Джеффриес продолжал выражать беспокойство влиянием программ рыбоводства на здоровье экосистемы. Он подверг сомнению способность океана принять всё увеличивающееся количество рыбы и загрязнений из рыбоводных заводов. Он поднял проблему генетических и болезнетворных воздействий различных стратегий выпуска рыбы. Он зашел настолько далеко, что «подверг сомнению, является ли продолжение строительства ещё большего количества рыбоводных заводов верным курсом. Нам следовало бы тратить больше денег на изучение того, как работают те [рыбоводные заводы], которые мы уже имеем».15
Но сиюминутные экономические интересы вытеснили тревогу Джеффриеса о будущем рыбоводства. Как сказал мне однажды один менеджер лосося: «Рыба в лодке – это всё, что нас волнует». И в годы бума 1960-ых и 1970-ых было много рыбы, которую добывал растущий флот судов. В 1976 году коммерческие и спортивные рыбаки добыли рекордное количество - 3.7 миллионов кижучей в океане в пределах области OPI, из общего количества 4.1 миллиона рыб. Большая часть этой рыбы была искусственно разведенной. Улов превысил исторический рекорд, зарегистрированный в 1920-ых, и это вызвало эйфорию среди менеджеров лосося, которые были «в восхищении от рыбы с заводов».16 С их точки зрения технология наконец-то заработала. После девяноста лет неудач рыбоводство доказало, что оно может решить проблему поставки лосося. Эйфория, несмотря на серьёзное беспокойство Джеффриеса, быстро распространилась по всему Северо-Западу.
Рост и популярность обеспеченной рыбоводством спортивной и коммерческой рыбалки в прибрежных областях штата Орегон не ускользнули от внимания канадских биологов. Очевидный успех новых технологий заставил канадцев пересмотреть их политику. Британская Колумбия закрыла свои рыбоводные заводы ещё в 1936 году, после исследований Фоерстера, показавших, что они были эффективны не более, чем естественное воспроизводство. В 1960 году, после очевидного успеха американских рыбоводных заводов, канадцы начали экспериментировать с искусственным разведением кижуча и чавычи. Позже, в 1970 году, глядя на «успехи» разведения кижуча в штате Орегон, уже десять лет твердо удерживающих быстрый рост его численности, канадцы начали строительство. Заводы чавычи и кижуча в Капилано стали первыми полномасштабными рыбоводными заводами, построенными в Британской Колумбии за прошедшие сорок лет.17
В это же время уменьшение уловов лосося вызвало активные требования быстрого расширения программы рыбоводства в регионе. К 1970 году столетие перелова и деградации среды обитания уменьшило уловы лосося в Британской Колумбии с 300 миллионов фунтов приблизительно наполовину. В виду этого, как выразился биолог Питер Ларкин «политически, стремление увеличить численность лосося естественно».18 В ответ на требования канадцы запустили в 1977 году Программу Развития Лососевых (Salmonid Enchancement Programm(SEP)). Программа имела бюджет около $40 миллионов в год (1978-1991) и цель - удвоить улов лосося в канадских водах. Когда SEP начался, Британская Колумбия уже строила 11 рыбоводных заводов чавычи и кижуча, но в соответствии с новой программой их число значительно увеличили. Спустя десять лет 81 завод производил чавычу, и 218 - кижуча. Некоторые из заводов были небольшими, действовали по общественным программам, но многие копировали американский подход - с большими централизованными рыбоводными заводами, обеспечивающими одновременно несколько различных популяций и рек.19 К 1994 году на программу было потрачено $500 миллионов, в основном на заводы.20
Многие видели в росте стад искусственного лосося свидетельство того, что рыбоводство стало нормальным экономическим производством.21 В результате, частные предприниматели начали вкладывать капиталы в новые технологии рыбоводства, надеясь на получение прибыли. «Успех» новой технологии заставил всё казаться таким простым – легче, чем выращивание овощей, как утверждал 100 лет назад пионер разведения рыбы Сет Грин. Просто стройте рыбоводный завод около моря в устье реки, покупайте избыток икры лосося на государственных заводах, выводите мальков, отпускайте молодь в море, где она будет пастись на открытых просторах северо-востока Тихого океана. Через год или два жирный лосось приплывет прямо назад, на завод компании, где его легко можно будет превратить в наличные. Из-за некоторого сходства с разведением рогатого скота на ранчо, этот тип разведения был назван «морское ранчо».
Другой тип частного разведения лосося очень напоминает откормочные площадки. При этом способе разведения инкубация икры лосося и начальная стадия выращивания молоди происходит на обычном рыбоводном заводе. Но вместо выпуска непосредственно в море молодь помещается в чистые садки, поставленные в морской воде, обычно в заливе или прибрежной полосе. Там рыба откармливается до готовности к вылову.
