К смешению слоев военного и штатского дворянств присоединяется еще и проникновение в эту среду элементов другого рода: дворянства пэра и даже совсем не дворянства. Странным образом, но во Франции, где всегда больше всего ценили наряду с хорошим происхождением военную службу, трудно стать дворянином именно на военной службе. Зато гораздо легче сделать карьеру неродовитому человеку путем гражданской и особенно придворной службы. Только в военной службе дворяне могли оказать услуги королю, не унижая при этом своего достоинства, но и там все совершенно изменилось. Люди, родившиеся для того, чтобы командовать другими, смешивались с теми, которые родились для того, чтоб им повиноваться. Знатное происхождение оказывалось бесполезным. Потомкам феодальных баронов не оставалось ничего другого, как рисковать своей жизнью на войне, вынося оскорбления от канцелярских служителей. Сен‑Симон выказал свою дальнозоркость, гневно восставая против такого режима, который превратил "людей всех сословий в простонародье"; он понимал, какая глубокая рана была нанесена старинным феодальным понятиям.
"Дворянство, приобретенное службой, осмеливается на все, захватывает в свои руки все и надо всем господствует", с негодованием писал Сен‑Симон. Вольтер наоборот радовался тому, что "горожане, прежде считавшие для себя за особую честь поступление в лакеи к вельможам, сделались равными с вельможами". Оба они были правы: систематическое унижение дворянства сопровождалось систематическим возвышением буржуазии". С политической точки зрения гражданская служба была в то время уже выше военной.
Все государственные должности были заняты членами королевских династий, происходивших из сословия разночинцев. Эти "порфирородные буржуа", как их с презрительной иронией называл Сен‑Симон, с колыбели предназначались для занятия должностей государственного секретаря по праву наследства; Людовик XIV раздавал им всякого рода милости, способные поставить их наравне с самыми знатными французскими семействами.
В продолжительное царствование Людовика XIV, а в особенности после смерти Кольбера министры часто брали деньги у услужливых заимодавцев, поэтому капиталисты приобрели такую силу, что правительство старалось не причинять им никаких неприятностей.
Не все дворяне относились с оскорбительным презрением к капиталистам и разночинцам. Нужда в деньках у знатных людей, разорившихся при дворе, а с другой стороны тщеславие должностных лиц и капиталистов довершили столь желательное для Людовика XIV уравнение всех классов населения: брачные союзы, выгодные для одних и лестные для других, изгладили последние следы общественного неравенства между незнатным министром или разбогатевшим аферистом и знатным, но разорившимся придворным.
После характеристики положения трех первых разрядов буржуазии, – судейского сословия, ученых и купечества в Etat de la France ( издание 1661 года ) сказано: "Живущие в деревнях крестьяне составляют четвертый разряд третьего сословия, который, хотя и многочисленнее других, доставляет нам лишь очень мало интереса для его изучения. Мы можем только сказать, что он уплачивает талью и обрабатывает землю для снабжения городских жителей съестными припасами". Действительно о деревенских жителях можно было сказать почти только то, что без них Франция осталась бы без хлеба и что на них лежала вся тяжесть налогов. Блеск военной славы, дипломатические успехи и блестящая обстановка версальского дворца часто заставляют позабыть, насколько был тяжел тот период для деревенских жителей, на которых лежало бремя государственных повинностей, становившееся все более невыносимым. В течение почти десяти лет благотворный гений Кольбера облегчал положение народной массы и придавал земледелию и промышленности более широкое развитие. Но с 1672 года начались почти непрерывные сорокалетние войны, а безрассудства, совершавшиеся в Версале и в Марли окончательно истощили последние денежные средства. До чего доходило истощение сил Франции с полвины царствования Людовика XIV, видно из того факта, что этот король решился в 1689 и в 1690 году прибегнуть к такой финансовой мере, которая, конечно была очень унизительна для его любви к роскоши и к внешней обстановке. Он приказал перенести на монетный двор для расплавки великолепную мебель из цельного серебра.
Достаточно вспомнить как было невыносимо бремя налогов, в какой упадок пришла торговля и как уменьшилось число населения во Франции, чтобы понять, какую сильную радость вызвало в народе известие о прекращении царствования "столь продолжительного и столь безжалостного". "Провинциальное население, доведенное до отчаяния своим разорением, трепетало от радости, по словам Сен‑Симона. Доведенный до нищеты и обремененный налогами народ выражал благодарение Господу за избавление от прежних бед, в котором более не сомневался.
