США имели не меньшие, чем СССР, возможности оказывать политическую и военную поддержку молодым государствам и обладали несоизмеримо большим экономическим потенциалом. Однако, как представляется, ошибочно недооценив важность компромисса с КНР, Соединенные Штаты противопоставили себя лидеру радикального крыла национально-освободительного движения, и в той мере, как влияние КНР в движениях неприсоединения и афро-азиатской солидарности укреплялось, росла психологическая изоляция США в третьем мире.
Стремление видеть региональную ситуацию сквозь призму «неоимпериалистических поползновений» характерно для советской политики не в меньшей степени, чем для американской — склонность повсюду отыскивать «руку» Пекина и/или Москвы. Но в силу общей настроенности советской дипломатии времен Н. С. Хрущева на новации, идеологические догмы не блокировали исходящих из Москвы не всегда выверенных, но часто здравых и прагматичных идей, реализация которых в ряде случаев способствовала снижению региональной конфликтности. Как отмечали Майкл Хант и Стивен Ливайн, «в эпоху Эйзенхауэра понимание Соединенными Штатами советской политики в послевоенной Азии значительно отставало от эволюции самой этой политики. Вашингтон зациклился на видении Кремля как какой-то штаб-квартиры привилегированной корпорации революционеров, мечтающих расширить свои операции. На самом же деле роль СССР была совсем иной и гораздо более скромной». Советский Союз, скорее, стремился укрепить коммунистические режимы, чем подталкивать их к внешней экспансии.
Создаётся впечатление, что подход СССР к международным отношениям был даже менее идеологизированным, чем подход США. Во всяком случае, Д. Эйзенхауэр до конца своего пребывания у власти так и не позволил себе хотя бы принять за гипотезу возможность преобладания во внешней политике коммунистических держав (КНР и СССР) национальных интересов над общеидеологическими или вероятность настоящего раскола между коммунистическими странами. Национализм воспринимался в США как безусловный антипод коммунизму, в то время как в азиатской традиции (как это подтвердилось позднее и опытом советской Средней Азии) коммунизм мог быть и был только одной из инструментальных форм реализации национальных устремлений.
Наряду с организацией нового военного союза американская дипломатия в Азии пошла на двусторонние соглашения с теми странами, которые ей не удалось включить в СЕАТО из-за возражений со стороны остальных членов этого блока. США подписали пакты о «взаимном обеспечении безопасности» в марте 1954 с Японией, которая обязалась содействовать «созданию и поддержанию собственных оборонительных сил», т. е. встать на путь ремилитаризации, в ноябре — с Ли Сын Маном, в декабре — с Чан Кайши.
В результате действий американской дипломатии обстановка в Азии становилась все более напряженной. Очередной международный кризис — на этот раз в районе Тайваня — возник осенью 1954 г. в результате официально объявленного Вашингтоном курса на «освобождение» Китайской Народной Республики (путем «возвращения» Чан Кайши на материк). Правительство Эйзенхауэра всячески поддерживало попытки гоминьдановцев использовать не только Тайвань, но и прибрежные о-ва Цзиньмыньдао (Куэмой) и Мацзу в качестве трамплина для такого «возвращеня».
Дестабилизирующие импульсы из Вьетнама затрагивали приграничные с ним страны – Лаос и Камбоджу, ранее составлявшие административно-политическое целое с Вьетнамом в составе Французского Индокитая. В этих странах коммунистическое движение не имело таких прочных традиций и политического влияния, как во Вьетнаме. Национализм и национальное движение в них были представлены в основном в традиционной камбоджийской и лаотянской элитах, тяготевших к умеренности. Выступая против французского правления, большая часть местных высших слоев настороженно относилась и к Вьетнаму – но не столько из-за предубеждений против коммунизма, сколько в силу традиционной боязни попыток Вьетнама подчинить слабые Лаос и Камбоджу. Обе страны склонялись к нейтрализму и равноудалённости как от западных стран, так и от коммунистических.
В Камбодже ситуация была более определённой. Общество признавало первенство Нородома Сианука, первоначально провозглашенного королем. Но 2 марта 1955 г. он отрекся от престола в пользу своего отца, Нородома Сурамарита, став на время главой правительства. В 1956 г. он передал формальное руководство кабинетом лидеру созданной им самим партии, сохранив за собой роль фактического руководителя исполнительной власти благодаря неограниченному влиянию в правящей партии. Камбоджа, в соответствии с Женевскими соглашениями, придерживалось линии на отказ от участия в военных блоках, импорта вооружений, услуг иностранных военных и т.п. Нородом Сианук вновь стал королем после смерти отца в апреле 1960 г..
