Один из примеров паранойи Махариши был явлен в тот день, когда нас обучали технике полетов по ТМ-сидхи. Нам велели собраться в зале собраний в наших самых лучших униформах и с нагрудным значком в руке. Знакомые охранники встретили нас у двери, проверили наши удостоверения личности (они назывались «Всемирное правительство века просветления») и нагрудные значки. Когда мы прошли через первую дверь, удостоверения личности проверили еще раз, потом нам велели проверить удостоверения друг у друга. Лидер нашей группы проверил удостоверения у каждого члена группы. Потом инспектор и психолог университета еще раз проверили удостоверения личности, потом то же самое сделали администраторы курса ТМ-сидхи. Таким образом, наши удостоверения были проверены восемь раз. Чтобы исключить возможность подслушивания, была устроена очень хитрая система с наушниками. Мы провели перед фотографией покойного учителя Махариши индийские церемонии, известные как «пуджа». Потом наши удостоверения личности проверили еще раз, и только теперь началось обучение.
Мы расселись, включили видеомагнитофон и надели наушники. На экране появился Махариши. «Вы сидите на поролоновых матрацах», — сказал он. На самом деле мы сидели на стульях за партами. — «Итак, вы хотите научиться летать?» И шепотком добавил: «Отношения тела и акаши — легкость ватной пушинки». И велел повторять эту фразу через каждые 15 секунд. Махариши сказал, что так мы сможем научиться летать. После этого нас направили в летательный зал. В этой комнате пол был устлан поролоновыми матрацами. Несколько человек стали прыгать, как кролики. Те, которые остались на полу, начали думать о своих прегрешениях и нарушениях правил движения. Я подумал, что несколько раз ел воздушную кукурузу после 10 часов вечера — наверное, из-за этого я не смог взлететь.
По мере того как шло время, групповое давление на нас, чтобы мы взлетели, все усиливалось. В летательных комнатах была постоянная гипервентиляция. Бесконечные выкрики, непроизвольные трясения тела, смех, переживания выхода из тела и баллистическое подпрыгивание — как нам говорили, первая ступень полета. Это считалось академическим курсом, за это ставили академические отметки. Нас учили собираться дважды в день, чтобы практиковать двухчасовую программу медитации: дыхание, летание и чтение индуистских писаний.
Как объяснил заведующий кафедрой физики, Махариши открыл, что когда группы людей, практикующих ТМ-сидхи, начинают летать вместе, то как раз это и может привести к миру во всем мире. Махариши начал посылать группы «летунов» во все горячие точки планеты — Никарагуа, Иран, Сальвадор, чтобы остановить войны. Он сказал, что таким образом мы добьемся мира во всем мире. Такая нахрапистость Махариши и представителей движения и отсутствие любой неподцензурной информации извне еще больше укрепляли мою преданность движению. Для того чтобы манипулировать студентами и добиться 100% отсутствия прогулов с сеансов летания, в «Международном университете Махариши» широко применялся комплекс вины. Когда иранцы захватили американское посольство, моего приятеля, студента «Международного университета Махариши», который пропустил один из уроков летания, вызвали к ректору и обвинили в том, что именно из-за этого проступка иранцам удалось взять его соотечественников в заложники[480].
Я закончил «Международный университет Махариши» в 1980 году со степенью бакалавра по «межпредметным дисциплинам» и приехал в Филадельфию, чтобы работать с другими членами ТМ. Махариши теперь подчеркивал важность совместной жизни и работы всех летунов общины. ТМ-овцам было поручено формирование «идеальных деревень». Махариши говорил, что если они будут жить и летать вместе, мир будет гораздо быстрее изменяться к лучшему. Тогда наступит век просветления, тогда мы добьемся мира во всем мире.
Я помогал в создании филадельфийской «идеальной деревни». Это была небольшая община в Южной Филадельфии, которая состояла из 16 домиков. Когда я стал жить в большом городе, вдалеке от оруэлловского окружения «Международного университета Махариши», то сама жизнь создала плодородную почву для первых сомнений, которые у меня возникли. Обещанное просветление так и не наступило — мир, похоже, не изменялся, люди страдали независимо от их кармы. Личный успех, успех в бизнесе, идеальная жизнь — где все это, думал я. У меня была постоянная депрессия, я был хронически болен и чрезвычайно устал. Но как я узнал позже, это были типичные побочные эффекты медитации.
Однажды моя мать позвонила мне и высказала предположение, что именно медитация и вызывает все мои проблемы. «Может быть, тебе стоит вернуться в реальный мир?» — сказала она. Тут же в моем уме включились механизмы сопротивления, заложенные в него сектой, и подавили мои сомнения. Вот эти утверждения: отдых есть фундамент для деятельности; глубокий отдых — фундамент для успеха. ТМ сокращает болезнь, сокращает стресс, сокращает депрессию. ТМ — это основа для любого успеха, это решение всех проблем. Я повторял эту заученную фразу опять и опять. Я был настолько глубоко погружен в учение Махариши, что когда мою мать отвезли в больницу с инфарктом, я сказал ей по телефону: «Мама, у тебя есть решение всех проблем (она начинала заниматься ТМ и получила свою мантру), и если ты предпочитаешь не прибегать к этому решению, значит, ты предпочитаешь страдать. Когда ты не захочешь больше страдать, твое страдание закончится». И повесил трубку.
Осенью 1983 года моя сестра Мишель попала в другую секту с весьма скандальной репутацией, которая называлась «Международный путь». Моя семья стала планировать так называемую «интервенцию», то есть подключение «консультантов по выходу из секты» и сотрудничество с ними всех членов семьи, чтобы вытащить оттуда сестру. «Интервенция» требовала сбора всей семьи, чтобы эмоционально поддерживать Мишель. Меня попросили помочь этому процессу, и я должен был связаться с «Сетью по распознаванию культов»[481], чтобы получить информацию о «Международном пути». Я связался с двумя представителями Сети. Разговор был очень дружелюбным, но оставил меня внутренне неудовлетворенным. Они задавали вопросы о моей семье, моей сестре и обо мне самом. Когда я упомянул, что являюсь членом ТМ, они очень мягко намекнули мне, что репутация ТМ также далеко не безупречна. Я тут же резко ответил: «ТМ — это не секта, это научно доказанная программа».
«Интервенция» с моей сестрой была хорошо продумана и прошла очень гладко. Я присутствовал на всех сеансах, чтобы поддерживать сестру. Я сидел и слушал «консультанта по выходу», который рассказывал о природе группового давления, о контролировании сознания и о закамуфлированной технике гипноза. Опять у меня возникли определенные сомнения. За годы, которые я был в движении, меня готовили к тому, чтобы я не включал отрицательные мысли, но искорки независимых мыслей впервые начали появляться у меня в голове. Я увидел сущность гипноза новыми глазами — как и природу трансовых состояний. ТМ постоянно учит, что гипноз очень опасен и изучение его природы никогда не доводит до добра. Чем больше информации я получал о гипнозе, тем больше я начал открывать, что на самом деле ТМ и гипноз — одно и то же.
Новая информация не остановила мое медитирование и вовлеченность в программу сидхи, хотя я впервые начал задаваться вопросом о доброкачественности священной науки этого движения. Прошли месяцы, прежде чем я впервые позволил себе подумать о том, что могу прервать медитацию. Мой первый шаг к тому, чтобы покинуть ТМ, состоял в том, что я начал задавать всем, кому мог, вопросы о движении. Нас учили, что любые критические источники информации вне движения являются абсолютно ложными, и я начал сомневаться, кому же мне все-таки верить. Но тем не менее таким образом я положил начало движению к выздоровлению.
Мне потребовался приблизительно год, чтобы физически разорвать связи с движением. В это время я тайно искал контакты с бывшими членами, бывшими преподавателями «Международного университета Махариши», бывшими помощниками Махариши. Я был шокирован той информацией, которую они мне предоставили: о поддельных результатах научных исследований, о закулисных переводах денег, об исследованиях негативных эффектов медитации, а также о деталях личной жизни Махариши. Я хотел все больше информации, я был одержим идеей найти всю информацию, какую только можно было найти. Это было, с одной стороны, время глубокого разочарования, а с другой — время надежды, которая усугублялась чувством потери и грусти. Я знал, что если объявлю о прекращении медитации, то потеряю всех своих друзей. Я начал постепенно делать небольшие пробные шаги: как они ответят на мои вопросы? Как они могут отвечать мне стандартными штампами, неужели их цель — только остановить сам процесс задавания этих вопросов?
Я знал, как легко было отказаться от всего, что им кажется негативным, и от всех, кто были для них объявлены негативными, «потерянными в грязи». Вскоре я сделался персоной нон-грата. Друзья перестали приглашать меня на ужин, потом замолчал телефон — мне перестали звонить. Мое имя вычеркнули из списков, по которым посылали почту, мне запретили появляться в местном центре ТМ. Если бы это случилось со мной, когда я полностью верил в движение, все это, наверное, меня просто доконало бы. Но теперь это впервые дало мне возможность оказаться снаружи и выпасть из тюрьмы самоэлитизма.
Физический разрыв с движением не освободил меня от глубоких подсознательных процессов. Как я смогу обойтись в мире без поддержки природы? Как вообще люди могут действовать в этом мире без благодати богов? Сама сила медитации Махариши была необходима, чтобы жить. Как я смогу без медитации найти место для парковки машины? Как я смогу найти работу, как вообще смогу добиться чего-нибудь в этой жизни без ТМ? Как я смогу выжить?