Крепость Румелихисар была закончена 31 августа 1452 г. Мехмед II, собрав в районе крепости свою армию, подступил к стенам Константинополя. Он провел там три дня, тщательно осматривая городские укрепления. Сомнений в его намерениях ни у кого не оставалось. Одновременно султан объявил о том, что каждый корабль, проходящий вверх или вниз по Босфору, должен останавливаться у крепости для досмотра. Тот, кто не подчинится, будет потоплен. В подкрепление своего приказа он распорядился установить на одну из башен, расположенных ближе к воде, три орудия. В начале ноября два венецианских корабля, шедшие из Черного моря, отказались подчиниться требованию остановиться. На них навели пушки, но кораблям удалось уйти невредимыми. Однако третий корабль, пытавшийся две недели спустя последовать их примеру, был потоплен пушечным выстрелом, а его команда во главе с капитаном Антонио Риццо захвачена в плен и доставлена в Дидимотихон, где в то время находился султан[182]. Мехмед II приказал немедленно обезглавить всю команду, Риццо посадить на кол, а труп его выставить у дороги[183].
Подготовку к захвату Константинополя Мехмед II начал с заключения договоров с венецианцами и венграми. Затем он принял меры для укрепления своей власти в малоазиатских землях Османского государства. В частности, он решил усмирить правителя бейлика Караман[184]. Когда молодой султан был в отдалённом бейлике, Константин ХI Палеолог сделал попытку оказать давление на Мехмеда II. Поводом для этого явилось пребывание в Константинополе принца Орхана, внука султана Сулеймана, правившего в течение нескольких лет после гибели Баязида II. Этот потенциальный претендент на османский престол проживал в византийской столице. Император решил напомнить Мехмеду II о его существовании, направив к султану послов, которые должны были добиваться дальнейшей высылки денег на содержание Орхана. Послам было поручено намекнуть Мехмеду, что при дворе византийских императоров находится его возможный соперник. Но Мехмед отреагировал не так, как рассчитывали при императорском дворе. Он поспешно подписать мирный договор с караманским беем и начал приготовления к осаде Константинополя[185].
Решимость Мехмеда начать штурм Константинополя весной 1453 г. была в значительной степени связана с недавними успехами его мастеров пушечного литья. Особыми заслугами отличился венгр Урбан, который отлил огромную пушку - длина ствола этой пушки равнялась 40 пядям. Толщина стенок ее бронзового ствола составляла 1 пядь, а окружность его — 4 пяди у основания, где засыпали порох, и 11 — у жерла, куда вставлялись каменные ядра[186]. По оценке Д. Нормана пушка стреляла ядрами весом 610 кг[187].
Не смотря на успехи в государственном строительстве и модернизации вооруженных сил, при дворе султана существовала оппозиция. Многие ожидали, что султан откажется от своих амбициозных планов по захвату Константинополя. На это, по крайней мере, надеялся первый везир Халиль, который независимо от того, получал он регулярно подарки от греков или нет, не одобрял саму идею военных действий против Константинополя. Осада потребовала бы чрезвычайно больших расходов, а в случае ее неудачи османскому престижу был бы нанесен огромный урон[188]. Кроме того, Константинополь, в своем сложном положении, политически не представляет никакой угрозы, зато полезен с точки зрения торговли. У Халиля были сторонники среди везиров, служивших еще Мураду. Но он имел и сильную оппозицию во главе с военными, такими, как Заганос-паша и Турахан-паша, за которыми стоял евнух Шехабэддин, а это были как раз те лица, к мнению которых прислушивался султан[189].
В конце января 1453 г., султан собрал всех своих везиров и произнес длинную речь, в которой напомнил им о заслугах предков. Он заявил, что Османская империя никогда не будет в безопасности до тех пор, пока Константинополь не перейдет в руки турок. "Византийцы, может быть, действительно слабы; тем не менее хорошо известно, как умело они плетут интриги с врагами турок; к тому же, будучи слабыми, они могут отдать город в руки союзников, которые будут отнюдь не столь слабы. Константинополь не так уж неприступен. Прежние осады не удавались из-за внешних причин. Теперь настал подходящий момент. Город раздирают религиозные распри. Итальянцы ненадежны как союзники, и многие из них готовы на предательство."[190] Кроме того, турки наконец добились господствующего положения на море. Что же касается его самого, то если ему не удастся править империей, владеющей Константинополем, он скорее предпочтет не править вообще. Никто из везиров и военачальников не посмел ему перечить[191].
