4. Сложный труд в стандартную единицу времени производит большую стоимость, нежели та, которая производится простым трудом.
5. Стоимость рабочей силы, выполняющей сложные виды труда, выше стоимости рабочей силы, занятой простым трудом: «Труд, который имеет значение более высокого, более сложного труда по сравнению со средним общественным трудом, есть проявление такой рабочей силы, образование которой требует более высоких издержек, производство которой стоит большего рабочего времени и которая имеет поэтому более высокую стоимость, чем простая рабочая сила.[134]
Легко видеть, что все эти конспективно очерченные положения, образуют между собой довольно жесткую логическую связь. Они позволяют сделать вывод о том, что труд наемного работника по мере становления и развития машинного производства подвергается все большей и большей редукции, то есть все больше и больше низводится к элементарным операциям, на которые расчленяется сложный технологический процесс. (Но, забегая вперед, отметим тесно связанную с утверждением о качественной однородности простого и сложного труда истину: при всем этом никогда не переступается черта, за которой он перестает быть человеческим трудом, т. е. черта, за которой все еще осмысленная человеческая деятельность превращается в механическое движение или чисто животную деятельность.)
В свою очередь, редукция не может не повлечь за собой поступательное снижение стоимости рабочей силы, ибо теперь ее подготовка требует значительно меньших, нежели на стадии ремесленничества, затрат на обучение. Правда, точными данными мы не располагаем, строго говоря, у нас нет даже критерия, который мог бы быть положен в основу их измерения. Но организационная практика с успехом использует такой фактор, как время профессиональной подготовки, и (за отсутствием лучшего) можно удовольствоваться им. Известно, что обучение ремеслу длилось достаточно долго, даже для того чтобы стать помощником мастера, часто требовались годы ученичества.
Разложение труда на отдельные операции и специализация исполнителей, занятых на простых работах, меняет многое, внедрение же машин революционизирует все.
Как бы иллюстрируя мысль о затратах на подготовку рабочих кадров в условиях машинного производства, Форд в своих воспоминаниях пишет: «Для обучения различного рода работам требуется следующая затрата времени: для 43 % общего числа работ достаточно одного дня, для 36 % от одного до восьми, 6 % от одной до двух недель, 14 % от месяца до года, 1 % от одного до шести лет. Последнего рода работа, как, например, изготовление инструментов и паяние требует и совершенно особого искусства».[135] При этом речь идет об одном из самых сложных для того времени производств. Таким образом, в подготовке совокупной рабочей силы, интегральной способности к труду в условиях массового производства происходит настоящая революция.
Заметим: сказанное позволяет говорить не только об относительном снижении стоимости рабочей силы, но (всецело подтверждая один из ключевых выводов Маркса) и об абсолютном.
Понятие редукции в отечественной экономической литературе (А. Богданов, А.А. Вейхер, А.Г. Веселов, Я.И. Гомберг, Е.И. Капустин, Ю.П. Кокин, К.И. Куровский, Н.А. Софинский, С.Г. Струмилин и др.) обычно раскрывается в контексте измерения интеллектуальных и психофизических затрат работников разных профессий, занятых на разных как по своему составу, так и по уровню ответственности работах. В англоязычной литературе та же проблема обозначается понятием аналитической оценки работ. Это измерение вызвано необходимостью выработать некую шкалу затрат физической и нервно-психической энергии, расходуемой в ходе разных по содержанию, технической оснащенности, производственным условиям трудовых процессов. Все эти затраты должны приводиться к какому-то единому показателю, что, в свою очередь, дает возможность установить справедливые нормы оплаты труда работников разных профессий. В качестве единого показателя обычно принимается труд, который сопровождается минимальным уровнем физических, интеллектуальных и психофизиологических затрат и осуществляется в нормальных производственных условиях. Именно поэтому здесь и говорится о редукции, то есть о сведении конкретного труда к максимально простому «эталону». Такой подход дает возможность ранжировать все виды конкретного труда и расценивать их в долях того, который принимается в качестве базового уровня.
