1.Заявления и письма граждан, в которых они сообщают о фактах взяточничества или о своих подозрениях относительно этого преступления;
2. Сообщение учреждений, предприятий, организаций и должностных лиц, сделанные в письменной форме;
3. Статьи, заметки, письма, опубликованные в печати;
4. Явка с повинной. Чаще всего она является поводом для возбуждения уголовного дела;
5. Непосредственное обнаружение органом дознания, следователем, прокурором или судом признаков взяточничества.
Провокация взятки либо коммерческого подкупа (с целью шантажа), а также подкуп свидетелей, потерпевших, экспертов и переводчиков отнесены российским законодателем к числу преступлений против правосудия, но они несомненно имеют коррупционную природу, а, следовательно, могли бы быть отнесены к должностным преступлениям.
Ассиметрию ответственности государственных (муниципальных) и иных служащих не следует однозначно воспринимать как «коррупционную брешь». В российском уголовном законодательстве всегда было достаточно много общих норм, позволяющих привлекать к ответственности при отсутствии конкретных запретов (например, за самоуправство, причинение имущественного ущерба путем обмана, подделку документов).
Говоря об уголовно-правовом содержании должностных преступлениях, мы не можем не затронуть такую проблему, как факторы, обуславливающие совершение таких преступлений. Об этом речь пойдет в следующем разделе.
2. Борьба со злоупотреблением и превышением должностных полномочий.
Прежде всего должностную преступность обуславливают экономические факторы.
Анализ результатов большинства современных исследований проблемы показывает, что определяющим стимулом роста их является экономическая нестабильность, проявляющаяся, в частности, в неконтролируемых инфляционных скачках, которые провоцируют чиновничество искать любые источники доходов. Например, в результате последнего крупнейшего финансового кризиса в России (август 1998 г.) средний размер месячного денежного содержания сотрудников правоохранительных органов в течение двух месяцев уменьшился с суммы, эквивалентной двумстам долларам США, до пятидесяти. Парадокс заключается в том, что нестабильность предопределяет рост коррупции вне зависимости от своей направленности. Бурный экономический рост, впрочем, нередко сопровождается таким же развитием коррупции, как и стремительный спад.
Что же касается так называемой низовой коррупции, с которой люди постоянно сталкиваются в повседневной жизни, то она, как правило, является в большей или меньшей степени следствием бедности. Среднестатистический российский милиционер, чье жалованье обычно не покрывает минимального прожиточного минимума одного человека, фактически обречен на «кормление» посредством нелегальной эксплуатации своих властных полномочий.
Экономическая несостоятельность государства отчасти проявляется в неспособности платить чиновникам зарплату, обеспечивающую нормальный уровень жизни. Тем не менее, совершенно очевидно, что достигнуть полного соответствия между уровнем оплаты труда чиновников и экономическим эквивалентом цены их полномочий невозможно в принципе.
Немаловажную роль в увеличении динамики должностной преступности играют и политические факторы. В истории человечества можно найти немало подтверждений тому, что между стремлением к власти и получением преимуществ от обладания ею существует объективная связь. Отсутствие какой бы то ни было личной заинтересованности у идущего во власть представляется почти невероятным.
Любая форма управления делами государства не способна полностью обойтись без отчуждения большей или меньшей части населения от власти, в частности от управления имуществом, от правотворчества и применения законов. Одна из наиболее привлекательных идей коммунизма - каждый может непосредственно управлять государственными делами – в начале ХХ1 века кажется еще более утопичной, чем в начале ХХ в. Сохраняющаяся необходимость такого отчуждения сама по себе будет воспроизводить основания зависимости гражданина от чиновника на протяжении всей обозримой перспективы. Наиболее эффективные модели решения этой проблемы посредством современных информационных технологий все еще не очевидны. Очевидно лишь то, что тех, кому делегировано (или кем присвоено) право управлять людьми или имуществом, должно сокращаться.
Далее – правовые факторы. Если бы можно было заменить общие для всех правила поведения индивидуальными, коррупция исчезла бы вместе с правовыми нормами, поскольку бы тогда отпала бы проблема выбора, толкования и применения последних. Увы. Но современное право не может существовать без правоприменителя. Право нуждается в толкователе и применителе. От мудрости законодателя в значительной степени зависит поддержание оптимального уровня неопределенности правовых установлений, когда действия правоприменителя легко контролировать, а правовые нормы все-таки служат направляющим началом.
