Первые серии видений отражают эту неразрывную связь. Мы слышим о верном свидетеле и неверном преследователе. Бог и прославляет, и судит историю Церкви. Дождь проявляется двояким образом: он дарует благословение и наводит проклятие, животворящий ливень и смертельную бурю — и Церковь тоже имеет два лица.
· * Мф. 8:30; 10:23; 17:9; Лк. 7:34; Ин. 5:3 и др.
ГЛАВА 1
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ЦЕРКВЯМ
(Откровение 1:11 — 3:22)
Песах (Пасха)
Не является простым совпадением тот факт, что первое видение семи церквей переносит нас в пространство «посреди семи светильников». Это должно напоминать читателю о том, что храмовые светильники были также частью утвари, захваченной после разрушения римскими войсками Храма в 70 г. н. э., о чем свидетельствует его изображение на рельефе триумфальной арки Тита в честь победы над Иерусалимом. Этот образ в видении означает, что уничтожение Храма не указывает на конец взаимоотношений человека с Богом. Очевидно, что эти светильники, которые, казалось, бесследно исчезли в римских сокровищницах, все еще существуют в этих семи церквях, и среди них находится Всевышний. Он не оставил Свой народ без Своего водительства в тяжкий час исторических испытаний. Бог все еще со Свои народом , как шехина (присутствие Божье) была с Израилем: «И буду ходить среди вас» (Лев. 26:12). Последние слова Иисуса перед Его вознесением выражали то же обетование: «И се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь» (Мф. 28:20). Именно шехина (огненное облако) сопровождала исход евреев из Египта (ср.: :Господь «в пламени огня из среды тернового куста» в Исх. 3). Подобно этому, присутствует и Сын человеческий с глазами — «как пламень огненный» (Отк. 1:14) и лицом — как солнце, сияющим в силе своей (ст. 16), и ногами — подобно «халколивану [бронзе], как раскаленные в печи (ст. 15), и Он поддерживает постоянный свет в светильниках и направляет путь народа Своего. Это видение облаченного в золото Сына человеческого сливается воедино с брильянтовым сиянием светильников, озаряя грядущую славу золотого Иерусалима.
После вести о Субботе теперь Апокалипсис возвещает о Пасхе через аллюзию на смерть и воскресение Иисуса (ст. 18) 1 и о шехине, присутствии Божьем среди Своего народа. Пасха — это праздник, который следует после Субботы в Лев. 23 (ст. 4–14), и это первый годовой праздник еврейского календаря (Исх. 12:2). Пасха является воспоминанием об Исходе и сотворении Израиля. Но она заключает в себе больше, чем день воспоминаний — она говорит о надежде и ожидании Мессии. Жертва агнца символизирует песах: ангел-губитель проходит мимо домов, косяки дверей которых помазаны кровью этого агнца, и укрепляет надежду на грядущее избавление (Исх. 12:7, 13). Запрет сокрушать кости агнца указывает на воскресенье 2. Опресноки (хлеб без закваски), или маца — это напоминание о кочевом образе жизни народа, единственная надежда которого на Землю обетованную (ст. 11). Даже в еврейской литургии, в агаде (назидательное сказание, легенда) из поколения в поколение передается возглас надежды: «Следующий год в Иерусалиме» (лешана хабаа бирушалайм). Аналогичным образом, в христианской традиции, Вечеря Господня — Евхаристия, воспоминание о последнем песахе Господа — повторяет ту же литургическую формулу с обетованием: «Истинно говорю вам: Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием» (Мк. 14:25). Это обетование впоследствии апостол Павел будет рассматривать в эсхатологическом контексте: «Ибо всякий раз, когда вы едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет» (1 Кор. 11:26). Необходимо также отметить, что раннехристианская евхаристическая литургия завершалась арамейским словом: Маран — та, (Маранафа): «Гряди, О Господь», что подчеркивает упование и надежду на пришествия Господа ранних христиан.
Семь церквей
Неразрывное единство, тесное переплетение между будущим и прошлым лежит в самой сердцевине этого пророческого видения и является ключом для нашего понимания его. Пророк видит, то, «что есть, и что будет после сего». (Отк. 1:19). Мы должны читать послание церквям, существовавшим во время Иоанна, также и в пророческом контексте — как послания будущим церквям. Этот отрывок также указывает на подобного рода истолкование. Здесь церкви сравниваются со светильниками, которые держит в правой руке Сын человеческий (ст. 16, 20). Древние верили, что звезды определяют судьбу человека, и астрология была популярна, особенно в Месопотамии — как средство предсказания будущего. Авторам Библии это было хорошо известно, о чем свидетельствует книга Иова: «Можешь ли ты связать узел Хима и разрешить узы Кесиль? Можешь ли выводить созвездия в свое время и вести Ас с ее детьми? Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?» (Иов 38:31–33). В более поздние времена в иудаизме бытовало поверье, что у каждого человека есть покровительствующее ему небесное тело, маззаль, т. е. звезда, которая направляет его или ее жизненный путь 4.
Тот факт, что Бог держит звезды в Своих руках, указывает на Его контроль над ними. Говоря о Своем Боге как о Небесном Боге, пророк Даниил также указывает на вавилонских астрологов: Его Бог владычествует над звездами, и над человеческой судьбой 5. Выходя за рамки церквей своего времени, Иоанн указывает и на будущие церкви. Это подтверждается и числом семь, которое носит здесь символический смысл.
С древнейших времен число 7 известно как число символическое. В культуре шумеров, вавилонян и израильтян 6 число 7 рассматривалось как символ полноты и совершенства. В период между Ветхим и Новым Заветами под влиянием Пифагора (V в. до н. э.) символизм чисел, особенно 7, был очень популярен 7. В Апокалипсисе широко используются символические числа, в том числе 7. Цифра 7 встречается в Новом Завете 88 раз, из них 56 раз в Апокалипсисе: семь светильников, семь звезд, семь печатей, семь духов, семь ангелов, семь язв, семь рогов, семь гор и т. д. Сама структура книги подчинена числу семь.
Мы не должны рассматривать семь церквей строго в буквальном смысле. Действительно, едва ли, можно сказать, что цифра семь отражает общее число церквей в Малой Азии того времени: нам известно, что их было гораздо больше. В Апокалипсисе не упоминаются, например, такие две церкви, как в Колоссах и и Иераполе, о которых говорится в Новом Завете. 8. Семь церквей в Апокалипсисе представляют Церковь в целом, и такое истолкование известно уже из рукописи III в. н. э. 9. Заключительная ремарка в конце каждого послания к церкви: «Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам» 10 — по-видимому, адресована более широкому кругу читателей. Эти послания обращены ко всем церквям, и каждая из них может извлечь из них что-то полезное для себя, и об этом ясно сказано в четвертом послании, к церкви в Фиатире, где приводится такая фраза: «и уразумеют все церкви» (Отк. 2:23).
Семь церквей были выбраны не только как часть знакомой пророку окружающей обстановки (он бывал там и был знаком с ситуацией в них), но и в качестве прообразов, в символическом смысле. Использование в пророчестве географической обстановки было широко распространено в Израиле. Так, пророк Михей строит свое видение о будущем, вплетая в ткань своего пророчества названия палестинских городов. 11. Аналогичным образом, Даниил использует географию и стратегическую ситуацию на севере и юге для изложения своего пророческого видения. 12. Даже последовательность посланий к церквям определяется географией: маршрутом, по которому перемещается путешественник. 13.
Переходя постепенно от одного послания к другому, мы замечаем, как Иисус в каждом последующем из них становится все ближе к церкви.
1. Ефес: Ходящий посреди семи золотых светильников (Отк. 2:1).
2. Смирна: Который был мертв, и се, жив (ст. 16)
3. Пергам: Покайся; а если не так, скоро приду к тебе и сражусь с ними (ст. 16)
4. Фиатира: только то, что имеете, держите, пока приду (ст. 25).
5. Сардис: Если же не будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать (Отк. 3:3)
6. Филадельфия: Се, гряду скоро (3:11)
7. Лаодикея: Се, стою у двери (3:20).
Но только проникнув в саму суть посланий, мы сможем понять намерение пророка, его профетическую весть. Исторический ландшафт христианства не усыпан розами. Христианство видит себя в обстановке кризиса и трудных испытаний — бурь и штормов — когда открываются сложные и болезненные моменты истории.
По мере чтения этих обращенных к церквям писем мы отмечаем в них не только пророческое, но и их пастырское звучание. Как уже отмечалось, эти послания к семи церквям касались и церквей, которые существовали при жизни Иоанна (претеристское истолкование), и тех, кто имеет ухо — «да слышит, что Дух говорит церквам» (символическое истолкование). И теперь, когда мы входим в третье тысячелетие, мы сами находимся на историческом горизонте этих сбывающихся пророчеств. Наряду с претеристским и символическим интерпретациями пророческое истолкование — которое мы можем проверить, сопоставляя с современными событиями — неизменно представляется как более важное.
Эфес
По дороге с острова Патмос первая остановка находится в Эфесе, одном из самых крупных портовых городов того времени. Огни города были видны морякам далеко в море. То, что Эфесская церковь представляет собой первую церковь и первый светильник в Апокалипсисе, не является случайным. Иоанн начинает свой цикл посланий с аллюзии на Эдемскимй сад, подобно тому, как Даниил в своем введении указывал на первое царство, Вавилон 14: «Побеждающему дам вкушать от древа жизни, которое посреди рая Божия» (Отк. 2:7).