Норма антиженственности содержит идею о том, что мужчинам следует избегать занятий и личностных черт, ассоциируемых с женщинами. Подобно норме эмоциональной твердости, эта норма также подавляет выражение эмоций, не позволяя проявлять желаемые, но стереотипно считающиеся женскими модели поведения, такие, как нежность и эмпатия. Она может также противостоять более честному разделению работ по дому.
Долгое время ученые считали, что мужчина психологически более здоров, если он соответствует традиционным представлениям о мужественности. Теперь все большее распространение получает точка зрения, что мужская гендерная роль может быть источником тревоги и напряжения из-за того, что некоторые ее аспекты дисфункциональны и противоречивы.
Исследования выявили, что в наше время традиционная мужская роль принимается относительно слабо. Однако ранняя социализация, тот факт, что окружающие видятся нам одобряющими традиционную роль, и отсутствие поддержки новых способов поведения со стороны социальных учреждений — все это тормозит фундаментальные перемены в мужской роли. Клиническая психология и психиатрия также не спешат серьезно воспринять тот факт, что традиционная мужская роль наносит вред душевному здоровью.
Глава 5. Гендер как социальная категория
Гендерные различия и ошибки мышления
Социальное познание. Социальное познание гендера. Гендерные стереотипы как схемы обработки информации. Происхождение гендерных схем. Запоминаемость информации, соответствующей гендерной схеме. Как гендерные схемы вызывают иллюзорную корреляцию. Гендерные стереотипы и самореализующиеся пророчества. Гендерная категоризация: пристрастное отношение к своей и чужим группам. Источники пристрастного отношения к своей гендерной группе. Потребность в самоуважении. Парадокс социальной идентичности. Заключительные замечания. Резюме.
Время от времени мы сталкиваемся с людьми, чей пол затрудняемся определить. Обычно такие ситуации служат поводом если не к отсроченным, то, по крайней мере, к сиюминутным размышлениям. Взять хотя бы моего сотрудника Клифа, который, направляясь на работу в ресторан, надевал юбку, накладывал макияж и красил ногти. Большая часть окружающих его людей не могли спокойно на это смотреть, но не потому, что поведение Клифа нарушало общественные нормы, а потому, что они не знали, как общаться с человеком, пол которого представлялся им не вполне понятным. Эта история во многом сходна с историей Пэта, участника телевизионного шоу Saturday Night Live. По внешнему виду Пэта нельзя было определить, является он мужчиной или женщиной, и другие участники шоу безуспешно пытались решить эту проблему. Например, когда он/она зашел в аптеку, чтобы купить бритвенные принадлежности, то продавец, в надежде выяснить его пол, предложил ему одновременно станки серебристого цвета, предназначенные для мужчин, и розового, предназначенные для женщин. Однако, к разочарованию продавца, Пэт купил бритвенные станки какого-то гендерно-нейтрального цвета.
Как отмечали психологи Кросс и Маркус (Cross & Markus, 1993), история Пэта, показанная в телевизионном шоу, представляет особый интерес, поскольку отражает значимость гендера как социальной категории. Люди, видевшие сцены с участием этого персонажа, испытывали внутренний дискомфорт, поскольку не знали, как им следует воспринимать поведение этого человека при отсутствии информации о его/ее гендерной принадлежности. Для того чтобы подчеркнуть отличительную особенность гендера в процессе обработки данных о человеке, отметим, что люди часто не обращают внимания на цвет глаз или волос встреченного ими человека, забывают, во что он был одет или каково было его имя, но практически всегда помнят, мужчиной он был или женщиной. Например, Грейди (Grady, 1979) установил, что пассажиры метро, которых просили описать кассира, продавшего им проездной билет, в первую или по крайней мере во вторую очередь упоминали его пол. Таким образом, гендер является важнейшей социальной категорией, с помощью которой мы обрабатываем информацию об окружающих нас людях.
Социальное познание
Эта глава посвящена особенностям социального познания гендера. Внимание будет фокусироваться на том, как присущие нам от рождения стратегии обработки информации, и прежде всего наша склонность к категоризации, влияют на наше восприятие окружающих. Наш мир полон неисчислимого множества людей, вещей и разнообразных ситуаций. Мы могли бы лишиться рассудка, если бы замечали и обрабатывали всю поступающую к нам информацию без исключения. Однако нам удается остаться в здравом уме — и отчасти потому, что мы не обрабатываем все подряд. На самом деле мы обрабатываем лишь то, что замечаем. Что же заставляет нас обращать внимание именно на эти явления? Как правило, мы отмечаем такие параметры, как размер, цвет, громкость и новизна (необычность). Однако не менее важную роль может играть и наш предыдущий опыт, а также наша осведомленность о том, что является существенным в данной ситуации, а что — нет.
