Важной особенностью формирования мышления является то, что как в филогенетическом (в историческом развитии человечества), так и в онтогенетическом (во взрослении конкретного человека) развитии мышления стадия рефлексивного осознавания им собственного понятийного характера наступает значительно позже формирования его понятийности, после долгого периода неосознаваемого использования протопонятийного, а затем – понятийного, аппарата. Это происходит согласно психологическому закону осознания, который в формулировке Выготского звучит так: «Чтобы осознать, нужно иметь то, что должно быть осознано».
Глава 1.4. Синкретизм восприятия
«Как известно, ребёнок и в восприятии, и в мышлении, и в действии обнаруживает эту тенденцию связывать на основании единого впечатления самые разнообразные и не имеющие внутренней связи элементы, приводя их в нерасчленённый слитный образ; Эту тенденцию Клапаред назвал синкретизмом детского восприятия, Блонский – бессвязной связностью детского мышления. Мы описали то же явление в другом месте как тенденцию ребёнка замещать недостаток объективных связей переизбытком субъективных связей и принимать связь впечатлений и мыслей за связь вещей»[26], - пишет Выготский.
Синкретизм детской мысли проявляется в том, что ребёнок не отделяет объективно присущие вещам свойства от свойств, которыми вещи наделяются им субъективно; существенные признаки от случайных; истинные причины от сопутствующих обстоятельств; себя как познающего субъекта от мира как познаваемого объекта (в раннем детстве); вещь и мысль о вещи; объекты, отвечающие понятию, и само понятие.
Мистическое восприятие первобытного человека связано также с синкретизмом мышления, нерасчленённым восприятием причин явлений, вызванным сильным действием аффектов (в первую очередь - страха) на интеллект первобытного человека. Психическая деятельность первобытного человека является мистически-ориентированной, его реальность мистична, она пронизана действиями и свойствами, неуловимыми эмпирически, но не менее для него реальными: «… всё существующее имеет мистические свойства и эти свойства по своей природе более важны, чем те, которые познаются нами при помощи чувств …»[27]. В связи с этим он придаёт особое значение восприятиям, выдающимся из общего ряда, например галлюцинациям и снам, считая, что именно таким образом устанавливается более непосредственный контакт между ним и мистическим миром: опосредование этого контакта объективной, в нашем понимании, реальностью снимается, когда перестают действовать её законы.
Субъективное, в нашем понимании, знание (сон, галлюцинации, видения и т.д.) часто предстаёт для первобытных людей не только таким же истинным, как и объективное знание, но гораздо более ценным, связанным с сакральной, мистической ипостасью реальности.
«С достаточной убедительностью доказано, что все существа и предметы, даже неодушевлённые, даже неорганические, даже изготовленные рукой человека, мыслятся первобытным человеком как способные совершить самые разнообразные действия и подвергаться им»[28]. Однако эти мистические силы совсем не следует понимать как души, воли, они сложнее. В связи этим Леви-Брюль предлагает заменить термин «анимизм» (от лат. anima – душа) термином «динамизм» (от греч. dynameis – сила, потенция)[29]. Это скорее континуум слаборазделённых мистических сил. Но он не только труднодифференцируем, но и трудноотделим от видимой действительности. Они единосущны, но не едины, скорее даже – мистический мир – сущность видимого, а видимый – явление, знак мистического. «Именно о пралогическом мышлении можно с полным правом сказать, что окружающий его мир – язык, на котором духи говорят духу. Это язык, в отношении которого первобытное мышление не помнит, когда научилось ему, и который благодаря предассоциации его коллективных представлений является для него прирождённым языком»[30].
Разница между нашим мышлением и мышлением первобытного человека обуславливает различную роль опыта и его структуру: наш опыт – это малое количество непосредственно данной информации и огромное количество индуктивных логических выводов, их опыт – огромное количество непосредственно данной информации и малое количество индуктивных логических выводов. Развивающиеся принципы логического мышления можно рассматривать как эволюционно складывающийся приспособительный механизм, позволяющий меньшими усилиями эффективнее предсказывать поведение среды.
