Текст и смысл.
Несмотря на обилие и прозрачность привлеченных значений, текст прежде всего озабочен не означиванием, а смыслообразованием. Порождающая сила текста проявляется прежде всего в смысловой динамике; смыслы оживляют необъятные ассоциативные поля автора, разнообразно и плотно обволакивают означаемые, производят такие непредсказуемые содержательные «смеси», словно текст является местом магии и алхимии. Он, как «машина по производству смыслов» (М. Мамардашвили), генерирует их и в своем непосредственно прочитываемом поверхностном слое, где они изливаются потоком связей и дефиниций референтов, и в слое подтекста, читаемом со специальными понимающими усилиями, и, наконец, в глубинном слое, отбрасывающем тени загадки на понятные содержания. Проникая в общепонятную систему значений, смыслы превращают текст в неповторимое и необратимое событие жизни автора. В отношении текста к читателю и культуре смысл хранит авторскую индивидуальность и уникальность. Смыслообразование касается всех явных и неявных референтов текста и включено в любые акты рационального и иррационального оперирования ими. Референтами выступают «вещи», «другие», «жизнь», «я автора» и т. д., и смыслы генерируются внутри сознательных, рефлексивных и бессознательных действий с ними. В зависимости от соотношения логических, образных, символических, интуитивных и эмоциональных составляющих данных действий, обозначенные смыслы сплетаются в эксплицированные, воображаемые, проигрываемые и виртуальные тексты и формируют в их пространстве расширяющиеся научные, художественно – литературные, поэтические, риторические и бытовые «топосы». Каждый представлен большим количеством высказываний, не только непосредственно вложенных и переходящих друг в друга, но и разделенных более или менее крупными фрагментами текста. Соответственно и смыслы высказываний в общей содержательно - текстовой структуре либо прямо перетекают друг в друга, либо неожиданно сцепляются на значительном текстовом отдалении, либо во множестве сбегаются к определенному тематическому «узлу». Содержание текста, отмеченное властью смысла, является сложным для понимания. Дело не в том, что это, к примеру, научный труд, перегруженный специальными терминами и предложенный профану. Текст ученого, построенный по динамическому принципу, проблематичен прежде всего для компетентного коллеги, вовлекая его в интереснейшую работу–игру по расшифровке самодвижущихся смыслов автора, как в аспекте «творческих приемов», так и в плане приращения знания. Особенно хорошо смысловое переполнение иллюстрируется текстами современной литературы и гуманитарных наук, включая философию и некоторые направления психологии. Они обещают читателю настоящие «взрывы смыслов», переживаемые как открытия, откровения, когнитивные шоки, «взгляды в бездну». Источники этой взрывной силы заключены, по-видимому, в следующих свойствах текста.
- Текст может показывать невозможное, немыслимое, но составляющее предмет бессознательных желаний читателя.
- Текст помещает читателя перед лицом тайны, пробуждающей острое любопытство, влекущее читателя вглубь содержания на грань дозволенного.
- Означаемым текста свойственна неопределенность; их прояснение всегда откладывается на будущее.
- Текст создает увлекательную двусмысленность, приоткрывая искусный подтекст.
- Противоположные смыслы текста не конфликтуют, а существуют внутри друг друга.
- Текст не боится алогизмов, легко входя в смысловое противоречие и усиливая тем самым свою загадочность, незавершенность.
- В тексте парадоксально соотносятся идеальность языка, уход от языковой правильности и почти «исчезновение языка».
- Текст не избегает бессмыслицы, речевого беспорядка, следуя воображению, ассоциативному мышлению и интуиции.
- Текст допускает разрывы сознательных содержаний, отсылая читателя к неосознанной семантике автора.
- Генерируя вопросы о сверхзначимом, проговаривая «невыразимое» читателя, текст вызывает у него тревогу и наслаждение, может поглотить до забытья.
- Текст, больше укрывающий, чем выставляющий, должен быть именующим и символическим, даже там, где нужно показать строгие концептуальные содержания.
- Проницаемость текста для читателя устанавливается не благодаря его понятности, а вследствие «рефлексивной провокации», когда «я» читателя притягивается к содержанию не исчезающим вопросом: «Что это для меня?».
