США Г.Форд, организовавший первый конвейер в 1914 г., в книге «Моя жизнь, мои достижения» изложил новые принципы организации производства и сбыта продукции и стал властителем дум американских и европейских бизнесменов.
Во второй половине 20-х гг. все ведущие капиталистические страны восстановили и затем превзошли довоенный уровень производства. Наиболее быстро экономическое развитие шло в США. Более чем на треть возросла по сравнению с довоенным временем международная торговля. В те годы американское слово «просперити» (процветание) выражало оптимизм и веру в наступившую эру бескризисного развития экономики. Важную роль в обеспечении экономического роста в ряде европейских стран играло государственное регулирование, дополнявшее рыночные механизмы экономического развития.
Экономическое развитие в капиталистическом мире проходило неравномерно. Если США, Франция, Германия развивались относительно быстрыми темпами, то Англия, большинство стран Южной и Юго-Восточной Европы отставали по темпам развития.
Экономическая стабилизация в капиталистическом мире оказалась непрочной. Главная ее слабость состояла в растущем к концу 20-х гг. разрыве между массовым производством товаров и низким платежеспособным спросом населения. Образно говоря, к началу 30-х гг. в конце автомобильного конвейера уже не толпились нетерпеливые покупатели. Назревал кризис сбыта товаров, которые скапливались на складах. Конкуренция и анархия производства, низкая покупательная способность населения неизбежно подводили капиталистическую систему хозяйства к экономическому кризису перепроизводства. Не спасали реклама, кредит, плата в рассрочку. 24 октября 1929 г. на Нью-Йоркской фондовой бирже началась паника: все хотели продать свои акции. Так пришел конец периоду относительного «процветания». Капиталистический мир, вслед за США, был ввергнут в пучину мирового экономического кризиса.
Особенности политической стабилизации 20-х гг. Первая мировая война глубоко потрясла основы европейского общества. Вышедшая вскоре после окончания войны книга О. Шпенглера «Закат Европы» во многом отвечала настроениям пессимизма и крушения идеалов. Революции, политические кризисы, обнищание народов требовали от правительств, политических партий нового политического курса. Несмотря на то, что насилие как метод управления применялся как в национальном, так и в международном (интервенции против революций) масштабах, наиболее эффективными в эти годы становятся иные средства контроля над обществом: реформы и политическое маневрирование. Это стало характерным и для ряда международных организаций. Созданная при Лиге Наций Международная организация труда (МОТ) включила в свои документы основные социальные и экономические требования профсоюзов и рабочих организаций, включая права на создание организации, коллективные договоры, справедливый наем, ограничение рабочей недели, отпуска и пр. Такой курс в первые послевоенные годы был характерен и для либеральных, и для социально-демократических партий. Социал-демократические партии впервые в политической истории Европы возглавили правительства или вошли в правящую коалицию с другими политическими партиями. В их рядах насчитывалось свыше 8 млн. членов и за них голосовали десятки миллионов избирателей. Росту влияния социал-демократов, расширению социальной базы партий способствовало введение после окончания войны практически во всех европейских странах всеобщего избирательного права. Получили это право также женщины, которые до войны его были лишены. Уже в 20-е гг. важную роль в политической борьбе играла пресса, представляя интересы разных социальных слоев и групп. Мощными средствами информации становились радио, кинематограф, зарождается «массовая культура». Реформистским настроениям в обществе и спаду социальных движений способствовала пропаганда идей «народного» и бескризисного капитализма.
Тенденция к реформам была свойственна не только странам с устойчивой, традиционной парламентской системой (Великобритания, США, Франция, Скандинавские страны), но и отчасти для вновь образованных европейских государств.
Однако в 20-е гг. демократизация, реформы и политическая стабильность наблюдались там, где важную роль в обществе играли рабочее и демократическое движения, где формировался устойчивый умеренно-реформистский центр, способный воздействовать на государственное руководство и противостоять деструктивным силам в обществе. Слабый центр в условиях обостренной ситуации оказывался неспособным преградить путь к власти правоэкстремистским силам, как это имело место в Италии, или леворадикальным, как это случилось в России.
Подобные тенденции к установлению авторитарных режимов при слабости демократических сил имели место в странах Южной и Юго-Восточной Европы (Венгрия, Болгария, Греция, Албания). Колебания «влево» и «вправо» происходили и в странах с демократическими системами государственного устройства. Во Франции «левый блок» (1924—1926 гг.) уступил свое место объединению правых партий. Кратковременным оказался также приход лейбористов к руководству правительством в Англии в 1924 г. Наконец, либерально-демократические и социалистические партии и группировки в Италии оказались бессильными противостоять наступлению фашистов, и там завершилось к концу 20-х гг. формирование тоталитарного режима. Европейская демократия со второй половины 20-х гг. испытывала серьезные удары со стороны как леворадикальных, так и праворадикальных политических сил. Кризис Веймарской республики явился наиболее показательным примером. Даже демократическая Северная Америка не избежала в 20-е гг. усиления политического консерватизма.
Экономический подъем и политическая стабилизация в 20-е гг. были характерны для всех капиталистических государств, но их темпы и методы государственного управления определялись конкретно-историческими особенностями отдельных стран.
В 20-е годы в рабочем движении европейских стран усилилось влияние реформистской идеологии социал-демократических партий. В то же время в годы стабилизации Коминтерн совершил поворот к сектантству, что особенно выразилось в теории «класс против класса», в характеристике социал-демократов как «левого крыла фашизма».
«Процветание» по-американски. Поздно вступив в войну и находясь далеко от театров военных действий, США понесли небольшие людские потери, но выгоды от участия в войне для бизнеса были огромны. Из должника Европы США стали кредитором. Нажившись на войне, США черпали из обнищавшей и разоренной Европы научные открытия, внедряя их в производство. США демонстрировали впечатляющие успехи новой техники и технологии. Впервые введенная Генри Фордом конвейерная линия в 1914 г. на автомобильном заводе в Мичигане позволила сократить время сборки машины с 14 часов до 1,5 часа. Поточное производство вводилось и в других отраслях. Началось массовое производство стиральных машин, холодильников, фотоаппаратов, проигрывателей, радиоприемников. К концу 20-х гг. каждый второй американец имел радиоприемник. Началась эра авиапассажирского транспорта. В 1927 г. Чарлз Линдберг на моноплане впервые совершил трансатлантический перелет за 33 часа. Артисты кино Мэри Пикфорд, Чарлз Чаплин приобрели мировую славу. Журналисты восхваляли 20-е гг. по-разному — «Век аспирина», «Век джаза», десятилетие «процветания» («просперити») и др. Все это верно, но это оболочка событий. В действительности США — страна контрастов. Бешеный ритм экономического развития, олицетворявшего материальный прогресс, новейшие достижения науки и техники, преобразование быта сочетались в 20-е гг. с воинственным политическим консерватизмом, торжеством идей экономического либерализма, «твердокаменного индивидуализма». Это была консервативно-охранительная реакция на революционные события в Европе. Бизнес требовал возвращения к «нормальности» довоенного времени, и прежде всего ликвидации мер государственного регулирования, регламентации и всякого вмешательства в дела предпринимателей. В этом было принципиальное различие в экономическом положении США по сравнению с европейскими странами, где реформы и элементы государственного регулирования становились обычной практикой. Предложения профсоюзов о повышении заработной платы в связи с ростом стоимости жизни в годы войны, требования железнодорожников и шахтеров о том, чтобы правительство взяло в государственную собственность эти отрасли, начавшаяся послевоенная полоса стачек — все это бизнес ассоциировал с большевизмом и угрозой революции. Отсюда и «красная паника» по поводу якобы планов анархистов свергнуть правительство. Ряд актов индивидуального террора в 1919—1920 гг. подогрел истерическую кампанию искоренения «красной угрозы». Одна бомба была взорвана у дома генерального прокурора Митчела Палмера, другая на Уолл-стрите, погубившие несколько десятков человек. Палмер из прогрессиста стал ревностным гонителем профсоюзов, рабочих организаций. «Палмеровские рейды» привели к аресту тысяч американцев и иммигрантов, и из них несколько сот были депортированы. Николо Сакко и Бартоломео Ванцетти, два итальянца-иммигранта, были ложно обвинены в убийстве заводских охранников и приговорены к смертной казни. Активизировали свою деятельность организации ку-клукс-клана. На юге в ряде штатов было запрещено преподавание знаний, противоречащих буквальной интерпретации Библии. Школьный учитель Джон Скопе был привлечен к суду и осужден за преподавание теории эволюции Чарлза Дарвина («обезьяний процесс»).