Существует множество разнообразных методик подобного измерения, которые отличаются в деталях, но сходятся в главном: они действительно позволяют выстроить некий единый ранжированный ряд работ. Но при всех достоинствах или недостатках подходов само измерение — это по преимуществу субъективное начало, которое никак не влияет на объективное содержание труда. Мы же говорим о несколько ином аспекте редукции. Здесь фигурируют не отдельные категории работников, специализирующихся на тех или иных видах труда, но совокупная рабочая сила всего общественного производства в целом. Кроме того, на этом уровне обобщения мы сталкиваемся не с оценочным субъективным действием, но с чисто объективным процессом, который не зависит ни от методики измерения, ни от воли, ни от сознания эксперта.
Впрочем, предваряя те выводы, которые нам еще придется получить, следует уточнить одно важное обстоятельство: редукции, о которой говорится здесь, подвергается лишь репродуктивный исполнительский труд, но не труд «вообще». Труд «вообще» — это куда более сложное и глубокое начало, чем простое следование каким-то заранее заданным алгоритмам, и ниже, когда речь пойдет о творческой составляющей человеческой деятельности, станет вполне понятным смысл этих необходимых оговорок.
Итак, в силу приведенных выше положений постепенное вытеснение творческого начала из исполнительского труда влечет за собой объективное снижение стоимости рабочей силы. На первый взгляд, это обстоятельство должно служить причиной ее обнищанию, однако, в противоречие ему, эмпирическим фактом оказывается обратное положение — повышение благосостояния рабочих масс. Другими словами, несмотря на объективное снижение способности производить более высокую стоимость, меновая стоимость рабочей силы на рынке труда неуклонно возрастает. Отсюда с необходимостью вытекает, что предпринимателем отчуждается отнюдь не весь прибавочный продукт, в свою очередь, в распоряжении рабочего остается не только необходимый продукт, но и часть прибавочного. Таким образом, поставленный в § 24 вопрос получает отрицательный ответ.
Однако этот вывод ничуть не опровергает общую металогику «Капитала», в соответствии с которой развитие капиталистического производства ведет к необходимости восстановления исторической справедливости, другими словами, к социалистической революции. Ведь отчуждение — и результата труда, и самого человека — имеет место, более того, с развитием капиталистического производства только усугубляется. Но все же необходимо осознать, что и абсолютизировать промежуточные построения Маркса не следует, ибо ничто из остающегося у человека не обращается в нуль. Как бы далеко ни заходило разделение труда и развитие машинного производства, до конца вытеснить из человеческой жизни все человеческое принципиально невозможно. Но если что-то от духовности, от того творческого начала, которое, собственно, и делает субъект труда человеком, остается вопреки самой свирепой вивисекции, какая-то часть прибавочного продукта обязана оставаться в его распоряжении. Поэтому вывод Маркса справедлив только в виде указания на некий генеральный тренд истории общественного производства, но, разумеется, не как абсолютная истина в последней инстанции.
Впрочем, и сам Маркс говорит в основном от относительном обнищании пролетариата, абсолютное же, по преимуществу, остается фигурой риторики.
§ 27 Редукция труда и динамика стоимости совокупного продукта
Весь анализ капиталистического способа производства ведется Марксом в терминах стоимости. Мы же постоянно оглядываемся на качественную составляющую, на физическое содержание производственного процесса (феодального, капиталистического — любого), а именно: на производство физических предметов потребления. Это совмещение двух самостоятельных измерений: стоимости (прибавочной стоимости) и потребительной стоимости позволяет обнаружить еще одну возможность неоднозначного прочтения, которое содержится в логических построениях «Капитала».
До некоторой степени категории «прибавочный продукт» и «прибавочная стоимость» эквивалентны. Однако полного совпадения здесь нет, и распространить все выводы, касающиеся прибавочного продукта, на прибавочную стоимость в полной мере нельзя. Постоянный рост массы производимых товаров и услуг — это эмпирический факт, который не вызывает никакого сомнения. На первый взгляд, его непреложность позволяет утверждать, что и совокупная масса производимой стоимости, обязана только возрастать. Ведь прибавочная стоимость — это не что иное, как специфическая форма прибавочного продукта. Между тем вывод о неуклонной редукции исполнительского репродуктивного труда дает основания заключить о том, что совокупная стоимость продукта общественного производства в целом не может возрастать, она обязана только сокращаться.
Остановимся на этом.