- Образы-символы, фантазийные образы, сновидения, патологические представления допускают в свои структуры элементы, не имеющие распространенных аналогов в привычном для субъекта мире. Элементы могут обладать необычными размерами, неординарными модальностью и интенсивностью, ирреальными очертаниями. Соотношения элементов также часто выходят за пределы обычного. Устанавливаются связи, не характерные для повседневно воспринимаемых и понятийно определяемых реальностей. Например, образу может быть присуща качественная двойственность; сквозь элементы с положительными свойствами могут проступать элементы с противоположными характеристиками; противоречивые фрагменты мерцают, сменяя друг друга; общее качество образа может сменить «знак» своей ценности для личности. Обращаются нормальные временные и пространственные отношения: обычно разделенное становится единым, существующее только в составе целого превращается в автономное, объективно разнесенное во времени совершается одновременно, нарушается порядок последовательности в событийных структурах, виртуальные образы приобретают в проживании качества непространственности и вневременности.
В воссоздании Теофиля Готье («Клуб гашишистов»), мимолетные фантазийные образования, олицетворяющие при наркотическом опьянении архетип «грозного шутовства», выглядят так:
«Дальше бесновались персонажи забавных снов, уродливые создания, безобразная помесь человека, животного и домашней утвари, монахи с колесиками вместо ног и котлом вместо живота, воиныв латах из посуды и с птичьими лапами, размахивающие деревянными саблями, чиновники, крутящиеся на вертеле, короли с башней в форме перечницы вместо ног, алхимики с мехами вместо головы, развратницы, сделанные из тыквы с прихотливыми выпуклостями…Все это шевелилось, ползало, бегало, прыгало, хрюкало, свистело, как в «Вальпургиевой ночи» Гете.» (40, с. 256)
- Структурность представлений детерминирована особым состоянием субъекта, которое по-разному можно определить как «ожидание целого», «установку на целое», «априорное понимание целого» и т. д. Сознательно оно дается как предпочтение целостности и завершенности рассеянию и хаосу.
Благодаря ему, мы устойчиво придерживаемся представлений, подобных нормальным перцептивным структурам и поэтому сохраняющих наше интеллектуальное равновесие с окружением и убеждение в возможности разделить знание о мире с другими. Интенция к целому позволяет, кроме того, порождать структуры еще не существующего или удерживать в составе структур необычные компоненты, так, что эти воображаемые целостности становятся при их опредмечивании. убедительными для других. Указанное свойство позволяет безошибочно различить хороший и плохой гештальт, структуру зрелую, богатую, завершенную и структуру становящуюся, с пустотами, неопределенностью динамики. Вследствие расположения к целостным представлениям, нам дано оценить элементы образной структуры как ведущие или подчиненные, необходимые или заменяемые, закономерные или случайные, недостающие или лишние, улучшающие или ухудшающие целое, укрепляющие или расшатывающие его.
Особая ценность установки на целое проявляется в случае расцвета способности, которую Гете назвал «творящим талантом». В современном понимании, он формируется в виде гигантского индивидуального ментального образа прошлого, настоящего, возможного и трансцендентного миров, где в невероятном богатстве элементов каждый из них и каждая их связь готовы в любой момент образотворчества к спонтанному и совершенному взаимослиянию в бесконечное множество новых целых. В самонаблюдении Гете, его способность порождать образное целое актуализировалась постоянно, и на ней он основывал всю свою жизнь.
«За последние годы мой творящий талант ни на мгновенье не изменил мне; впечатления дня ночью нередко превращались в стройные сновидения, а едва только я открывал глаза, как мне являлось либо новое и причудливое целое, либо часть чего-то уже существующего.» ( 35, с. 541)
- Эрих Нойманн, исследовавший процессы культурного и индивидуального развития архетипических образов-символов, построил примечательную структурную модель генеза человеческих представлений. Первоначальное состояние архетипов определяется как их неразделенное существование внутри коллективного бессознательного. Они имеют форму диффузного, рассеянного внесознательного образа мира, обладающего непрерывностью и ассимилирующего все эмоциональные влияния на человека. Затем в слиянии архетипов с неоформленным содержанием появляются признаки структуризации. Начинается процесс фрагментации архетипов, их выделения из целого, «расщепления», «отщепления», «изъятия» из бессознательного посредством пробуждающегося сознания. Этот процесс сопровождается конкретизацией эмоциональных компонентов архетипов, и те, которые способны подавить Эго, устраняются из сознания. Дифференцированные архетипы обрастают богатым предметным содержанием с амбивалентными и тонко различенными эмоциональными наполнениями, которое постепенно обобщается в универсальные образные «системы личности». Каждая система ( Отец Прародитель, Великая Мать, Эго - герой и т. д. ), будучи элементом живописного мира архетипов, сама в свою очередь проходит многие стадии фрагментации. Так, на определенных стадиях сознание фиксирует двойственность архетипов и их противоречия.
