На нетронутых реках каждая популяция лосося состоит из нескольких стад, имеющих свои собственные жизненные циклы, иначе говоря - альтернативные стратегии выживания. В отличие от лососей, выросших в инкубаторе, в режиме откормочной площадки, лососи естественных популяций не делают одно и то же в одном и том же месте и в одно время. Они следуют различными тропами жизни через время и пространство. По ходу того, как речная среда обитания меняется из-за стихийных бедствий (пожары, наводнения, засуха, и так далее), одни жизненные циклы поднимают лосося на пик вероятности выживания, в то время как другие – снижают её. Это многообразие жизненных циклов уменьшает риск высокой смертности и гибели всей популяции в естественным образом меняющейся среде. Даже если среда обитания менялась из-за природных катаклизмов и колебаний климата, сложносоставная стратегия выживания лосося позволяла ему оставаться продуктивной и надежной основой экономики индейцев - системы, существовавшей несколько тысяч лет.
Когда белые поселенцы начали перестраивать реки Северо-Запада, одна за другой тропы жизни лосося превращались в смертельные ловушки. Ирригация иссушила реки в нижнем течении, прерывая движение лосося на летние месяцы. Выпас скота уничтожил прибрежную растительность, подняв температуру воды и сократив области обитания подрастающего лосося в потоках. Заготовка леса разрушила среду обитания в реках. Рыбоводные заводы содрали биоразнообразие, как бесполезное лепное украшение, приводя лосося к однородности, больше соответствующей фабричному производству. Плотины отрезали области нереста, роста и перекрыли миграционные пути. На многих реках Северо-Запада нерест и рост молоди лосося ограничены маленькими областями в истоках рек. Проход рыбы ограничен узким окном весной. Разнообразие Жизненных Циклов, сложное множество тропинок жизни в речной среде обитания сильно сократилось. Результат потери разнообразия становится наиболее очевиден в периоды природных катаклизмов, таких как длительная засуха или изменения продуктивности океана.
Сегодня рыбоводы плодят гигантские косяки одомашненного лосося, который запрограммирован мигрировать к морю и возвращаться на нерест в одно и то же время. Эти стада однородного лосося, выпущенного из инкубаторов, порождены видением контролируемых рек и экосистем. Они - проявление попытки загнать рыбу в рамки нашего мировоззрения. И, несмотря на то, что какие-то из тропинок жизни в речной среде обитания сохранились, возрождение тихоокеанского лосося будет невозможно, пока мы порождаем призраков тех жизней лососей, которые когда-то существовали в здоровых реках.
Глава 5
Ничьё богатство
Первая волна евроамериканцев пришла на тихоокеанский Северо-Запад за мехом. Но в скором времени, несмотря на то, что добыча меха оставалась главной задачей, нужда заставила их обратиться к лососю, и не проходило много времени с момента прибытия, как траппер съедал свой первый кусок серебристой рыбы. В первые годы, прежде чем фермерство разнообразило рацион торговцев мехом, многие одиночки, добывавшие мех на отдалённых форпостах Гудзонской компании, жили исключительно на однообразной диете из вяленого лосося. Большинство из них не считало заполнявшую реки серебристую рыбу чьим-то даром и не относилось к ней, как к важному коммерческому товару. После зимы, проведенной почти исключительно на вяленом лососе, они считали его проклятием. При употреблении в больших количествах и в течение длительного времени, сочное мясо лосося оказывает мощное слабительное воздействие. Томас Дирс, служащий форпоста на реке Томпсон, жаловался на это в письме своим друзьям: «Вы знаете, что я человек стройный, и что бы вы сказали, увидев теперь моё истощенное тело. Каждое утро, одеваясь, я подвергаюсь опасности провалиться в брюки и упасть в ботинки. Каждый вечер я ложусь в постель голодным и страстно мечтаю о чём-то лучшем, чем этот ужасный вяленый лосось, которому мы обязаны жизнью. А вот совершенно медицинский факт – этим самым утром один из моих людей, справляя естественные надобности, опорожнил желудок на расстояние в 6 футов. Это реальный и почти невероятный факт, но такое часто бывает у всех нас».1
Евроамериканцы покупали лосося у индейцев в основном для личного потребления, и незначительное количество.2 В некоторых местах, однако, торговцы потребляли больше рыбы. Например, торговцы мехом форта Окаган съели 18411 вяленого и 739 штук свежего лосося в 1826 году. В другом поселении, на озере Стюарт, жители съели 12 тысяч хвостов. Столь сильная зависимость от лосося в первые годы освоения региона на дальних форпостах означала, что в годы слабых подходов лосося трапперам приходилось зимой жить впроголодь.3
Интенсивный вылов истощал популяции бобров, и некоторые торговцы, включая Джона Мак-Лохлина и Джорджа Симпсона, начали в своих мыслях заглядывать вперёд, дальше торговли мехом. Они видели региональную экономику, основанную на экспорте лосося и сельскохозяйственной продукции. Мак-Лохлин и Симпсон верили, что лосось потенциально более важен для долгосрочного экономического успеха их компании на тихоокеанском Северо-Западе, чем сельское хозяйство.4
Другие пришельцы тоже видели в массовых подходах лосося коммерческие возможности. Капитан Джон Доминис из Бостона привел свой бриг “Овайхи” в Колумбию в 1829 году и стал первым американцем, солившим и доставлявшим тихоокеанского лосося на Восточное побережье. Заготовка соленого лосося была проста, если не аппетитна. Голову отрезали, и рыбу пластали в длину. Филе снимали и укладывали в большие бочонки с солевым раствором, настолько крепким, что в нем могло плавать сырое яйцо. Когда бурая пена всплывала, рассол сливали и заменяли свежим. Процесс повторяли несколько раз, а потом рыба в свежем рассоле запечатывалась в бочонке.4 Заготовленный таким образом лосось обычно хранился несколько недель, достаточно долго для того, чтобы доплыть по океану до пункта назначения.
