В распоряжении Византии были малокалиберные бомбарды – первые примитивные пушки[134]. Они использовались и при обороне Константинополя, но их количество не могло быть велико, поскольку создание и содержание бомбард было дорогостоящим[135]. Турецкие источники, повествующие об осаде Константинополя, говорят о мушкетах у византийцев[136]. По-видимому, это были аркебузы или, так называемые, "стреляющие палки" – первые виды огнестрельного оружия. Мушкеты появились в конце XVI в[137]. и не могли использоваться греками. Об огнестрельном оружии у византийцев говорит также славянская "Повесть о взятии Константинополя...", где упоминаются пушки и пищали[138].
Существовала варяжская или варангийская гвардия. Это был привилегированный корпус, охранявший императора. Состоял он из англосаксов, скандинавов и русичей. Это было элитное подразделение вооруженное наилучшими доступными доспехами и тяжелыми топорами[139].
Однако к 1453 г. Византийская империя исчерпала почти все свои ресурсы. Платить наёмникам было нечем, и их количество было сравнительно невелико. В критический момент прибыли добровольцы из западных стран, но их также не было достаточно для победы. Главным преимуществом Константинополя были его оборонительные сооружения – неприступные валы, тройные стены и башни с установленными на них метательными орудиями, в том числе бомбарды и аркебузы[140]. Однако средств для ремонта и усиления стен не хватало.
Острый кризис Византии сказался на количестве войск и империя, состоящая, по сути, из одного города оказалась практически беззащитной перед османской угрозой.
Социальная нестабильность в Византии, экономическая и политическая зависимость от других государств, и недальновидная политика императоров стали причинами острого кризиса Византийской империи. Одним из его проявлений был упадок византийской армии. Система формирования войск, сохранившаяся с X в., в условиях децентрализации государства, стала малоэффективной. Поэтому мы можем утверждать, что Византия средины XV в., подверженная острейшему кризису, не располагала необходимыми ресурсами для эффективной борьбы с Османским султанатом.
Глава II. Исторический путь турок – османов до взятия Константинополя в 1453 г. Структура вооруженных сил.
Изучение развития Османского султаната до 1453 г. даст возможность понять причины и цели, толкнувшие турок на захват Константинополя. Также это позволит оценить эффективность турецкой армии времён Мехмеда II.
§1. Усиление османов. Геополитическая ситуация в Малой Азии и на Балканах в середине XVв.
Согласно османскому преданию, основателем государства турок-османов был вождь туркменского (огузского) племени Кайы Эртогрул-бей. Признав себя вассалом султана Алаэддина Кейкубада I, правителя основанного сельджуками в Малой Азии Конийского султаната, Эртогрул получил от него для своего племени пограничные с византийской территорией земли в районе Караджадага[141].
Уже Эртогрул начал расширять свою территорию за счёт византийских земель. Этот процесс продолжался и при его преемниках[142]. После смерти Эртогрула власть перешла к его младшему сыну Осману[143]. Убив своего дядю Дюндар-бея, Осман утвердился во власти и получил от сельджукского султана титул уджбея (пограничного бея). В обязанности уджбеев входила охрана вверенных им пограничных территорий. В 1299 г. султан Алаэддин Кейкубад III вынужден был в результате восстания покинуть свою столицу Конию, и Осман потерял сюзерена. Ему пришлось признать верховную власть монгольской династии Хулагуидов, которой подчинялось сельджукское государство в Малой Азии, и отсылать ежегодно в столицу Хулагуидов часть собранной им со своих подданных дани[144].
Осман, именем которого была названа Османская династия, скоро приступил к широкой завоевательной политике. В течение короткого времени ему удалось захватить ряд византийских городов и укреплений. В 1291 г. он овладел Mелангией (Караджахисаром) и стал считать себя независимым правителем, о чем свидетельствует тот факт, что в пятничной молитве называлось его имя. Свои набеги на Византию он назвал Священной войной – Газаватом. В бейлик (княжество) Османа стали стекаться гази и мутаттавийя – религиозные фанатики, "борцы за веру"[145].
После бея Османа, его наследниками, предпринималось несколько попыток овладения Константинополем, но безрезультатно.
Военные успехи османского бейлика вывели его на передний край политической борьбы, происходившей в данном регионе между Византией, балканскими государствами, Венецией и Генуей. Очень часто соперничающие стороны стремились заручиться военной поддержкой османов, тем самым, в конечном счете, облегчая ширившуюся экспансию последних. Свое растущее политическое и военное значение скоро осознали и сами османские правители, которые стали именовать себя султанами. Мехмед I (1413–1421) начал посылать деньги в Мекку, так как положение мусульманского правителя во многом зависело от его отношения к религии, от признания его власти в священном городе мусульман[146].
После разгрома Баязида Тимуром 25 июля 1402 г. в Османском султанате началась затяжная междоусобица. После более чем десятилетней борьбы победа в войне досталась сыну Баязида Мехмеду I (1413–1421), которому постепенно удалось восстановить прежние границы государства и даже расширить их. Однако победа Мехмеда, в достижении которой сыграла свою роль поддержка Византии, далеко не всем казалась бесспорной. Византия умело использовала разногласия внутри Османской династии. В качестве платы за оказанную помощь Мехмед возвратил византийцам некоторые из захваченных у них земель, а также на время отказался от активной завоевательной политики в Европе[147].
После Мехмеда I на троне утвердился Мурад II (1421–1451)[148]. Успехам последнего способствовала последовательно проводившаяся султаном политика централизации государства, упрочения его политического единства, укрепления системы тимаров, восстановления былого значения султанского войска капыкулу, повышения боеспособности армии (к середине XV в. турки уже располагали сильной артиллерией). Военная сила крепнувшего государства Мурада II с особенной наглядностью была продемонстрирована в битве при Варне (1444 г.), решившей, по сути, также и участь Константинополя[149].
Когда в 1451 г. на престол вступил Мехмед II (1451 – 1481 гг.), османское государство обладало уже достаточной военной силой и внутренними резервами, чтобы овладеть Константинополем. Солидный военный опыт, который был приобретен османскими правителями в процессе полуторавековой завоевательной политики в Европе и Азии, был полностью реализован при осаде города, захват которого значительно повышал в глазах мусульманского мира авторитет турецкого государства[150].
Турки к этому времени вышли на берега Дуная и угрожали Центральной Европе. Стало очевидным, что Константинополь обречен, что Византийская империя, не может выстоять против державы, чья территория занимала бóльшую часть Балканского полуострова и Малой Азии[151].
Для турок захват древнего города византийских императоров означал не только возможность основать новую столицу своей империи, но также обеспечивал их постоянное присутствие на Европейском континенте. До тех пор, пока этот город, находившийся в центре их владений, на перекрестке путей между Азией и Европой, им не принадлежал, турки не могли чувствовать себя в безопасности. У них не было оснований бояться Византии, однако широкая коалиция христианских государств, опирающаяся на такую базу, все еще могла оказаться сильнее их. Имея же в своих руках Константинополь, турки действительно были в безопасности. К тому же, с захватом Константинополя, авторитет османских правителей достиг бы не бывалых высот[152].
§2. Османская армия.
Изначально, тюрки были кочевниками, и это определяло видовой состав войск первых османских беев[153]. Но при Орхане была предпринята важная военная реформа, получившая свое дальнейшее развитие при его сыне Мураде I (1362–1389) - созданы пехотное войско и конница (йайа и мюселлем), набор в которые проводился среди земледельческого тюркского населения османского княжества[154]. Предание гласит, что желающих вступить в войско йайа было столь много, что кадий производил запись за взятку. Солдаты обоих видов войск были обязаны участвовать в крупных военных кампаниях, получая за это поденное жалованье – 1акче (1.2 г серебра), а в мирное время — заниматься земледелием в своих хозяйствах, приобретая за свою службу налоговые льготы[155]. При султане Мураде I армия была дополнена крестьянским пехотным ополчением азебов (азабов), набиравшимся из числа крестьян-христиан, а также, ставших знаменитым впоследствии, пехотным корпусом янычар, подчиненным лично султану[156]. Вначале янычары набирались из числа военнопленных юношей-христиан, которых принуждали принять ислам, а затем, в первой половине XV в. — из сыновей христианских подданных османского султана, которых стали набирать регулярно согласно учрежденному закону Девширме ("налог кровью")[157]. Янычары вооружались лучшим оружием и доспехами[158].
Тогда же было создано конное войско сипахиев (от "сипахи" – всадник) или тимариотов (от "тимар"— условное земельное пожалование), подчиненных лично султану и получавших, как и янычары, жалованье из казны. Это всадники, несущие военную службу за земельные пожалования – тимары[159]. Но сипахи имели право только на сбор налогов. Имущество и проживающие там жители оставались собственностью султана[160]. Считалось, что 20 тыс. акче – это доход с одного тимара, но немало сипахиев, получавших в год всего 100 – 200 акче обязаны были участвовать в походах. Получавшие от 500 до 2 тыс. акче именовались джебели, т.е. обладателями "джебе", обычной кольчуги. Они были обязаны идти в поход с полным воинским снаряжением. Обладатель лена с доходом 2—З тыс. акче должен был привести с собой слугу-оруженосца, тимариот с доходом 3—4 тыс. акче имел право носить дорогую кольчугу ("бюрюме") и должен был вести с собой в бой уже не слугу, а воина. Доход тимариота в 5—6 тыс. акче предполагал участие в походе вместе с сипахием уже двоих джебели, которые везли с собой небольшую палатку. По мере возрастания ценности тимара увеличивалось количество воинов и слуг, которых тимариот вел с собой в поход[161]. Такая система стала основой государственного строя империи. Янычары и сипахии были известны вместе как придворное султанское войско капыкулу. Позже к нему были присоединены особые воинские подразделения пушкарей (топчу), оружейников и другие вспомогательные части. Все эти войска были уже независимы от родоплеменной военной организации и значительно увеличивали реальную политическую силу верховного правителя[162].