В России ИПЦ изменялся следующим образом[6]:
1991 г. – 261%;
1992 г. – 2680%;
1993 г. – 1008%;
1994 г. – 324%;
1995 г. – 231%;
1996 г. – 123%;
1997 г. – 111%[7],
2000 г. – 105,6%.
2. Трансформационный спад, завышенная занятость в централизованно-управляемой экономике объективно обусловливают рост безработицы в переходный период численность населения, не занятого в экономике и ищущего работу в России в первом квартале 2000 г. составила 9,2 млн. человек, или 12,5% всего экономически активного населения в соответствии с методологией Международной организации труда, а численность официально зарегистрированных безработных – 1,2 млн. человек, или 2,7% экономически активного населения.
3. Аграрный кризис и полная монополия госсобственности на землю усложняют становление многообразия экономических субъектов аграрного рынка и решение обостряющегося во всех постсоциалистических странах аграрного вопроса.
4. В связи с концентрацией предпринимательских качеств преимущественно у номенклатуры, которая всегда их реализовывала “в тени”, в криминогенных формах первоначальное накопление капитала не могло не осуществиться в формах «номенклатурной»[8] приватизации госсобственности или ресурсов и неплатежей.
5. Кризис государственности в сочетании с криминогенными формами реализации предпринимательских качеств обусловливает усиление криминогенной ситуации в экономике, слияние государственных структур и теневого капитала, что ставит задачу укрепления экономической безопасности как внутренней, так и внешней. Эти процессы обусловлены тем, что в переломные для общества моменты традиционные связи оказываются разорванными, а система ценностей испытывает деформацию. Усиливается опасная тенденция распада общества на атомарные единицы и группы, ведущие борьбу всех против всех в своих узко-эгоистических интересах. Действуют правила игры, определяемые не столько правовыми нормами, сколько реальным соотношением сил и влияния корпоративных группировок, захвативших контроль над бывшей государственной собственностью. Примат силы над правом затрудняет появление эффективного собственника. Вместо него – характерна фигура временщика, стремящегося к скорейшему обогащению и переводу капитала за рубеж. Отсюда – истоки криминализации экономических отношений и общественной жизни в целом. Очевидно, что выход из экономического кризиса не может быть осуществлен только с помощью государственных структур, путем реформ сверху. Сам бюрократический аппарат в значительной степени подвержен коррупции.
6. Высокая дефицитность государственных бюджетов, ведущая к высокой денежной и кредитной эмиссии, генерирующим инфляцию. Дефицит госбюджета России составлял:
1995 г. – 70 трлн. руб;
1996 г. – 80,55 трлн. руб;
1997 г. – 89 трлн. руб;
1998 г.– 132,4 млрд. руб, который должен был быть покрыт за счет выпуска государственных ценных бумаг и внешних заимствований, фактически – 143,7 млрд. руб. (5,3% ВВП), 1999 г. – 101,3 млрд. руб. (2,5% ВВП), фактически – 58 млрд. руб.
7. Завышение наметившихся в начале 20 в. тенденций обобществления и социализации экономики привело к высокой монополизации всех сфер экономики стран реального социализма, что обусловливает необходимость демонополизации в процессе приватизации и дальнейшего функционирования государственных (казенных) предприятий на основе разукрупнения и коммерциализации их деятельности.
8. Высокий налоговый прессинг: налоги составляют 22,2% ВВП[9][16], а вместе с социальными взносами – 33%, государственные расходы – 45% ВВП, что превышает оптимальные границы по кривой А. Лаффера.
12. Инвестиционный кризис – за 1991-96 гг. инвестиции снизились на 72,1%, в 1997 г. – на 5%, 1998 г. – на 6,8 %, 1999 г. – рост 2,7%.
13.Усиление криминогенной ситуации в экономике, слияние государственных структур и теневого капитала, что ставит задачу укрепления экономической безопасности как внутренней, так и внешней.
14. Несмотря на экономические, социальные, национальные, геополитические и другие особенности каждой из постсоциалистических стран, реакция их экономик на рыночные преобразования является совершенно нормальной, что свидетельствует о внутренней присущности рыночной саморегуляции современной экономической цивилизации.
