Смекни!
smekni.com

История и методология криминалистики (стр. 9 из 20)

В России первым криминалистическим экспертным учреждением стала лаборатория, созданная в 1889 г. Е. Ф. Буринским на собственные средства в Санкт-Петербурге. Ей на смену пришла в 1892 г. организованная по, представлению Министерства юстиции судебно-фотографическая лаборатория при прокуроре Санкт-Петербургской судебной палаты.

Возрастающие потребности в использовании специальных познаний обусловили принятие в 1912 г. Государственной думой закона о создании Петербургского кабинета научно-судебной экспертизы. В 1913 и 1914 гг. аналогичные кабинеты были открыты в Москве, Киеве и Одессе. В годы революции и гражданской войны петербургский и московский кабинеты были уничтожены, киевский и одесский функционировали лишь от случая к случаю. В 1923 г. организуется аналогичный кабинет в Харькове, а в 1925 г, кабинеты преобразуются в институты научно-судебной экспертизы. В 1929 г. такой же институт создается в Минске.

После Великой Отечественной войны были восстановлены Киевский и Харьковский институты, а взамен институтов в Одессе и Минске созданы научно-исследовательские криминалистические экспертные лаборатории, впоследствии вновь преобразованные в НИИ. В 1944 г. организуется Центральная криминалистическая лаборатория МЮ СССР, на базе которой в 1962 г. создается Центральный НИИ судебных экспертиз — головное экспертное и научно-исследовательское учреждение в системе органов юстиции. В настоящее время это — Российский федеральный центр судебной экспертизы (РФЦСЭ).

В 50-е гг. создаются НИИ судебных экспертиз в Баку, Вильнюсе, Ташкенте, Алма-Ате, в 90-е гг. — во Львове и Донецке. В других республиках бывшего СССР экспертные учреждения представлены республиканскими лабораториями.

Ныне в систему, возглавляемую РФЦСЭ, входит свыше 60 центральных, республиканских, краевых, областных экспертных лабораторий и их филиалов.

Параллельно функционирует система экспертных криминалистических подразделений органов внутренних дел. Первый кабинет научно-судебной экспертизы начал работать с марта 1919 г. при Центральном управлении уголовного розыска России. В 1921 г. он был реорганизован в научно-технический подотдел ОУР НКВД, а в мае 1922 г. — в научно-технический отдел. В 1936 г. аналогичные научно-технические подразделения были созданы в милиции по всему Союзу.

В конце 1945 г. создается НИИ криминалистики Главного управления милиции НКВД, который и возглавил эту систему. В 1960 г. НИИК был переименован в НИИ милиции. Впоследствии была создана Центральная криминалистическая лаборатория МВД, основной задачей которой было производство экспертиз для центрального аппарата министерства. В 1983 г. на базе этой лаборатории и ряда отделов ВНИИ МВД была создана лаборатория криминалистических исследований ВНИИ МВД, которая в 1990 г. была преобразована в самостоятельный Всесоюзный научно-криминалистический центр МВД СССР. В 1992 г. ВНКЦ и Экспертно-криминалистическое управление МВД СССР были объединены в единый Экспертно-криминалистический центр МВД России. В системе местных органов внутренних дел функционируют экспертно-криминалистические управления, отделы, отделения и лаборатории.

В зарубежных странах экспертные криминалистические учреждения находятся, как правило, в системе органов полиции, а в некоторых — органов юстиции. В небольших государствах это обычно общенациональный институт или лаборатория, обслуживающая всю страну. Такова, например, Национальная криминалистическая лаборатория в Осло (Норвегия). В США ФБР имеет Центральную криминалистическую лабораторию и разветвленную сеть региональных лабораторий. В Великобритании существуют восемь региональных полицейских криминалистических лабораторий и Центральная лаборатория лондонской полиции.


Глава 2. РАЗВИТИЕ НАУЧНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ПРЕДМЕТЕ КРИМИНАЛИСТИКИ

Познание, как отражение и воспроизведение в человеческом мышлении действительности, носит активный характер, особенно рельефно проявляющийся в развитии науки. Именно в ходе научного познания обнаруживается диалектика объективной действительности, по образному выражению В. И. Ленина, та самая “диалектика вещей”, которая создает “диалектику идей” — систему теоретических концепций, понятий, категорий, то есть содержание науки. Научное знание выступает как содержательное знание, отражающее законы объективного мира. “Тут действительно, объективно три члена: 1) природа;

2) познание человека, = мозг человека (как высший продукт той же природы) и 3) форма отражения природы в познании человека, эта форма и есть понятия, законы, категории etc. Человек не может охватить = отразить = отобразить природы всей, полностью, ее “непосредственной цельности”, он может лишь вечно приближаться к этому, создавая абстракции, понятия, законы, научную картину мира и т. д. и т. п.” — отмечал В. И. Ленин[1].