Синкретизм первобытного и детского мышления проявляется в том, что в них свойства, предписываемые предметам субъектом, не отделяются от объективно присущих этим предметам свойств; сущностные свойства предметов не отделяются от случайных; сфера знаков не отделяется от сферы обозначаемого; в присутствующих в них представлениях аффективная, моторная и интеллектуальная составляющая не отделены чётко друг от друга.
Глава 1.5. Особое понимание случайности, причинно-следственных связей
Если естественная, с нашей точки зрения, причина событий и рассматривается первобытным человеком, то только как второстепенная, подчинённая некой мистической подлинной причине и опосредующая её. И никакой опыт в пользу естественных причин не в состоянии переубедить первобытных людей.
Первобытное мышление не принимает случайности, и интерпретирует всякое событие (особенно незаурядное) как знак, как проявление потусторонней мистической ипостаси действительности в посюсторонней.
«Первобытное мышление представляет себе причинность иначе, чем мы, причём… [эта] третья особенность тесно связана с двумя первыми [с его мистическим характером и пралогичностью]»[31]. Если для нас общепринято искать причины и следствия только в видимой объективной реальности и удовлетворяться результатами этих поисков независимо от их успеха, то первобытному человеку свойственно помещать причины чего-либо происходящего в этом мире в мир иной, мир духов и мистических взаимодействий.
Ребёнок в отношении причин мыслит также синкретически, он путает причину и обстоятельства явления. Неспособность детского и первобытного мышления к нахождению истинных (в нашем понимании) причин явлений также следует из синкретического их характера.
Глава 1.6. Непроницаемость для опыта
Как было сказано выше, первобытное мышление, по Леви-Брюлю, непроницаемо для опыта. Важно, что непроницаемым для опыта и слепым в отношении естественных причин явлений оно является только в сфере коллективных представлений о непонятном, неопределенном и предельном, в практически-бытовой же сфере оно руководствуется пониманием причинности, схожим с нашим, и законами логики. Однако в первой сфере любой опыт, который для логического мышления был бы свидетельством ложности приведшего к нему представления, пралогическим мышлением относится к области действия мистических сил и истолковывается как недовольство предков, месть колдуна и т.д. Первобытный человек так боится их влияния, что не может себе позволить мыслить что-либо лежащее вне бытовой, определённой сферы логически, он ищет в этих явлениях страшащую его силу, потому что очень хочет умилостивить её.
Традиционность, сохранение форм, способов существования и деятельности, связаны с боязнью нарушить устоявшийся уклад жизни, расстроить находящиеся в равновесии отношения с мистическими силами, натолкнуться на незнакомые, потенциально опасные, мистические способности «инноваций».
Источник представлений о мистических силах – не столько опыт, сколько страх, аффективная категория бессознательного, которая определённым образом структурирует опыт, не давая ему заявить о естественных причинах.
«… массы вопросов, которые опыт ставит перед нами, для них [для первобытных людей] не существует, ибо на эти вопросы ответ дан заранее, вернее, система их представлений такова, что подобные вопросы для них не представляют интереса»[32].
Ребёнок также в определённой степени непроницаем для опыта до тех пор, пока в его мышлении в результате взаимодействия со средой под обучающим влиянием взрослых людей не формируется отвечающее реальности представление о причинности, пока он не обучается индуктивным методам установления причинно-следственных связей между явлениями, пока структура его мышления не формируется должным образом.
Глава 1.7. Эгоцентризм первобытного и детского мышления в отношении мира
Как первобытному, так и детскому мышлению присущ эгоцентризм в представлениях о мире.
Эгоцентризм первобытного мышления проявляется в следующем. Первобытное общество часто считает своё пространство обитания центром мира. Мистическая реальность, в представлении первобытных людей, ориентирована на них (всякое явление природы отражает исполнение/неисполнение ими предписаний традиции), они антропоморфизируют её элементы, считая их подчинёнными тем же этическим законам, что и их общество. Коллективные представления первобытных людей, по большей части, – совокупность знаний о тех качествах вещей, которыми их неосознанно субъективно, опираясь на традицию, наделили носители знания.
Эгоцентризм детского мышления проявляется в абсолютизации собственной точки зрения на мир и незнании о возможности существования других, в неспособности отличить субъективно приписываемые вещам качества от качеств, объективно им присущих, в анимизации, антропоморфизации вещей и животных, в артификализме (понимании природных явлений по аналогии с деятельностью человека).