Тем временем султан стал собирать флот. Все доступные суда стягивались в единую флотилию. По свидетельству итальянских моряков, находившихся в то время в Константинополе, в ней насчитывалось 6 трирем, 10 бирем, около 15 гребных галер, примерно 75 фуст и 20 парандарий, а также множество шлюпок и парусных лодок, используемых преимущественно как средства связи[192]. В конце марта султанская армада прошла через Дарданеллы в Мраморное море[193]. Ашик –паша говорит о 400 судах, не уточняя их видовой состав[194].
В то время как турецкий флот находился в Мраморном море, во Фракии формировалась сухопутная армия. Султан сам следил за ее снаряжением, так же как и флота. Мобилизация была проведена быстро, но тщательно. Войска формировались во всех провинциях. В армию были призваны все солдаты, считавшиеся в запасе и работавшие на своих полученных за службу наделах[195]. Создавались полки из ополчения. На местах были оставлены только гарнизоны для охраны границ и поддержания порядка в провинциях, а также войско под командованием Турахана в Греции. Он должен был помешать морейскому деспоту прийти на помощь Константинополю, когда начнётся осада. Была собрана огромная армия. Греки утверждали, что в султанском лагере насчитывалось от 300 до 400 тыс. солдат. По мнению Эннея Пиколомини, турецкая армия насчитывала 200 тыс. человек[196]. Венецианцы говорили о 150 тыс[197]. Д. Норман считает цифру в 80 тыс. человек наиболее приемлемой[198]. По оценкам Ю.А. Петросяна, на одного византийца приходилось 20 турков[199].
§2. Приготовления к обороне Константинополя
В городе начались волнения в связи с приездом в Константинополь папского легата кардинала Исидора. Большая часть народных масс отвернулась от императора. В это время командующий флотом византийцев Лука Нотарас произнёс фразу, которая характеризует борьбу между латинянами и противниками унии: "Лучше увидеть в городе царствующей турецкую чалму, чем латинскую тиару"[200].
Помощи византийцам было ждать неоткуда. В марте 1452 г. император Священной Римской империи Фридрих III (1440 – 1493) объявил султану ультиматум, но дальше слов дело не пошло. Король Неаполя Альфонс V (1416 -1458) послал в Эгейские воды лишь флотилию из десяти судов, но уже несколько месяцев спустя Альфонс V, вступив в союз с венецианцами против Франческо Сфорца из Милана и опасаясь реакции генуэзцев, отозвал флотилию обратно. Можно предположить также, что он собирался сам овладеть Константинополем, так как одним из векторов его внешней политики было восстановление Латинской империи[201]. Он выжидал, стремясь напасть затем на ослабшего императора (в то, что турки захватят Константинополь в Европе никто не верил)[202]. Кардинал Исидор привёл с собой двести лучников с Крита. Папа Иннокентий IV ограничился посылкой в марте 1453 г. продовольствия и оружия на трёх генуэзских галерах. Правительство Генуи не оказало помощи Константинополю, но в январе в византийскую столицу прибыли отряды генуэзцев. Самый крупный отряд из 700 профессиональных воинов, 400 из которых были завербованы в Генуе, а 300 — на островах Хиос и Родос, возглавлял кондотьер Джустиниани Лонго, имевший большой опыт обороны укреплённых городов[203]. Венецианская помощь была чисто символической – два венецианских корабля двинулись к Константинополю только после двух недель осады. Тем не менее, венецианские купцы, находившиеся в городе, остались в Константинополе[204]. Венецианский бальи (байло) Джироламо Минотто принял обязательство в полной мере участвовать в обороне города и проследить, чтобы ни один венецианский корабль не покинул гавань самовольно. В общей сложности шесть кораблей из Венеции и три с Крита, бывшего тогда венецианской колонией, с согласия их капитанов были задержаны в гавани и превращены в боевые суда. Таким образом, к началу осады в Золотом Роге оставалось 26 кораблей, приспособленных к боевым действиям[205].