В рыночной системе рост является результатом действия всей совокупности экономических институтов, то есть принципов экономической деятельности и учреждений, организаций, которые обеспечивают их соблюдение. Поскольку институты поддерживают существующее положение в экономической системе или вносят в нее изменения, они всегда имеют характер инструментария и могут рассматриваться как "механизмы". Но и в переходной экономике возможно расширение производства на основе продвинутых, хотя и незавершенных реформ.
3.4. Проблема частной собственности при переходе к рынку
После всего хаоса, возникшего в к концу 1990-х гг. стало очевидно, что доминирующей все-таки оказалась система власти-собственности как на федеральном, так и на региональном уровне. Об этом свидетельствует состав российской экономической (см. табл. 1, 2) и политической элиты (см. табл. 3). Из советской номенклатуры вышли свыше половины лидеров партий и три четверти лиц, входящих в правительство и окружение президента. Региональная элита укомплектована советской номенклатурой в еще большей степени. Свыше четырех пятых ее выходцев работали в советском партийном, комсомольском или хозяйственном аппарате (см. табл. 3).
Таблица 3
Состав российской политической элиты высшего уровня, сер.90-х гг.
(в % к общей численности элитной группы)
| Всего из советской номенклатуры | из партийной | из комсомольской | из | из хозяйственной | из другой | |
| Окружение президента | 75 | 21,2 | 0 | 63,6 | 9,1 | 6,1 |
| Лидеры партий | 57,1 | 65 | 5 | 25 | 5 | 0 |
| Региональная элита | 82,3 | 18,7 | 1,8 | 79,5 | 0 | 0 |
| Правительство | 74,3 | 0 | 0 | 26,9 | 42,3 | 30,8 |
Большинство руководителей предприятий по-прежнему уповают на государство и добровольно готовы передать большую часть своей ответственности, что наглядно показывают результаты многочисленных социологических исследований. Экспресс-опрос 27 директоров крупнейших предприятий Нижегородской области, например, ясно показал, что зона ответственности областной власти по-прежнему велика, а зона ответственности бизнес-элиты по-прежнему ограничена. До сих пор бизнес-элита не является самостоятельным экономическим субъектом. Она по-прежнему стремится ограничить свою ответственность лишь внутрихозяйственной деятельностью и прямыми отношениями с заказчиками и поставщиками, отдавая на откуп администрации такие важные вопросы, как формирование правил доступа к ресурсам, контроль за соблюдением качества выпускаемой потребительской продукции, антикризисное управление и важнейшие вопросы социально-экономического развития региона. Большой круг вопросов сохраняется и в зоне совместной ответственности бизнеса и власти. Среди них такие важные вопросы, как занятость, оплата труда, повышение квалификации, социальное и медицинское страхование, разработка стратегических планов развития крупнейших (бюджетообразующих) предприятий, важнейшие вопросы инновационной и инвестиционной политики, не говоря уже о создании инфраструктуры и лоббировании отраслевых интересов на федеральном уровне. В результате баланс де-юре и де-факто складывается явно в пользу областной администрации.
Неформальная институционализация, т.е. вытеснение формальных институтов неформальными правилами, - одно из распространенных следствий поставторитарных (в т.ч. посткоммунистических) трансформаций.
Неформальные институты (ограничения) пронизывают и всю современную экономику. Возникая как средство координации устойчиво повторяющихся форм человеческого взаимодействия неформальные ограничения являются:
1) продолжением, развитием и модификацией формальных правил;
2) социально санкционированными нормами поведения;
3) внутренними, обязательными для выполнения стандартами поведения.
Административный рынок, сформировавшийся при конструировании обобществленного государства со справедливой системой распределения, деградирует сейчас по законам, определяемым главным образом его внутренними структурными особенностями. Вещной основой административного рынка является топливно-сырьевой комплекс, на базе которого возведена грандиозная (по количеству вовлеченных людей и обрабатываемого сырья) система по изготовлению государственно необходимых машин и механизмов, технологизированная лишь в отдельных, как правило, стратегически важных звеньях. Остальное материальное производство не технологично, оно по своей внутренней структуре скорее технично-цеховое и строится на передаваемом из поколения в поколение навыке и интуитивных знаниях, транслируемых в обособленных (особенно в ранее засекреченных областях материальной культуры) группах высокообразованных людей.