Доминис засолил и упаковал лосося в 53 большие бочки из-под рома, которые продал в Бостоне на оптовом рынке, получив 742 доллара. Несмотря на первый успех, капитан Доминис не отправился за лососем снова, отчасти потому, что имел трудности с британскими чиновниками из Гудзонской компании. Кроме того, он был раздражен тем, что его заставили уплатить импортную пошлину в 106 доллара, поскольку американское правительство считало тогда нижнюю Колумбию иностранным государством. Но, скорее всего, Доминис забросил лососёвый бизнес потому, что его солёная рыба имела настолько плохой вкус, что весьма слабо продавалась в розницу.6 Плохой вкус переработанной рыбы оставался камнем преткновения для раннего лососевого бизнеса.
Как бы то ни было, другой житель Бостона, капитан Натаниэль Вайет, прибыл на Колумбию, чтобы торговать мехом и поставлять соленого лосося. Добираясь сухим путем, Вайет отправил груз бочек и соли по морю, на судне «Султан». Прибыв в форт Ванкувер в 1834 году, он узнал, что «Султан» пропал в море. Пришлось послать за новыми припасами. Тем временем он построил на острове Сауви форт и начал добывать рыбу на месте слияния Колумбии и Вилламетта. Поскольку индейцы были лучшими рыболовами, Вайет планировал нанимать их для лова лосося, которого он хотел солить и продавать на Гавайи и в Бостон. Но у Гудзонской компании были свои планы на этот счёт. Привыкшая к монопольной торговле в регионе, она не намеревалась уступать лов лосося американцам. Мак-Лохлин поднимал цену, которую он платил индейцам за рыбу до тех пор, пока Вайет не понял, что он уже не сможет с ним конкурировать. Через год он свернул свои операции и покинул Колумбию, лишь частично загруженный соленой рыбой.7
Гудзонская компания продавала лосося через сеть своих магазинов. В Лондоне вспомогательная фирма «Пелли, Симпсон и Компани» помогала расширять рынок потребления соленого лосося в Европе, но стоимость экспортируемого лосося оставалась небольшой. Из-за частой нехватки соли и бочек, из-за того, что продукт получался низкокачественным, Гудзонская компания не могла расширить свой бизнес рыбных поставок настолько, чтобы полностью использовать огромное количество рыбы, входившее в реки каждый год. Из-за плохого качества товара рынок сужался и в конце концов экспорт солёного лосося в Англию компания прекратила.8 Но даже при этих проблемах суда, покидающие Колумбию, обычно везли несколько бочек солёного лосося в качестве груза. Когда Британия и Америка в 1846 году подписали международный договор, устанавливающий границу по 49-ой широте, Гудзонская компания покинула низовья Колумбии, оставив рыбалку индейцам и американским поселенцам.
Когда в 1840-ые и 1850-ые годы эмигранты потекли на Северо-Запад, привлеченные плодородными полями долины Вилламетт в Орегоне или золотом Калифорнии, американские бизнесмены попытались возобновить коммерческий лов лосося. В 1850-ые годы 60 судов ловили рыбу в Сакраменто между фортом Саттера и бухтой Суисин. К 1853 году солёный лосось, добытый на Сакраменто, проложил себе путь через рынок Сан-Франциско в Австралию. Но рабочие волнения в среде рыбаков, стремления к поиску золота и недостаток соли мешали работе зарождавшейся рыбной промышленности Калифорнии.10
Американские бизнесмены попытались возобновить коммерческий лов лосося севернее – на Колумбии. Местные жители ловили его жаберными сетями, солили и отправляли на Гавайи и Восточное побережье. В 1861 году Х. Н. Райс и Джотэм Рид засолили 600 бочек лосося, в каждой около 200 фунтов, и продали их по $12 за бочку. Через год они засолили и продали 2 тысячи бочек лосося, но растущее предложение сбило цену до 6 $ за бочку.11 В 1860-ых коммерческая лососёвая промышленность появилась и на Колумбии, но непредсказуемое и зачастую плохое качество солёного лосося мешали увеличению рынков и прибылей. Каждый год, когда лосось возвращался с кормивших его океанских пастбищ на нерест, бесхозное богатство наполняло реки Северо-Запада. Чтобы завладеть им, рыбаки должны были понять, как превратить лосося в ходовой товар.