В этом случае отобрание детей следовало произвести незамедлительно, а уже после этого обращаться в суд с иском о лишении родительских прав, что и было сделано. Основанием в данном случае стало то обстоятельство, что жестокое обращение было допущено посторонним для детей человеком, но условия для этого были созданы матерью, которая не препятствовала своему сожителю избивать детей, не обращала внимания на его поведения, поскольку интересовалась только алкоголем, а следовательно, ненадлежаще выполняла родительские обязанности, фактически, уклонялась от их выполнения. Жестокость, проявленная посторонним человеком, которого только с известной натяжкой можно считать членом семьи, фактически была детерминирована поведением матери.
Но анонимность существования и ослабленность социальных связей, типичная для большого города, в данном случае подкрепленная злоупотреблением алкоголем, сыграл свою роль и в этом случае. Если бы дети находились под надлежащим контролем матери и школьных педагогов, этого избиения могло не произойти.
Однако, многие проявления жестокости в семье представляются типичными для любого региона России.
Так Нагатинский районный суд г. Москвы рассмотрев иск Районной Управы Зябликово к Платовой М.В. о лишении родительских прав в отношении сына Владимира, удовлетворил его, приняв во внимание, что ответчица не создала условий для нормального проживания ребенка: квартира в антисанитарном состоянии, продукты питания отсутствуют, ребенок истощен, у него диагноз «гипотрофия 1-й степени». Все это явилось следствием того, что Платова М.В. и другие члены ее семьи (мать, сожитель) злоупотребляют спиртными напитками[64].
Примечательно, что в отношении ответчицы не поднимался вопрос о хроническом алкоголизме, (что вообще-то предусмотрено законом), но иск, тем не менее, был удовлетворен. Следует предположить, что суд принял абсолютно правильное решение, исходя из необходимости защитить интересы ребенка.
Однако при этом даже не рассматривался вопрос о постоянных проявлениях физической жестокости со стороны сожителя в отношении самой ответчицы. Между тем, даже страдающая алкоголизмом и социально деформированная личность имеет право на защиту. Но в основном в теории.
Несколько необычно на общем фоне выглядит дело П.
В Чертановский межмуниципальный суд г. Москвы поступило заявление П. о лишении его жены родительских прав в отношении их двухлетней дочери, поскольку мать ушла из семьи, воспитанием девочки не интересовалась. Однако впоследствии без предупреждения отца забрала девочку и требовала у него денег, угрожая причинением вреда жизни и здоровью дочери.
Шантаж семейным насилием представляет собою некоторую «новеллу» в данном случае только потому, что его жертвой стал мужчина. Обычно мужья шантажируют этим жен, и надо сказать, такая практика в Москве существует (по данным сотрудников кризисных центров).
Однако дело закончилось примирением сторон, на которое истца практически вынудили, не найдя в поведении ответчицы оснований для лишения ее родительских прав[65]. Видимо суд не счел высказывания ответчицы, ее угрозы в отношении ребенка серьезными, но совершенно напрасно, о чем свидетельствует такой случай:
Л. бросила свою 6-месячную дочь на вокзале, после того, как поссорилась с мужем и решила уехать. Дочь, по ее словам, она брать с собой не собиралась, а забрала ее затем, чтобы отомстить мужу. Девочка чудом осталась жива, потому что ее обнаружили в закрытом на ремонт туалете абсолютно случайно[66].
Неоднократно отмечались в судебной практике случаи ненадлежащего исполнения родительских обязанностей и злоупотребления правами на религиозной почве (в семьях сектантов). Так в свое время В. Тихонина предлагала включить в ст. 59 КоБС РСФСР (соответствующую ст. 69 в действующем СК) «правило о лишении родительских прав, если религиозное воспитание имеет тяжелые последствия для здоровья и духовного развития детей»[67].
В подтверждение данной необходимости В. Тихонина ссылалась на случаи из судебной практики, когда родители-баптисты не вызывали врача к заболевшему ребенку, поскольку это запрещено уставом секты, а также на родителей, едва не доведших детей до голодной смерти, так же из религиозных соображений.[68]
Жестокость, вызванная религиозным фанатизмом, не такая уж редкость в судебной и психологической практике, однако методика борьбы с эти явлением по прежнему разработана слабо, без учета множества моментов как социального, так и правового характера.
