Исследуя законодательные источники XX века, можно отметить, что до издания Руководящих начал 1919 года действовало множество нормативных актов, принятых различными органами, направленными на борьбу с организациями контрреволюционных заговоров. Это способствовало произвольному толкованию источников права, что влекло привлечение к уголовной ответственности невиновных лиц. Мера наказания определялась не степенью участия, а степенью опасности преступника и совершенного им деяния. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года устранил данный недостаток[7].
Большие изменения произошли в преступном мире после революции 1917 г. Воровская элита была частично уничтожена, частично эмигрировала. Преступники с квалификацией попроще поддались соблазнам безнаказанных грабежей, налётов, мародерства, столь характерных для периода Гражданской войны. Основная форма организованной преступности в эти годы - банда. Банды орудовали и в городах и в сельской местности. Крупные города России захлебнулись в крови криминального террора. Разгул преступности стимулировался уничтожением картотек полиции, которое предприняли «большевики», объявив «уголовный элемент» социальным попутчиком пролетариата. Во вновь созданную милицию набирались люди не только незнакомые с оперативной и розыскной деятельностью, но неопытные даже в боевых действиях мальчишки. В результате подавить криминальный террор удалось только с помощью войсковых частей (напр., в Москве – бывшие матросы, в Петрограде – латышские стрелки).
К концу 20-х годов наблюдается определенный кризис в распределении сфер влияния в преступном мире. Постоянные конфликты между различными сообществами диктовали необходимость совершенствования воровских «законов». В результате, на базе традиций и обычаев прошлого возник единый воровской «закон», по которому наиболее авторитетных преступников стали именовать «ворами в законе». Именно к этому периоду относятся некоторые принципы деятельности «воров в законе», которые сохранили актуальность до настоящего времени:
- решение сложных вопросов коллегиально на «сходках» как в местах лишения свободы, так и «на воле»;
- возрождение «общака» как материальной базы преступников, образование «ворами в законе» в каждой местности своих баз, общин, «малин»; - соблюдение «закона» мести за отход от соблюдения воровских обычаев и традиций.
С середины 20-х годов исправительные учреждения стали в основном заполняться не уголовниками, а репрессированными. Администрация лагерей поощряла издевательства «блатных» над «политическими», большую часть из которых составляли обыкновенные рабочие и крестьяне. Такое сотрудничество с администрацией расслоило касту «поров в законе». Появился новый кодекс, позволяющий частичное сотрудничество с работниками лагерей. Это было вызвано и тем, что с середины 30-х годов одновременно с политическим террором были ужесточены репрессивные меры по отношению к профессиональным преступникам. В этих целях органы НКВД использовали систему внесудебных репрессий, или «особое совещание», которому было делегировано право привлекать к уголовной ответственности «социально опасный элемент» па основании агентурной информации и справок о прежней судимости. Уголовный мир был вновь загнан в подполье и вынужден был в местах лишения свободы бороться за выживание.
В преступном мире складывается ситуация резкого соперничества «воров», «жиганов» (поднявшиеся на волне бандитизма), «бывших» (бывшие офицеры армии, «деклассированный элемент» и т.п.).
Во второй половине 30-х годов специалисты правоохранительных органов осознают опасность клана «воров в законе». Руководством начинает проводиться политика непримиримой борьбы с ними, прежде всего в местах лишения свободы. Администрацией тюрем и лагерей использовались такие способы как дискредитация – распространение ложных, порочащих авторитет вора, слухов. Власти поддерживали те категории заключенных, которые вступали в конфликт с ворами, вплоть до организации убийств. В системе управления лагерей создаются специальные тюрьмы с особо строгим режимом содержания («крытки»), впоследствии получившие название «Белые лебеди». По замыслу администрации, туда должны были свозиться «воры в законе» для перевоспитания, в том числе, путем «прессовки» (террора).
2.2 Преступное сообщество после Великой Отечественной войны
Еще большую неразбериху в преступный мир привнесла Великая Отечественная война. По «воровским понятиям» воевать с оружием в руках за государство было нельзя. Тем не менее, многие преступники пошли на нарушение этого табу при условии последующего освобождения и снятия судимости. В результате обмана со стороны властных структур или совершения новых преступлений большинство из них вновь оказались «на зоне», но «прощения» им уже не было. Появилась новая неуважаемая каста – «автоматчики». На фоне жесточайших столкновений идейных врагов в местах лишения свободы, возникли многочисленные банды «по беспределу». «Беспредел» – означает высшую степень несправедливости, неподчинения «воровским законам», произвол и т.п.