- Текст как «ткань» или «ковер» создается из множества речевых составляющих, собирающихся в ведущие мотивы общего рисунка, подобно цветам, элементам текстуры, деталям орнамента и т. д.
- К указанным «мотивам» можно отнести: сквозные смысловые линии или «парадигмы» текста, речевые жанры, текстовые коды, авторские стили – все, что по принципу «контрапункта» удерживает подвижное единство смысловой множественности текста.
Последнее свойство особенно отличает текст от классического произведения, стремящегося к состоянию монолита, то есть идеальной цельности и единообразия в культурно -тематическом, стилистическом и семантическом аспектах.
Множественность текста.
Ее наиболее ярким проявлением выступает, согласно Р. Барту, соединение высказываний в разнообразные коды, поднимающие на поверхность текста многомерный культурный и речевой опыт автора. Не показываясь явно, они обеспечивают сверхтекстовую и интертекстовую организацию, синтезируя «уже» виденное – слышанное – помысленное –сказанное - сделанное. Мощным кодом, определяющим интеллектуальность и реалистичность текста, является код знания. Его создают: научные данные о референтах; моральные оценки действующих лиц; приемы доказательства, обоснования и достижения убедительности авторской позиции; датирование и определение времени течения описываемых событий; данные об их временной последовательности и общечеловеческой, национальной, социальной, индивидуальной значимости. Перечисленное структурируется в научный, научно-этический, риторический, хронологический и исторический культурные субкоды. Их дополняет код коммуникации или адресации, объединяющий высказывания, которые обрисовывают ожидания автора к читателю, его образ и запросы к тексту. Одним из основных ожиданий является вовлечение читателя в тотальное, не пропускающее ничего чтение, доверяющее тексту как источнику удовольствия, не исчерпывающемуся по его завершении. Текстом обещается самая «дорогая» и изысканная «услуга» своему «пользователю». Следующий - символический код, который образуют высказывания, оперирующие символами. К ним могут относиться элементы магических и мифологических знаний, понятия религиозных и эзотерических систем, философская символика, символические понятия психоанализа и глубинной психологии, личные символы автора. Благодаря ему, в какие-то моменты разбиваются рациональность и логический порядок текста, но прежде всего для того, чтобы усилить вопрошающую активность читателя, показать возможности «перевертывания» и «обращения» привычной логики.
Присутствие фабулы в тексте задает непрерывное изменение жизненных положений действующих лиц, вызванное сменой ситуаций, событий, действий и поступков героев. Эта линия активности сюжета и персонажей, придающая тексту динамизм, эквивалентный движению реальной жизни, обозначается как акциональный код. Наконец, обязательная интенция к продолжению уже законченного текста обусловлена скользящей формой многих высказываний, не выражающих все, что наполняет их имплицитное содержание. Текстом охраняется собственная несказанность и эвристичность, неявно повторяется вопрос, остающийся без ответа; иногда это касается чего-то такого, что исключается культурой из своего наличного и даже возможного опыта. Не то беззаконье, не то заповедность текста отмечают в нем код загадки. (11)
Для М. Бахтина основными сквозными образующими текста являются речевые жанры, непосредственно формирующие типы открытых высказываний по признакам тематического содержания, стиля и композиционного построения. Обширный жанровый репертуар текста зависит от его связей с многими сферами деятельности, в которых он участвует и на которые оказывает интеллектуальные, идеологические, эстетические, прагматические, психологические влияния.. Разнородность деятельностей и их принадлежность в различным классификациям сказываются на научном упорядочении речевых жанров.
Одно из детализированных объединений жанров содержит: бытовой диалог, рассказ, письмо; военные команды и приказы; деловую документацию; публицистические выступления; научные разработки; литературу от поговорки до многотомного романа.
Другая – обобщенная - классификация, основанная на противопоставлении простой «бытовой» и сложной «идеологической» деятельности, включает «первичные» и «вторичные» речевые жанры.
Еще одна детальная разбивка жанров дает их континуум, где все формы, реализуясь внутри текста, могут перетекать друг в друга: интимная речь – фамильярная – салонная – кружковая – обыденная - политическая – публицистическая – научная – философская – литературная – народная и т. д. ( 14 )