Война в Корее доказала бесперспективность попыток решения спорных проблем в Азии силой оружия и привела к дискредитации внешней политики США в глазах азиатских народов. Надо было не только искать решение корейской проблемы, но и вырабатывать долгосрочный курс американской неоколониалистской политики. 1 октября 1952 г. Эйзенхауэр заявил, что основную тяжесть войны в Корее должны нести сами южнокорейцы, а не американцы. «Мы не хотим,— говорил президент,— чтобы Азия рассматривала белого человека с Запада как своего врага. Если там должна вестись война, то пусть это будет война азиатов против азиатов при нашей поддержке той стороны, которая отстаивает дело свободы».
В июле 1953 г. было заключено перемирие в Корее. При этом Эйзенхауэру приходилось преодолевать сопротивление руководства Республиканской партии, а также военного министра Ч.Вильсона и тогдашнего государственного секретаря Джона Фостера Даллеса, которые выступали резко против заключения данного перемирия.
В долговременном плане президент Д. Эйзенхауэр занялся изучением изменения стратегии международных отношений в ядерный век. Как выдающийся стратег и военачальник, он отлично понимал, что атомное и термоядерное оружие (водородные бомбы) не являются средством разрешения международных конфликтов, поскольку способны уничтожить основы человеческой цивилизации и всего живого на Земле. Консерваторы-республиканцы, их лидеры: Джон Фостер Даллес, Дж. Маккарти и часть генералов Пентагона предлагали использовать атомные бомбы то в Корее, то во Вьетнаме, то для защиты Тайваня от КНР. Д. Эйзенхауэр был решительно против нанесения предупреждающего ядерного удара по территории названных стран.
26 апреля 1954 г., в Женеве начало свою работу совещание министров иностранных дел СССР, США, Англии, Франции и КНР. Министры обсуждали дна вопроса — корейский и индокитайский. США вынуждены были принять участие в этом совещании, чтобы не оказаться в полной дипломатической изоляции. Даллес строил свои расчеты и на том, что на совещании делегация сумеет добиться решения обсуждаемых вопросов в своих интересах. Этим надеждам не суждено было оправдаться Участники совещания не поддержали американский курс на «интернационализацию» войны во Вьетнаме. Только Австралия и Южная Корея откликнулись на американское предложение направить войска во Вьетнам, чтобы была оказана помощь Франции.
Оказавшись в Женеве в очень сложной ситуации, Даллес предпочел покинуть совещание, оставив вместо себя одного из своих заместителей Б. Смита. Это было равносильно поражению американской внешней политики. 20 июля участники совещания подписали соглашение о прекращении войны в Индокитае. Соглашение предусматривало установление временной демаркационной линии между ДРВ и Южным Вьетнамом по 17-й параллели. Таким образом, администрация Эйзенхауэра не сумела выполнить своих планов «интернационализации» войны во Вьетнаме. После провала этих планов Эйзенхауэр не рискнул в одиночку ввязаться в индокитайскую авантюру.
Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что в годы президентства Эйзенхауэра ЦРУ вело исключительно активные подрывные действия в Южном Вьетнаме. «Сотни тысяч убитых, сотни тысяч брошены в тюрьмы — всего за одно пятилетие, когда США, действуя через ЦРУ, причинили наибольшие потери вьетнамскому народу по сравнению с любым периодом его борьбы за национальное спасение».
На совещании в Женеве не удалось добиться урегулирования корейского вопроса. США и другие участники интервенции в Корее отказались принять предложение о выводе всех иностранных войск из этой страны и ее объединении путем проведения свободных выборов в общекорейское Национальное собрание. Совещание в Женеве — важный рубеж американской политики в Азии и на Дальнем Востоке. В определенной мере оно подвело итог двум крупнейшим военно-политическим акциям США в Азии в первой половине 50-х годов — войне в Корее и американской политике во Вьетнаме. Итог был разочаровывающий. Во Вьетнаме французский союзник США по НАТО потерпел полное военное и политическое фиаско. В политическом аспекте обе войны свидетельствовали об отсутствии единства среди империалистических держав. В Корее США смогли получить хотя бы номинальную поддержку со стороны ряда капиталистических государств.