Предложение В. Тихониной, упоминавшееся выше не было реализовано, но, на наш взгляд, не потеряло своей актуальности. Свобода совести и ее правовая охрана не исключают и не могут исключать охраны здоровья и других законных интересов несовершеннолетних. И ссылка на право родителей воспитывать ребенка так, как они считают нужным, действительна в той же мере, в какой действительна любое проявление свободы личности в правовом государстве, т.е. границы этой свободы определяются рамками закона, проводящего их там, где необходимо ограничить реализацию прав одной личности, чтобы не пострадали интересы других.
Для психолога оказание помощи в такой ситуации еще сложнее, слишком тонкие материи и интересы затрагиваются здесь. Между тем, количество сект, а именно в сектах такие проявления жестокости наиболее часты, в Москве растет.
Слабая социализация, медленная и трудная интеграция приезжих в московское общество, пестрое по этническому, образовательному и др. составам, делают успешной работу различных сектантских проповедников: человек, оказавшийся в огромном мегаполисе, чувствует себя одиноким, заблудившимся в громаде чужого и враждебного города, а секта предлагает ему почувствовать себя в кругу близких людей, не спрашивая о регистрации и пр. Расплата за это приходит потом. Если вообще осознается как расплата зомбированной личностью.
Поскольку секты в достаточной степени изолированы от общества, тем легче им держать эту дистанцию в Москве. Залучив одного человека, сектанты стараются залучить к себе и его близких: супруга, детей.
Неофит же способствует этому изо всех сил, полагая, что действует на благо спасения души самых дорогих ему людей. Искалеченная сектантством психика не позволит ему осознать свои последующие действия как проявления жестокости: требование практически полной изоляции от внешнего мира, в который они и так не были полностью интегрированы, изнурительные посты, имеющие мало общего с христианскими или мусульманскими, избиения и отказ от медицинской помощи.
Этническая пестрота современного московского социума тоже является специфическим фактором. В столице проживает немало выходцев из Средней Азии и с Кавказа. Их традиции действительно не допускают вмешательства посторонних, а взгляды на положение женщины в семье отличаются значительной консервативностью.
Но это не значит, что проявления жестокости в таких семьях не должны становиться объектом внимания.
Конечно, они еще труднее выявляются, чем аналогичные случаи в семьях коренных жителей. Причиной тому не только консервативность, но и тот же языковой барьер, и отсутствие регистрации, мешающее обратиться за помощью к властям. И надо сказать, что в этих семьях чаще можно констатировать проявление жестокости по отношению к женщинам, чем к детям. Эти проявления носят обычно характер физического насилия, сопровождающегося эмоциональным, но почти никогда – сексуальным в отношении детей, если не считать за проявление такового выдачу замуж девочек, не достигших половой зрелости. Но и эти случаи весьма редки. Обычно они имеют место в цыганских семьях.
Кстати, цыганские семьи, впрочем, не только в Москве оказались за своего рода барьером, причем не только психологическим, но и юридическим. Закон может вмешаться, если требуется наказать представителя этой нации за правонарушение, однако в случаях семейного насилия в отношении женщины, нередкого в цыганских семьях, он практически не вмешивается. Женщины-цыганки, насколько нам известно со слов работников кризисных центров, никогда не обращались туда ни за какой помощью, как и в органы социальной защиты населения, за исключением редких случаев получения пособия на детей.
Между тем, цыгане тоже по большей части имеют российское гражданство и право на государственную защиту. А будучи людьми, согласно Всеобщей Декларации прав человека и право на защиту жизни, здоровья, чести и достоинства, как и все прочие.
Еще одна специфическая черта московского общества на этот раз относится к семьям коренных жителей. Закрытость московских семей особого рода. В них чаще встречается «двойная» жизнь.
Столичный статус накладывает на человека своего рода социальные обязательства. Для поддержания этого статуса индивид должен выглядеть, говорить и поступать определенным образом, чтобы считаться «комильфо».
Референтной группой особого рода выступает здесь как довольно абстрактное общество в целом, так и ближайшее окружение семьи. Поэтому благополучная с виду супружеская пара, имеющая детей может вести напоказ жизнь «комильфо», а внутри этой семьи могут встречаться проявления жестокости по отношению друг к другу и к детям самого разного характера, от физического насилия до сексуального.
Психологическое в этих случаях присутствует само собой, и именно оно в большинстве случаев мешает потерпевшим своевременно обратиться за помощью, поскольку они одержимы страхом перед насильником, уверены, что им никто не может помочь, и не захочет помогать, и при этом они еще вынуждены делать вид перед посторонними, что в их семье все благополучно.