Поскольку охрана представляет собой весьма обширный комплекс мер, способов и мероприятий, следует согласиться с точкой зрения, что охрана права собственности более емкое понятие, нежели защита права собственности[53]. Однако единодушие специалистов в данной области заканчивается, когда речь идет о содержании понятия "защита права собственности".
Весьма упрощено названное понятие О.В. Ивановым, который предлагал понимать по защитой права собственности применение наделенными властными государственными полномочиями юрисдикционным органом специальных мер, направленных на обеспечение управомоченному реальной возможности осуществления его права[54]. Аналогичное мнение высказывал Э.П. Боуш[55]. Близким по лексическому значению является такая формулировка: право на защиту - возможность применения в отношении правонарушителя мер принудительного воздействия[56]. Очевидно, такое понятие защиты права собственности ограничено лишь юрисдикционной формой защиты и применением мер принудительного воздействия, что не всегда является достаточным для обеспечения прав собственника.
Полагаем, что в целом верным является определение Э.В. Аванесова. Защита права собственности - это правомочие в составе субъективного права собственности, система взаимосвязанных, взаимодействующих способов[57]. Однако оно противоречит законам логики, так как определяет защиту права собственности не через ее существенные признаки, а через занимаемое место в системе субъективного гражданского права собственности.
Несколько усложнено понятие защиты права собственности в работах А.И. Базилевича. Он полагает, что защита права собственности рассматривается как способ его осуществления в целях его восстановления, то есть меры, применяемые уже после нарушения права собственности для его восстановления. Потребность в защите возникает в связи с нарушением этих прав или злоупотреблением ими, неисполнением юридической обязанности, возникновением между сторонами спора о наличии прав и обязанностей и т.д.[58].
Более простым и верным, на наш взгляд, является следующее определение, которое сформулировано Е.А. Сухановым: "Гражданско-правовая защита права собственности и иных вещных прав - более узкое понятие, применяемое только к случаям их нарушения. Она представляет собой совокупность гражданско-правовых способов (мер), которые применяются к нарушителям отношений, оформляемых с помощью вещных прав"[59]. Аналогичного мнения придерживался О.С. Иоффе[60], в настоящее время оно также поддержано М.И. Брагинским[61]. Однако мы полагаем, что данное понятие должно быть дополнено указанием на применение установленных форм защиты права собственности.
Таким образом, на наш взгляд, гражданско-правовая защита права собственности - это совокупность гражданско-правовых способов (мер), которые применяются в определенных формах к нарушителям субъективного права собственности.
Одна из характерных черт вещных прав, закрепленная в ст. 216 ГК РФ, заключается в возможности их защиты с помощью особых вещно-правовых исков. Вообще защищенность является имманентно присущим всякому субъективному праву качеством, делая реальной его осуществимость. Формы и способы защиты могут быть самыми разными. Применительно к гражданским правам в наиболее общем виде способы их защиты закреплены в ст. 12 ГК РФ. В то же время особенности защищаемых прав оказывают непосредственное воздействие на конструкции охранительных отношений, в связи с чем практически в каждом институте гражданского права предусмотрены специальные нормы о защите соответствующих прав. Так, защите чести, достоинства и деловой репутации служит опровержение порочащих сведений, автор может требовать изъятия контрафактной продукции или ее уничтожения, кредитор по обязательству - принудительного его исполнения в натуре. Также и носители вещных прав могут пользоваться особыми средствами юридической защиты, которые направлены на восстановление положения, существовавшего до нарушения, и могут рассматриваться как развивающие положения абз. 3 ст. 12 ГК РФ. "В этих случаях, - пишет Р.О. Халфина, - восстановление нарушенного права реализуется самым непосредственным образом, правоотношение восстанавливается в своем первоначальном виде"[62]. Наличие в правовой системе такого рода средств защиты представляется нам естественным, однако, как показано И.А. Покровским, оформление принадлежности тех или иных благ определенным лицам с помощью субъективных прав "отнюдь не является для человечества исконным и, так сказать, прирожденным: оно созидалось с трудом путем медленного исторического процесса. Оно было одним из первых требований развивающейся личности, и создание его явилось в реальной исторической обстановке прошлого важнейшей победой для этой последней"[63]. Необходимой предпосылкой этого является отношение лица к объекту права как к своему, достигаемое лишь при достаточном развитии правовых понятий. В архаических правовых системах "не столько право истца на вещь, сколько деликт ответчика служит основанием иска"[64]. Вещно-правовая защита же, наоборот, дается против всякого нарушителя, что естественно для абсолютных прав, и направлена она на восстановление нарушенного права в состоянии, наиболее близком к тому, которое было до его нарушения.