Испытание ядерного оружия в СССР в 1949 году и окончание американской монополии на его обладание поставило перед республиканцами вопрос о возможности ядерной войны между СССР и США. Ни Д. Эйзенхауэр, ни Дж. Даллес не считали ядерную войну возможной. Эйзенхауэр говорил о ней как войне, где не будет победителей. Отсюда поиски стратегии, которая позволит ослабить страны Восточного блока, без риска атомной войны. Дж. Даллес еще в 1948 году в период предвыборной компании республиканца Томаса Дьюи сказал последнему: «Новый подход к внешней политике необходим. Стратеги должны учитывать сильные стороны Москвы и эксплуатировать её слабости. Наполеон говорил, что «победа в войне состоит из одной четверти материального и трех четвертей нематериального». Я думаю в «холодной войне» это соотношение ещё больше». Доктрина «сдерживания коммунизма», по мнению Даллеса, представляла собой как раз материальную часть военных усилий и помогала Кремлю обвинять американцев в развязывании войны, усиливало национально-освободительное движение в колониальных странах. Кроме того, статичность ослабляла позиции США в мире, а задача Соединенных Штатов состояла, по Даллесу, как раз в том, чтобы, опираясь на свой динамизм, распространять идеалы справедливости и главенства права в мире. Отсюда идея об «освобождении», как динамичной политике, которая проводилась бы в жизнь путем пропаганды, оперирующей к ценностям свободы.
1.2. Серия пактов, окружение СССР по периметру.
Если коротко говорить о причинах попытки окружения СССР по периметру, то необходимо отметить, что главная причина – это подготовка полномасштабного вторжения в Советский Союз и дальнейшее его сокрушение военным путём.
8 сентября 1954 г. в Маниле был подписан договор между США и Филиппинами (отсюда его название — Манильский пакт). К нему также присоединились пять развитых стран (Австралия, Британия, Новая Зеландия, США, Франция) и три развивающиеся (Пакистан, Таиланд, Филиппины). Манильский пакт должен был бы противодействовать тенденции к сращиванию регионального национализма с коммунизмом в том виде, как это проявилось в Китае, Северной Корее и Северном Вьетнаме. Говоря иначе, задача состояла в вычленении собственно националистической составляющей общественного брожения в ЮВА и закреплении ее на некоммунистических (в идеале — на антикоммунистических) позициях при помощи оказания военной и экономической поддержки соответствующим силам. Но для выполнения такой функции пакт не был приспособлен.
Во- первых, преобладание среди членов пакта неазиатских стран не позволяло ему стать силой, консолидирующей национализм. Кроме того, концепция пакта конкурировала с обсуждавшимися тогда идеями афро-азиатской солидарности и неприсоединения. Обе они были более привлекательны для освободившихся стран как свободные от ассоциаций с неоколониализмом, автоматически возникавших при упоминании об объединении под руководством европейских держав и США. В 50-х годах репутация Соединенных Штатов в третьем мире была не намного лучше, чем у такой старой колониальной страны, как Британия, и хуже, чем у СССР, хотя и Советский Союз вызывал у молодых государств неприязнь.
Во-вторых, США дали понять, что они не готовы выделять средства, которые могли бы служить дерадикализации местного национализма, насыщению его ожиданий и их канализации в умеренно-соглашательское русло. Но в таком случае значение пакта ограничивалось только военным взаимодействием.
В 50-х годах СССР и США конкурировали за национализм, хотя он-то и подрывал биполярность. Советский Союз доктринально провозгласил сотрудничество с третьим миром своим приоритетом. Соединенные Штаты тоже считали задачу приобретения союзников в развивающихся странах одной из важнейших. «Азиатский национализм как доминирующая сила, нацеленная на сохранение национальной независимости, способен стать источником силы, а не слабости Свободного мира на Дальнем Востоке», — констатировалось в официальных установках. Проблема состояла в том, чтобы найти правильную тактику взаимодействия с ним.
У каждой из держав в этом смысле были сильные и слабые стороны. Изнутри Восточной Азии региональные процессы виделись иначе, чем из США. Хотя высшие слои Индонезии, Филиппин, Малайи и других государств были антикоммунистически настроенными, они вычленяли в событиях в Китае, Корее и Вьетнаме прежде всего национально-освободительное, «специфически азиатское» содержание. СССР поддерживал антиимпериалистические устремления молодых государств и имел лучшие шансы приобрести на них влияние, чем США, которые слишком явно блокировались со старыми колониальными державами. Сотрудничество с СССР могло быть многообещающим особенно на первых этапах национально-государственного строительства, когда приоритетными были задачи обеспечения национальной безопасности и международного признания. В этом смысле возможности Москвы были велики — от права вето в СБ ООН до поставок вооружений.