Объективную действительность познают все частные, конкретные науки. При этом “сфера познания” каждой науки зависит от ее предмета: именно в этой сфере осуществляется отражение конкретной наукой объективной действительности, т. е, отражение, составляющее содержание этой, а не другой области научного знания. Отсюда вытекает то важное методологическое значение, которое имеет правильное определение предмета каждой конкретной науки. В формулировке предмета науки разъясняется, что такое отражаемый объект и в каком аспекте он отражается. С этих позиций, как нам представляется, следует подходить к формулированию предмета любой частной науки, в том числе и предмета криминалистики как специфической области научного знания.

Представление о предмете криминалистики складывалось и уточнялось по мере развития самой науки.

Первые определения предмета криминалистики отечественных авторов, сформулированные в послереволюционный период, находились под заметным влиянием взглядов западных и дореволюционных русских криминалистов. Так, Г. Ю. Маннс, попытавшийся еще в 1921 г. определить предмет криминалистики, полагал, что им являются, “во-первых, способы совершения преступлений, профессиональные особенности и быт преступников (их жаргон, их суеверия и т. д.) и, во-вторых, приемы расследования преступлений, включая идентификацию преступников”[2]. В первом развернутом определении предмета криминалистики, предложенном в 1925 г. И. Н. Якимовым, указывалось, что криминалистика “имеет своим предметом изучение наиболее целесообразных способов и приемов применения методов естественных, медицинских и технических наук к расследованию преступлений и изучению физической и моральной личности преступника, а своей целью ставит помощь правосудию в раскрытии материальной истины в уголовном деле”[3].

В этих определениях отчетливо отразились идеи Ганса Гросса и их русского популяризатора С. Н. Трегубова.

В предисловии к третьему изданию своей знаменитой работы “Руководство для судебных следователей как система криминалистики” (1898) Г. Гросс писал: ”Криминалистика по природе своей начинается лишь там, где уголовное право, также по своей природе, прекращает свою работу: материальное уголовное право имеет своим предметом изучение преступного деяния и наказания, формальное уголовное право (процесс) заключает в себе правила применения материального уголовного права. Но каким именно способом совершаются преступления? Как исследовать эти способы и раскрывать их, какие были мотивы в совершении такового, какие имелись в виду цели — обо всем этом нам не говорят ни уголовное право, ни процесс. Это составляет предмет криминалистики”[4]. Развивая данные положения, С. Н. Трегубов отмечал, что предметом криминалистики следует считать “изучение наиболее целесообразных способов и приемов применения методов естественных наук и технических знаний к исследованию преступлений и установлению личности преступника”[5].

Влияние взглядов западных криминалистов было частично преодолено при формулировании определения предмета криминалистики в первом коллективном советском учебнике по криминалистике для юридических вузов, вышедшем в 1935 г. “Советская криминалистика, — указано во введении, — представляет собой науку о расследовании преступлений”[6]. Из дальнейшего изложения становилось ясным, что это наука о способах применения данных естественных наук к расследованию преступлений, о наилучших приемах проведения отдельных следственных действий и наиболее целесообразном взаимном расположении этих действий, системе и планировании процесса расследования, о специфических приемах расследования отдельных видов преступлений. Таким образом, к приемам применения методов естественных наук в целях борьбы с преступностью добавлялись приемы собственно расследования — его организации, планирования и проведения. Фактически так же определялся предмет криминалистики Е. У. Зицером в учебнике криминалистики 1938 г.[7]

Б. М. Шавер предложил свою трактовку предмета советской криминалистики. В своей известной статье “Предмет и метод советской криминалистики” он уделил большое внимание анализу взглядов на предмет криминалистики западных ученых, показал влияние этих взглядов на работы советских криминалистов (П. П. Якимова, В. Громова и других) и, придя к выводу, что криминалистика относится к самостоятельной области научного знания, так определил ее предмет: “Криминалистика изучает приемы и методы совершения преступлений, следы, остающиеся в результате совершения преступных действий или оставляемые преступником, и данные естественных и технических наук в целях приспособления всего этого к задачам расследования преступлений”[8].

Впоследствии Б. М. Шавер отошел от этого определения. “Криминалистика, — писал он в 1940 г., — это наука о приемах и методах обнаружения и исследования доказательств, используемых в целях раскрытия преступления, обнаружения и опознания преступника”[9]. Данное определение отличалось от предыдущих тем, что в нем уже не делалось различия между приемами, заимствованными криминалистикой из других наук, и “собственно криминалистическими”, а говорилось лишь о том, что все они — приемы и методы обнаружения и исследования доказательств, а не вообще расследования преступлений.