Нарушение вещного права, вызывающее к действию вещно-правовую защиту, является условием, выделяющим из неограниченного круга обязанных лиц одного ответчика, порождая новое - относительное - правоотношение. Но, хотя "притязания из абсолютных прав содержат в себе, несомненно, нечто подобное правам по обязательствам", они "всегда остаются зависимыми от тех прав, из которых они возникли, и обсуждаются различно, смотря по тому, из какого права каждое из них возникло"[65]. Зависимость эта проявляется, в частности, в том, что физическое уничтожение вещи до начала или даже во время процесса исключает удовлетворение вещных требований, открывая бывшему собственнику возможность для заявления деликтных требований. Далее наличие относительного правоотношения между носителем вещного права и его нарушителем не прекращает самого абсолютного вещного права и не меняет его содержания, а потому и переход истребуемой вещи к другому владельцу должен повлечь прекращение прежнего притязания и возникновение нового - в отношении нового ответчика - этакое "право следования наоборот". В связи с этим несколько озадачивает известная как римскому праву[66], так и некоторым современным законодательствам фигура фиктивного владельца, т.е. лица, которое, не обладая истребуемой по виндикационному иску вещью, выдает себя за владельца (как правило, с целью сокрытия истинного местонахождения имущества) либо отчуждает спорную вещь до вынесения судом решения. Недобросовестность поведения такого ответчика оправдывает проигрыш им дела, однако удовлетворение иска к нему ставит вопрос не только о способе исполнения судебного решения, но и о дальнейшей правовой судьбе вещи, оставшейся во владении неуправомоченного лица. Считать ли с этого момента право собственности перешедшим к фактическому владельцу или нет? Если нет, то следовало бы допустить предъявление нового иска к другому ответчику, удовлетворение которого повлекло бы неосновательное обогащение виндиканта, получившего и оценку вещи по первому иску, и саму вещь - по второму. Причем неосновательно такое обогащение лишь с материальной точки зрения, формально оно оправданно: и в том и в другом случае имущество получено во исполнение решения суда, а оснований для отмены какого-нибудь из них не имеется. Отечественное законодательство не заставляет нас отвечать на эти вопросы, не допуская удовлетворение виндикационного иска в отношении лица, не владеющего спорным имуществом. Впрочем, указанные вопросы могут возникнуть в силу положений уже не материального, а процессуального права, предусматривающего на случай невозможности исполнения решения о присуждении имущества в натуре взыскание с ответчика его стоимости (ст. 205 Гражданского процессуального кодекса РФ[67]).
Ярчайшим проявлением особенностей объектов вещных прав является сама конструкция наиболее распространенного средства вещно-правовой защиты - виндикационного иска, направленного на восстановление нарушенного владения. Необходимо отметить, что негаторный иск представляет собой, по большому счету, лишь воспроизведение общего правила абз. 3 ст. 12 ГК о возможности защиты гражданских прав путем "восстановления положения, существовавшего до нарушения прав, и пресечения действий, нарушающих право". Другое требование, особо оговоренное в ГК некоторых стран СНГ, - о признании права собственности[68] - наш законодатель выделять не стал, справедливо полагая его ничем не отличающимся от названного в абз. 2 ст. 12 ГК РФ способа защиты гражданских прав - их признания. Виндикация же в системе защиты вещных прав занимает совершенно особое место, что подтверждается и "остаточной" формулировкой ст. 304 ГК, по правилам которой вещные права защищаются от иных, не связанных с лишением владения, нарушений, и "экзотическим", по словам В.В. Витрянского, характером негаторных исков в судебной практике. Именно пространственная ограниченность и самостоятельное, не зависящее от человеческой воли существование объектов вещных прав предопределяют, с одной стороны, возможность владения вещами, а с другой стороны, и возможность лишения владения, нахождения имущества в руках неуправомоченных лиц. Исходя из этого обстоятельства и строится защита вещных прав.