Хрущевская «оттепель», либерализация уголовного наказания, попытки первых экономических реформ стимулировали уголовный мир изменить свою направленность. «Старая» профессиональная преступность, которая формировалась из шаек уголовников, приобрела в новых социальных условиях совершенно иное качественное состояние, весьма схожее с аналогичным явлением в развитых западных странах: появилась сетевая структура, организации, при которой стал возможен и даже неизбежен раздел сфер и территорий между группами; произошло сращивание преступников общеуголовного профиля с расхитителями, тех и других - с представителями государственного аппарата.
Строительство «потребительского» социализма под лозунгами типа «догнать и перегнать Америку» в условиях негибкой сверхцентрализованной экономики, авторитарного политического режима, реанимации феодально-клановых отношений в Закавказье, на Северном Кавказе и в Средней Азии способствовало превращению СССР, по образному выражению известного философа и писателя А. Зиновьева в книге «Коммунизм как реальность», в общество «гангстерского социализма». Именно в «хрущевский», а затем в «брежневский» периоды формируются структуры теневой экономики, сращенные с коррумпированными чиновниками и группами уголовников, которые составили основу современной организованной преступности[8].
Единый институт воров распался. Многие бывшие «авторитеты» не выдержали такого прессинга, и пошли на сотрудничество с официальной властью, другие избрали этот путь, стремясь избежать репрессий. Отступники не могли получить прощения. Ситуация приняла вид крайне жесткого противостояния. Появляется новая категория «ссученных» (или «польских воров» – воры, изменившие воровскому закону). Начинается продолжительная и кровавая «сучья война». Разные авторы приводят различные временные границы этих событий. Приблизительные, сроки «сучьей войны» – послевоенные годы – середина 60-х гг. «Ссученные воры» или, попросту «суки» активно поддерживались администрацией колоний. Против воров предпринимались акции физического уничтожения, распространения ложной информации, «прессования» (напр., посадки в камеру к «ссученным») и др. Государство объявило настоящую войну клану воров.
Очень сложно сказать, кто же вышел победителем из этих войн. «Воры» старой формации были слишком консервативны в своих «понятиях», подвергались сильному прессингу со стороны государства. «Новые воры» делали большую ставку на насилие, нарушали «воровской закон». Так или иначе, «воры» к началу 70-х почти исчезли. И «возрождение» этого клана пришлось уже на 70–80 годы.
Другой стороной преступного мира были «белые воротнички» (от white collar crime, по выражению Э.Сатерленда). С самых первых лет Советской власти экономика, как ни напрягалось народное хозяйство, не могла удовлетворить потребность граждан в товарах первой необходимости (дефицит). «Теневая» экономика в развитых зарубежных странах в основном занималась предоставлением товаров и услуг, запрещённых законом. В СССР же, «теневики» наряду с этими услугами, занимались производством «ширпотреба» (от полиэтиленовых пакетов до сборки автомобилей). Авторитеты уголовного мира «курировали» «цеховиков» – охраняли от грабежей и вымогательств, обеспечивали безопасность совершения сделок, просто шантажировали, заставляя делиться (деньги шли на поддержку заключенных, их семей, развитие преступного бизнеса). Название «цеховики» идет от «цехов» – подпольных предприятий (иногда довольно крупных фабрик, заводов), производивших товары народного потребления.
К концу 60-х, в начале 70-х прогремели дела – «первые ласточки», свидетельствующие о наличии хорошо отлаженной и четко функционирующей организованной преступности в СССР. Первая бандитская группировка (вооруженная автоматическим оружием) «Тяп-ляп» (Казань), первые «рэкетиры» – группировка Монгола, а с другой стороны: «Океан» (специализированный магазин в Москве), хищения лимонной кислоты и фальсификация спиртных напитков, дело Цецхладзе (фальсификация аджики), раскрытие крупных хищений и злоупотреблений в Елисеевском гастрономе в Москве, аферы и крупные хищения в строительных организациях, занимавшихся прокладкой и асфальтированием дорог в Черноземье и др. Многие уголовные дела выявили разветвленные и хорошо организованные цепочки преступных связей, уходящие в самые высокие эшелоны власти. Некоторые высокопоставленные «беловоротничковые» преступники занимали крупные посты в министерствах (вплоть до министра), правительстве. В легальной системе власти тоже существует нечто подобное корпорации, братству – номенклатура. Сложная структура взаимоотношений чиновников, основывающаяся на членстве в КПСС, иерархической стратификационной позиции в системе власти, родственных связях («кумовство»), общих материальных интересах, часто удовлетворяемых с прямыми нарушениями закона, приводят к тому, что: