Сегодня, если идешь по дороге во время дождя, можно обнаружить совсем маленькие следы. Особенно здесь, у Гётеанума вы можете их заметить: их оставляют дождевые черви, ползающие снаружи. Вы видели, как особенно в дождливый период повсюду выползают дождевые черви. Где находятся эти дождевые черви в другое время? В другое время они обычно находятся в земле, они ползают под землей, проделывают там норы, по которым они ползают. Видите ли, если бы этих дождевых червей не было, наши поля были бы гораздо менее плодородны. То, что дождевые черви выпускают, выделяют в почву, делает пахотную землю более плодородной. Не надо думать, что в природе существует что-то ненужное.
Так обстояло дело и с теми гигантскими устрицами в древнее время. Они постоянно выделяли в земной «суп» то, что выдавливалось из них как слизь. Тем самым они все снова и снова освежали этот земной «суп», все снова оживляли его.
Впрочем, эта история развивалась так: в настоящее время в земле — ведь земля и сейчас смешивается с тем, что выделяют улитки и дождевые черви, — в настоящее время все это в земле отмирает. Можно с успехом использовать то, что в качестве своих навозных выделений дождевые черви вносят в пашню; в известном смысле хорошо использовано может быть даже то, что как свои навозные выделения предоставляют улитки. Не только на пашне, но и на лугах очень и очень хорошим удобрением может служить то, что в качестве слизи оставляют на земле улитки. Но то, что таким образом вносится в землю нынешними животными, лишено жизни, не становится живым.
Однако в те времена, о которых я говорю, когда эти гигантские устрицы откладывали продукты своих выделений в земной «суп», это было нечто поистине замечательное — в настоящее время еще происходит нечто подобное. Процесс оплодотворения у некоторых низших животных, а иногда и у более высокоразвитых животных, происходит не так, как происходит он у высших животных и человека. Оплодотворение у некоторых, скажем, рыбообразных, у амфибий или черепаховых осуществляется так, что откладываются яйца, они откладываются где-нибудь, так что лежит целая куча яиц, там, где их отложила самка. Самец же просто орошает их своей семенной жидкостью, это происходит вне самки; таким образом, яйца становятся оплодотворенными, находясь вне самки. Это происходит и сейчас. Так что можно сказать: самка откладывает где-нибудь свои яйца и уходит. Самец находит эти яйца, оплодотворяет их и тоже уходит. Происходит наружное оплодотворение. Однако оно может оказаться несостоявшимся, и ничего не выйдет из яиц, если на эти оплодотворенные яйца не будет светить Солнце. Если Солнце не светит на них, то из них ничего не выйдет, тогда они погибнут. Если же Солнце освещает эти оплодотворенные яйца, то из них появятся новые животные. Это происходит и сегодня.
В то время, когда гигантские устрицы плавали в земном «супе», слизь, поступающая в Землю, действовала так, что из самой Земли все снова и снова возникали новые гигантские животные. Старые животные умирали, но из самой Земли возникали все новые животные. Сама Земля постоянно порождала таких в высшей степени неуклюжих, но огромных по размерам животных. Сама Земля оплодотворялась тем, что выделяли эти животные. Вы можете представить себе это так: когда-то земная жизнь состояла в том, что вся Земля в целом была живым существом. Но жизнь эта должна была поддерживаться тем, что тут, наверху, эти животные выделяли в качестве слизи. Если бы этот густой «земной суп» оставался сам по себе, то и эти более плотные животные скоро вымерли бы. Но благодаря их выделениям жизнь Земли постоянно поддерживалась, сохранялась, и Земля постоянно производила из себя таких существ. Они, в свою очередь, оплодотворяли Землю, и она получала способность снова выращивать из себя самой таких животных.
Но названные животные не могли бы выделять эту слизь, если бы не существовало при этом нечто другое. Видите ли, Земля представляла собой страшно густой «суп», однако я говорил вам: слизь у этих животных была гораздо жиже, чем этот земной «суп», значительно жиже. Отчего же получалось так, что эти животные могли иметь такую жидкую слизь? Представляется невозможным, чтобы животные могли иметь слизь более жидкую, чем Земля в целом. Земля тоже была тогда своего рода кашей, слизью, но чрезвычайно плотной; однако постоянно возникали эти жидкие клубки слизи. Почему они возникали?