Для того чтобы свести наш многообразный внешний мир к когнитивно воспринимаемой форме, мы распределяем поступающую к нам информацию по отдельным категориям. Таким образом формируются особые когнитивные структуры, называемые схемами. Эти схемы влияют на то, как происходит восприятие, хранение и воспроизведение поступающей к нам внешней информации. Короче говоря, эти схемы руководят процессом обработки информации. Обычно мы имеем наготове когнитивные категории для большинства социальных ситуаций (событийные схемы), для людей, которые нам знакомы (личностные схемы), и для социальных групп, идентифицируемых на основе гендера, этнической принадлежности и рода деятельности (ролевые схемы) (Fiske & Taylor, 1984). Подобные категории руководят обработкой поступающей информации о людях и ситуациях. Например, я могу зайти в любой американский универсам и быстро сделать все нужные покупки, так как в сознании у меня имеется когнитивная категория для «универсама», которая подскажет, на что следует обратить внимание, чтобы побыстрее выбрать то, что нужно.
В 1954 г. психолог Гордон Оллпорт (Gordon Allport) заметил, что, сталкиваясь с переизбытком информации, человек распределяет людей по категориям так же, как предметы и ситуации. В настоящее время стереотипы рассматриваются многими социальными психологами как когнитивные категории (схемы) социальных групп. Стереотипы — это широкораспространенные мнения о том, что члены идентифицируемых групп похожи друг на друга, работающие как схемы при восприятии этих групп. Другими словами, как и любая другая схема, они воздействуют на восприятие и запоминание. Такие переменные, как раса или пол, используются в качестве дискриминационных параметров для группирования информации об окружающих нас людях и управления ею (Taylor et al., 1978). Наиболее отличительные особенности людей — такие, как пол, этническая принадлежность и произношение — «активируют» нужные схемы, и в дальнейшем обработка информации об отдельных членах группы управляется этими схемами. Например, если вы не являетесь уроженцем Юга США, а я обращаюсь к вам на типичном южном наречии и сообщаю, что воспитывался в столице Конфедерации (Ричмонд, штат Виргиния), то это может вызвать в вашем сознании определенные стереотипы, которые повлияют на то, что вы заметите во мне и сохраните в памяти на будущее. Без получения такой информации некоторые характерные черты моего поведения и внешности остались бы незамеченными и несохраненными в памяти.
Стереотипы (Stereotype). Мнения о личностных качествах группы людей. Стереотипы могут быть чрезмерно обобщенными, неточными и резистентными к новой информации.
Результаты многих исследований указывают на то, что информация, соответствующая нашим схемам, скорее будет замечена и запомнена, чем информация, им несоответствующая (Cantor & Mischel, 1977; Chapman & Chapman, 1969; Cohen, 1981; Hamilton, 1981; Howard & Rothbard, 1980; Rothbart et al., 1979; Snyder, 1981). В одном из исследований испытуемым предлагалось просмотреть видеозапись вечеринки по случаю дня рождения какой-то женщины. Те люди, которым говорили, что эта женщина является официанткой, запомнили ее пьющей пиво и смотрящей телевизор, те же, кому она была представлена как библиотекарь, запомнили ее носящей очки и слушающей записи классической музыки (Cohen, 1981). Другими словами, образ «официантки» заставил работать одну схему, образ «библиотекаря» — другую; а дальнейшая обработка информации о вечеринке направлялась уже этими схемами.
Обработка информации с использованием готовых схем замечательна тем, что она, по определению Маркуса и Зайонца (Markus & Zajonc, 1985, р. 143), является «экономичной», так как «сводит все неимоверно сложное социальное окружение к контролируемому числу смысловых категорий. Они позволяют компенсировать недостаток информации и помогают выходить за рамки полученной информации». Разумеется, у такого процесса обработки информации есть и свои недостатки. Как указывали Фиске и Тейлор (Fiske & Taylor, 1984, p. 139) «накопленные общие знания о категориях людей не позволяют справедливо судить об уникальных качествах отдельной личности».
Представим, например, что сообщение о моем происхождении с юга США активировало у вас запуск, условно говоря, «провинциальной» схемы моего восприятия, которая содержит такие элементы, как «невоспитанный», «некультурный» и «расист». Далее эта схема будет повышать вашу чувствительность к любым моим действиям или высказываниям, которые хотя бы отдаленно могут быть связаны с понятием провинциальности. Они будут привлекать ваше чрезмерное внимание и станут основным мотивом восприятия моей личности даже в тех случаях, когда на самом деле их нельзя считать характерными для моего поведения.
Исследование, проведенное Снайдером и Урановицем (Snyder & Uranowitz, 1978), дает другую наглядную иллюстрацию. В их эксперименте все участники читали «историю Бетти К». После чтения одной трети из них сообщалось, что Бетти К. является лесбиянкой, другой трети — что она гетеросексуальна, а остальным участникам вообще ничего не говорилось о ее сексуальной ориентации. Через неделю всем участникам эксперимента предлагалось выбрать один из нескольких вариантов ответа на каждый из 36 предложенных вопросов о жизни Бетти К. Каков же был результат? Люди, которым сказали, что Бетти — лесбиянка, чаще других выбирали ответы, согласующиеся со стереотипами поведения женщин подобной сексуальной ориентации. Нередко они даже не обращали внимания на сведения, изложенные в прочитанной ими истории, и выбирали ответы, которые лучше согласовывались не с изложенными в ней фактами, а с общепринятыми стереотипами поведения лесбиянок. Как раз на это и указывали Маркус и Зайонц (1985): схемы позволяют нам выходить за рамки полученной информации.