Люди того времени позабыли в эту минуту личные королевские качества Людовика XIV, величие его правительства, славу, доставленную им Франции; они вспоминали только о его необузданном деспотизме, который осилил всякое сопротивление и погрузил Францию в бездну нищеты. Но чтоб выяснить результаты царствования Людовика XIV необходимо заглядывать далее этой эпохи, далее царствования двух преемников этого короля, и понять непосредственную связь между событиями того времени и событиями 1789 года. Настоящим последствием этого царствования была французская революция. В экономическом отношении Людовик XIV сделал ее неизбежной, в политическом отношении от сделал ее неизбежной.
ДИПЛОМАТИЯ И ВОЙНЫ
XVII столетие было великой эпохой для французской дипломатии. Еще никогда дипломаты французского короля не пользовались более сильным влиянием. Их деятельность была бесподобна, их роль была первостепенной. Им поручали вести переговоры о заключении союзов с иностранными государями и склонять их к составлению таких завещаний и к такому разделу их владений, каких желало французское правительство. Дипломатические агенты XVII столетия разделялись на два разряда: это были вельможи и простые посланники или резиденты. Людовик XIV любил возлагать трудные поручения на разночинцев; дворяне знатного происхождения служили большей частью внешней обстановкой и в посольствах и при дворе.
Дипломаты получали четкие инструкции от короля, но каждому из них предоставлялся большой простор относительно средств для достижения целей. Дипломат должен был брать на себя всякие роли, чтобы отстаивать интересы своего государя, жертвуя мелочными вопросами и воображаемыми требованиями чести. У Людовика XIV были превосходные дипломаты, воспитанные в школе таких наставников, как Ришелье и Мазарини. Самыми выдающимися из них были: Гюг де Лионн (1611–1671), Арнольд де Помпонн (1618–1699) и Кольбер де Круасси (1625–1696), брат великого Кольбера. Людовик XIV руководствовался традициями своих великих предшественников, – оказывать покровительство слабым и играть роль посредника между сильными. Во вред ему сыграло его высокомерие, которое породило пренебрежение ко всей Европе.
Наравне с дипломатами по своим личным достоинствам стояли во второй половине XVII столетия военачальники. Это была эпоха самых блестящих побед, какие одерживая старинная французская армия. Лувуа был тем, кто доставил Людовику XIV эту армию, но то, что он сделал в этом отношении уже было подготовлено его отцом Мишелем Ле Теллье.
В то время французская армия еще не была постоянной и правильно организованной. Тридцатилетняя война привела ее в расстройство; в армии отсутствовало единое командование, на всех ступенях военной иерархии не было никакой дисциплины. Лувуа же сделал армию "монархической", отдав ее в руки короля; он ввел в ней централизацию подобно тому, как Кольбер ввел централизацию во всех подвластных ему сферах управления, сделал ее по‑настоящему национальной, провел ряд реформ внутри самой армии.
Инженер Людовика XIV Вобан разрабатывал новые методы осады и обороны крепостей. Благодаря деятельности Лувуа и Вобана во французской армии были уничтожены остатки феодальных понятий и она сделалась послушным орудием в руках короля; была намечена организация всех отраслей военной администрации и был учрежден над нею серьезный контроль; были подготовлены перемены в вооружении войск и в тактике; Франция превратилась в укрепленный лагерь, который защищали 20 миллионов жителей и который был недоступен для неприятельских армий. Благодаря Лувуа и Вобану Людовик XIV имел самую многочисленную и самую хорошо подготовленную из всех европейских армий. Понятно, что он спешил употребить такую армию в дело.
Подобно тому, как он был обязан Лувуа своими сухопутными военными силами, морскими военными силами Людовик XIV был обязан Кольберу, который с 1669 года принял флот в свое заведование. У французского короля было только тридцать морских судов, стоявших неподвижно в порту. Нужно было построить целый флот и Кольбер построил его из французского дерева во французских портовых городах руками французских рабочих. На Средиземном море были преимущественно галеры; на океане – шхуны, корветы, фрегаты, линейные корабли. Все суда были оснащены артиллерией. Благодаря Кольберу и Сеньеле Франция господствовала на морях в течение четверти столетия.
Война за испанское наследство
Франция еще никогда не пользовалась в Европе столь безусловным господствующим влиянием. Оказывая покровительство слабым и одерживая победы над сильными, она была повсюду столь же любима, сколь и уважаема. Людовик XIV желал воспользоваться своими военными силами.