Современное состояние и темпы развития российской правовой системы таковы, что пик ее неопределенности, по-видимому еще не пройден. Правоприменитель всевластен везде, где у него есть выбор меры применимости нормы. Сегодня суд без каких-либо однозначно воспринимаемых оснований может назначить за получение взятки в крупном размере наказание в виде лишения свободы и на семь и на двенадцать лет. И это не является исключительно российской спецификой. Даже меры борьбы с коррупцией могут быть коррупциогенны.
Традиционно считается, что отсутствие нормативных определений понятий коррупции, коррупционного преступления и иных коррупционных правонарушений является одним из основных препятствий к созданию эффективного механизма борьбы с коррупцией. Эта «аксиома», тем не менее, нуждается в уточнении. Законодательное определение коррупционных проявлений – это лишь предпосылка к тому, чтобы «враг» был наиболее точно идентифицирован и над ним мог бы быть установлен эффективный контроль. Не всякое определение коррупции может играть эту роль, а лишь такое, которое исключает неоднозначность и для применения которого не нужно содержать «армию» толкователей.
Также вполне очевидно, что современная система правовых мер борьбы с коррупцией неадекватна самому явлению с точки зрения пропорциональности.
Существенны и моральные факторы. Очень трудно бороться с коррупцией в обществе, где законодатель почти всегда вынужден быть «праведнее» избирателя, объявляя преступлениями то, что стало социальной нормой. За завышенными карательными притязаниями значительной части населения, относящимися к коррупции, нередко скрывается нежелание увидеть коррупцию в самом себе. Традиционными коррупционными предрассудками являются оправдание взятки, данной за:
- освобождение от службы в армии;
получение лучшего ухода и большего внимания по отношению к себе или своему близкому в медицинском учреждении;
получение права на вождение автомобиля без сдачи экзамена или при неудовлетворительных навыках вождения и др.
Сегодня большинство из нас так или иначе является пассивными или активными участниками психологического эксперимента по гиперболизации в общественном сознании тотальной коррумпированности государственного аппарата и внушению бессмысленности индивидуального противодействия коррупции. Наивно видеть здесь злой умысел СМИ, скорее речь идет о необходимом побочном результате, а не цели.
Одним из наиболее сложных в организации борьбы с коррупцией является вопрос о том, в каком соотношении должны находиться профилактические и карательные меры. Необходимость обеспечения приоритета предупреждения коррупции перед наказанием за нее смело можно отнести к числу аксиом. В действительности же большинство современных государств тратит на преследование за коррупционные правонарушения гораздо больше средств, чем на их предупреждение. Вместе с тем, профилактика коррупции, в основе которой лежит устранение или ослабление ее криминогенных факторов, стоит гораздо дороже обычных мер уголовной репрессии.
Распространенность коррупционных преступлений в значительной степени зависит от их раскрываемости, точнее, от неотвратимости ответственности за них. По статистике практически все выявленные факты взяточничества раскрываются. Наказание назначается лишь в каждом четвертом-пятом случаях.[10] Вряд ли среднестатистический коррупционер в состоянии воспринять подобную угрозу возмездия как серьезное препятствие к совершению коррупционных действий. Можно без преувеличения сказать, что неотвратимость ответственности за коррупцию – абсолютная утопия и с теоретической, и с практической точки зрения.
Вместе с тем, последствия коррупции наносят существенный ущерб государству. К таковым последствиям относятся следующие:
коррупция не позволяет государству добиться осуществления перед ним стратегических задач, если эти задачи противоречат интересам олигархических групп, имеющих огромные свободные ресурсы для подкупа;
коррупция в высших эшелонах власти подрывает доверие к ним;
коррупция непосредственно ведет к снижению уровня жизни подавляющей части населения, принуждая к систематическим незаконным платежам;
коррупция создает угрозу демократии, поскольку население не видит нравственных стимулов к участию в выборах; коррумпированный управленческий персонал психологически не готов поступаться своими личными интересами ради процветания общества и государства; коррупция обессмысливает правосудие, поскольку правым оказывается тот, у кого больше денег и меньше нравственно оправданных самозапретов и др.
Однако общество располагает определенными возможностями, способными ограничить распространение коррупции во властных структурах.[11]