«Давайте возьмем в качестве примера архетип Великой Матери. Он сочетает в себе приводящее в замешательство множество противоречивых аспектов… Развитое сознание может различать эти аспекты, но первоначально архетип действовал на Эго со всей силой своей парадоксальности… Двойственность архетипа разрывается сознанием. С левой стороны выстраивается отрицательный ряд символов: Смертоносная Мать, Великая Блудница Вавилона, Ведьма, Дракон, Молох; с правой - положительный ряд, в котором мы находим Добрую Мать, которая как София или Дева порождает и вскармливает, указывает путь к возрождению и спасению. Там - Лилит, здесь - Мария; там - жаба, здесь - богиня; там - кровавая трясина, здесь - Вечное Женственное.» ( 101, с. 337)
Фрагментация архетипов как основная закономерность их осознания идет при опосредовании абстрактными процессами, вырывающими у бессознательного сначала образный символ, затем символическую идею и символическую концепцию. И образы, и идеи, и концепции в данном случае выступают всеобщими гештальтами понимания и интерпретации человеческой жизни, становления сознания и развития «я». Рационализация при этом не означает де - эмоционализации архетипов; открытые индивидом символы отмечены для него сложным паттерном сознаваемых переживаний - от очарованности до отвержения. Аффективно принятые абстрактные архетипы, их группы стремятся к эго- объединению в целостную строго организованную образно - рациональную картину мира.
То, что справедливо для индивидуальной эволюции структурных образов-символов, может быть распространено на другие формы представлений. Для их психогенетического анализа вполне применимы понятия бессознательного первичного рассеянного целого, фрагментации, выделения фрагментов из дифференцирующегося целого, сознательного освоения и персонализации фрагментов, различения и изоляции свойств во фрагментах, в том числе противоположных, сведения фрагментов в сложные внутренне противоречивые образные структуры, очищения этих структур от избыточных аспектов, сосредоточения на структурных отношениях, достижения равновесия, гармонии, относительной завершенности структуры, приведения состава представления в состояние обобщенности, близкое к феномену мыслеобраза. Эта модель хорошо объясняет возрастное развитие образных аналогов понятий, динамику образов творческого воображения, эволюцию юношеских фантазий, этапы создания авторских образных картин, проектов и сценариев профессиональной деятельности.
Модальность и интенсивность образа.
Они являются существенными качествами образной структуры, зависящими от внутренних отношений ее элементов и условий порождения.
При их психологическом и психопатологическом рассмотрении традиционно проводится аналогия между представлениями и яркими, реалистичными, объективными образами восприятия. Представления характеризуются как измененные, чаще всего ухудшенные и ослабленные или субъективно искаженные перцепты. Типичным для большинства людей внутренним зрительным образам приписываются неопределенность контура и формы, тенденция к бесцветности или смещению к основным цветам спектра, стертость оттенков, бледность и приглушенность, блеклость, смутность и призрачность. В таком понимании ткань представлений человека, создающаяся в отрыве от предметных качеств объектов, выступает не столько «покрывалом обмана Майи», сколько «покровом», скрывающим действительный мир.
Однако, указанные особенности можно приписать лишь определенным формам вторичных образов, не распространяя их на все индивидуальные представления. Их носителями окажутся образы - репродукции, слабо оформившиеся образы предметных категорий, значительная часть реалистичных сновидений, примитивные фантазии. Одновременно многие из них имеют и специфические преимущества перед перцептами: объемное воссоздание большого количества предметов и устойчивость верной репрезентации их соотносительных величин, размеров, пространственной локализации.
Посмотрим, какими модальными и силовыми характеристиками обладают «нетипичные», но вполне распространенные образы представлений.
Образы воображения и сновидений художественно одаренных людей отличаются живостью, модальным богатством, тонкой оттеночностью, ясностью, отчетливостью, насыщенностью. Иногда рождение образов отмечается модальными впечатлениями, невозможными в условиях перцепции. В представлениях даются объекты, которые «лучше и совершеннее всего видимого», «немыслимо роскошны», «фантастически окрашены», «небывалых тонов», «волшебно пахнут», « обладают эфирным звучанием» и т. д. Сила захваченности ими художника столь велика, что его неодолимо влечет к запечатлению. Так появляются произведения искусства, привилегией которых является восполнение мира новыми художественными реальностями.