Более сложной была ситуация в Лаосе. Национальная элита оказалась расколота так, что отдельные представители королевского дома возглавляли противоположные политические фракции, из которых одна ориентировалась на левые идеи, а вторая занимала консервативные позиции. В 1949 г. левые оформились в Национальное движение Лаоса (Патет Лао), которое после ограниченных вооруженных стычек с правительством установило контроль над двумя скверными провинциями страны.
Женевские соглашения 1954 г. предусматривали возможность объединения сил Патет Лао с правительственными и восстановление в северных провинциях власти центрального правительства. Как и Камбоджа, Лаос во внешней политике должен был следовать курсом нейтрализма. Однако в 1955 г. вооруженные столкновения возобновились, после того как королевское правительство отказалось допустить к участию в выборах население северных провинций. Только в конце 1957 г. лаосским сторонам удалось договориться о создании коалиционного правительства с участием левых фракций. Кабинет возглавил принц Суванна Фума. Новые выборы в 1958 г., однако, принесли победу левой коалиции настолько существенную победу (9 из 21 места), что составленный пропорционально их результатам новый коалиционный кабинет оказался неприемлемым для правых и умеренных фракций. В стране обострился гражданский конфликт. С лета 1958 г. США в нарушение Женевских соглашений стали на полуофициальной основе посылать антиправительственным правым группам военную помощь и «гражданский» персонал.
Разговоры о мирном сосуществовании, порождённые Женевской конференцие 1955 года, не меняли основополагающей реальности: удаленные друг от друга Соединенные Штаты и Советский Союз, преобладающие в мире державы, оказались в состоянии геополитического соперничества. Выигрыш для одной из сторон являлся в широком плане проигрышем для другой. К середине 50-х годов американская сфера влияния в Западной Европе процветала, а готовность Америки защищать эту сферу при помощи военной силы отвращала советский авантюризм. Но затишье в Европе не означало затишья во всем мире.
Более сложной была ситуация в Индонезии. Президент А.Сукарно не стремился приобрести покровительство какого-то одного сильного партнера, каким для Малайи была Британия, а для Филиппин – США. Индонезийское правительство тяготело к нейтрализму и в 1954 г. отклонило проект Манильского пакта, вызвав охлаждение своих отношений с США. Одновременно в стране усилилось влияние коммунистов. После того как в 1948 г. попытка коммунистического восстания в Индонезии была подавлена, компартия обратились к легальным средствам борьбы. В 1955 г. на выборах в парламент она вышла на второе место (после националистической партии Сукарно), получив 16% голосов. Но это не означало пропорционального увеличения роли коммунистов в политике. Сукарно был сторонником «направляемой демократии» и стремился к созданию президентской, а не парламентской республики.
Поддержка правительства Сукарно не была всеобщей. Президент имел ее среди командования сухопутных войск и не имел – в руководстве ВВС и ВМС. В 1958 г. военные при финансовой помощи действовавших в Индонезии американских нефтяных компаний организовали путч на острове Суматра. Одновременно выступление против правительства началось на острове Сулавеси, в Восточной Индонезии. Оба эти события наложились на неудачную для Индонезии попытку добиться передачи ей на основании решения ООН Западного Ириана. Проект соответствующей резолюции не получил необходимых 2/3 голосов ГА ООН, что дало основание националистам в Индонезии говорить о дискриминации страны западными государствами. В Индонезии усилились антиголландские и антизападные настроения. Была захвачена собственность голландских граждан, а сами граждане были высланы из страны. В авангарде антииностранных выступлений оказались коммунисты. Популярность компартии стала превышать поддержку, которой пользовался сам Сукарно.
США полагали, что причина обострения ситуации в Индонезии – в мягкости подхода ее правительства к коммунистам. Поэтому американская администрация перестала поддерживать Сукарно и стала оказывать помощь путчистам на Суматре. В начале 1958 г. в руки индонезийского правительства попали доказательства вмешательства США во внутренние дела Индонезии на стороне антиправительственных сил, что еще более обострило американо-индонезийские отношения. Политически путчистов поддерживали Сингапур, Малайя, Филиппины и Тайвань. Оказавшись в изоляции, правительство Сукарно пошло на улучшение отношений с Советским Союзом. С начала 60-х годов СССР стал оказывать Индонезии существенную экономическую и иную помощь.
В конце 1957 г. американская дипломатия добилась в рамках НАТО вслед за Англией согласия также Италии и Турции на размещение на их территории атомных ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер» которое она начала планировать еще в 1954—1955 гг. Далее она заключила соглашения со своими союзниками об установлении между ними и США тесного научно-технического сотрудничества, пообещав co своей стороны поделиться атомными секретами и оружием.