В то время как штаты Вашингтон и Британская Колумбия выбрали основным типом разведения откормочные площадки, орегонские законодатели в 1971 году уполномочили комиссию штата по рыбе давать разрешения на использование частных морских ранчо. Изначально правила ограничивали этот тип разведения кетой, но в 1973 году в перечень были включены кижуч и чавыча. Когда были добавлены эти более выгодные виды лосося, морскими ранчо занялись такие большие корпорации, как «Бритиш Петролеум» («British Petroleum») и «Weyerhaeuser». В 1975 году «Weyerhaeuser» запустил в действие морское ранчо в заливах Якина и Коос штата Орегон, инвестировав $40 миллионов.22
Корпоративные рыбоводные заводы, в отличие от финансируемых государством, должны были приносить материальную выгоду и возвращать начальные инвестиции. По информации в СМИ, распространяемой компаниями в то время, производство и добыча тихоокеанского лосося вступили в новую, современную эпоху. Корпорации сделают искусственное разведение более эффективным и выгодным. Некоторые защитники частных морских ранчо в штате Орегон полагали, что их деятельность, в конечном счете, заменит промышленную рыбалку и примитивную охоту на лосося в открытом океане.
Очевидный успех орегонских рыбоводных заводов поощрил вереницу новых общественных программ восстановления лосося. Например, Программа Компенсации для низовьев Снейка, подписанная Конгрессом в 1976 году. Она была направлена на восстановление лосося, потерянного из-за строительства плотин Айс Харбор, Ловер Гранит, Ловер Монументал и Литл Гуз в низовьях реки.23 С двадцатью шестью заводами, акклиматизацией и ловушками программа искусственного разведения лосося стоила приблизительно $11 миллионов в год. В 1978 году штат Вашингтон запустил другую генеральную программу, чтобы удвоить уловы лосося, в значительной степени за счёт рыбоводства. Программа штата была начата в ответ на проблемы, возникшие при распределении лимитов после того, как федеральное управление окружного суда предоставило индейцам право добывать половину лосося. Рассуждения шли следующим образом: если рыбоводные заводы смогут удвоить количество заходящего в реку лосося, то предоставление половины квот лосося индейцам не принесет больших убытков рыбакам – не индейцам. К 1987 году штат Вашингтон затратил на эту программу $30 миллионов.
Итак, в течение девяноста лет рыбоводы и менеджеры лосося искали материальное свидетельство успеха рыбоводства и не нашли ни одного. Снова и снова они делали заявления об успехах, основанные на химере, или вообще ни на чем. И вот в 1960-ых и 1970-ые, они увидели реальные, измеримые увеличения численности лосося, которые, казалось, прямо относились к рыбоводным заводам. Этот очевидный успех вызвал лавину общественных программ и частных инвестиций, направленных на увеличение численности лосося путем искусственного разведения. Успех рыбоводства, казалось, подразумевал, что регион может наконец-то иметь, цитируя Департамент Рыболовства штата Вашингтон, «лосося без реки».24
А потом, в 1977 году, производство кижуча в области OPI внезапно обрушилось. Улов снизился от пика 3.9 миллионов рыбы в 1976 году до одного миллиона в следующем. Меньше, чем через двадцать лет, в 1997 году, было добыто лишь 28,000 кижучей и меньше 300,000 рыбы в целом по OPI. К 1997 году стада кижуча в реках побережья Орегона были занесены в список закона «Об Исчезающих Видах», как “находящиеся под угрозой уничтожения”, а дикий кижуч в низовьях реки Колумбия был объявлен исчезнувшим. Через два десятилетия обещания почти неограниченной поставки лосося пропали, и кижуч Орегона оказался на грани исчезновения.
После краха кижучевого лова менеджеры лосося искали причины происходящего, но не нашли её. Хронический недостаток контроля и оценки, которых не хватало программам рыбоводных заводов, начиная с 1870-ых, сохранялся и в 1960-ых. Менеджеры не могли идентифицировать причину исчезновения кижуча. Они не могли ни регулировать программы, чтобы решить проблему, ни даже определить, возможно ли её решение.25
Как и во всей истории рыбоводных заводов начиная с 1872 года, увеличение их числа в 1970-ых было карточным домиком, основанным на шатком фундаменте слепого оптимизма, идеологии, и перемен климата. И когда наступил крах, по картам было уже невозможно определить, какая из них стала его причиной. Была специально создана группа ученых для изучения информации ограниченного доступа. Она должна была дать возможные объяснения падению численности кижуча, но имевшаяся информация не помогла определить, что же было настоящей причиной.26
В Британской Колумбии SEP испытывал трудности в достижении своей цели - удвоении уловов лосося. Заразительный оптимизм, который вдохновил программу, начал исчезать перед лицом экономических и биологических фактов. Об уверенности SEP в идее рыбоводства автор Тэрри Главин писал Эдгару Бирчу, члену целевой группы развития лосося – «Нам следовало слушать людей, которые говорили, что все эти рыбоводные заводы были плохой идеей... Они были плохой идеей с самого начала».27 В 1994 году канадский экономист природных ресурсов Питер Пирс опубликовал результаты своего аудита SEP, в котором заключил, что за время действия экономические затраты программы превысят выгоды почти на $600 миллионов. Пирс рекомендовал кардинальные изменения. Во-первых, он заявил, что увеличение и сохранение дикого лосося необходимо выверить таким образом, чтобы запасы дикого лосося были защищены. Во-вторых, он предложил усилить научную и экономическую оценку программы. Наконец, он рекомендовал оплачивать большую долю затрат, получая выгоду от увеличения стад лосося.28