Видите ли, господа, если вы возьмете стакан воды, в которой растворена соль, то может произойти так, что соль выпадет вниз в осадок. Соль сосредоточится внизу на дне как осадок; но от этого вода станет жиже, станет менее плотной. Только пока соль была растворена, вода была плотной. Теперь вода стала более жидкой, поскольку соль находится вне ее. Следовательно, позднее вы имеете более жидкую воду вверху, и более плотную, соленую, внизу. А если сейчас я проделаю такую вещь; я переверну этот стакан — не правда ли, если бы я это сделал, то вся соленая вода просто вылилась бы оттуда и ничего бы не получилось. Но вот у этих древних животных это получалось, они могли переворачиваться. У этих древних зверюшек было так: тут находилась загустевшая земля, тут нечто образовывалось. Сверху находился чешуйчатый панцирь, а дальше, снизу — слизь. Что же представлял собой этот чешуйчатый панцирь? Он был ничем иным, как тем, что выделялось из окружающей земной массы. Точно так же, как соль из воды выпадает вниз, так и эта сгустившаяся, совсем плотная масса, которая, собственно, и образовывала такой, подобный черепашьему, чешуйчатый панцирь, тоже выделялась, но не вниз, а вверх, так что внизу оставалась более жидкая фракция. Затем это подобие перевернутого стакана — или голова — могло высунуться из воды. Только соль при этом оказывалась сверху.
Что же затем происходило с этой солью? Вернемся теперь назад, господа, к тому, что делает собака, если у нее есть рана. Если у собаки есть рана, она ее зализывает. Затем она выставляет ее на Солнце; рана тогда уплотняется, а то, что находилось в ране, погибает. В противном случае появились бы бактерии, рана стала бы увеличиваться, и собаке пришел бы конец. Видите ли, тут образуется корочка, струпья, из того, что находилось внутри. Слизь, которую собака наносит на рану, это нечто, происходящее изнутри; если на нее сверху светит Солнце, то благодаря жару слизь уплотняется.
Точно так же было и у этих животных в древности. Солнце светило сверху на этот земной «суп», и вследствие того, что Солнце светило на него, в отдельных местах возникали такие уплотнившиеся утолщения, которые возникают у собаки на ране. Это были оболочки, скорлупы. А под ними, поскольку возникало уплотнение, оставалась более жидкая слизистая масса. Вот так и возникали эти гигантские устрицы. Но эти гигантские устрицы не могли бы образоваться, если бы не светило Солнце. Иначе это было бы невозможно. Итак, теперь перед нами нечто достойное внимания; тут мы имеем Землю — я хочу сейчас нарисовать ее совсем маленькой — на Землю днем светит Солнце, и Солнце выбирает, вытягивает из Земли наружу эти гигантские устрицы. Мы могли бы, следовательно, сказать: было время, когда Земля была неким густым супом, и вследствие того, что она снаружи освещалась Солнцем, образовывались такие животные.
Однако в этом случае оказывалась бы ненужной способность Земли оплодотворяться с помощью той слизи, которую оставляли позади себя животные, плавая по земному «супу». Эта способность была бы бесполезной. Следовательно, должны были существовать еще иные свойства во внутреннем организме Земли. Она должна была быть подобна яйцу. Только в таком качестве она могла быть оплодотворенной. Разве это непонятно? Земля когда-то должна была быть как яйцо. Только в этом случае она могла стать оплодотворяемой.
Тут нам следовало бы рассмотреть, что должно происходить с таким яйцом, чтобы оно могло быть оплодотворено. Мы подошли к такому состоянию Земли, когда она представляла собой нечто вроде густого земного «супа». Существа, которые могли ее оплодотворять, были — можно так выразиться — существами мужского пола, их мы уже смогли бы обнаружить в это древнейшее время. Но то, что Земля должна была быть единым женским Существом, — это нам еще предстоит обосновать, мы должны теперь подойти к этому. Мы должны подойти к тому, каким образом Земля могла быть когда-то исполинским яйцом.
Видите ли, господа, если имеют намерение подойти к чему-то подобному, это равносильно тому, что хотят исследовать мир, пусть даже немного. Тут я должен обратить ваше внимание, пусть несколько комическим образом, на совсем иную область, обратить ваше внимание на нечто, существующее по сей день, хотя в столь, так сказать, разжиженном состоянии, что многие люди даже не доводят всего этого до своего сознания. Действительно, ведь не только из любви к таинственности поэты отправляют влюбленных на прогулку под Луной, в лунное сияние, если хотят описать завязку любовного романа или речи влюбленных. Лунный свет имеет в себе нечто, чрезвычайным образом возбуждающее фантазию человека.