Государственные заимствования требовали значительно больше ресурсов, чем были внутренние ликвидные сбережения, дефицит государственных финансов сократить не удалось, а возможность внешних заимствований оставалась весьма ограниченной. В этой ситуации появилась необходимость допустить нерезидентов на рынок внутреннего государственного долга. В феврале 1994 г. Центральный банк официально объявил о допуске нерезидентов на этот рынок и разрешил им приобретать до 10% номинального объема выпуска госбумаг. В феврале 1996 г. правила смягчили, разрешив иностранным инвесторам участвовать через уполномоченные банки-нерезиденты в аукционах по ОФЗ и репатриировать получаемую прибыль (19-24% годовых в валюте) под гарантии Центробанка. В августе 1996 г. Центробанк разрешил им участвовать на вторичных торгах через российские банки-дилеры. Постепенное понижение в 1997 г. гарантированной доходности для нерезидентов до 9% годовых практически не отразилось на привлекательности для них рынка государственных обязательств. С 1 января 1998 г. Центральный банк и правительство объявили о полной либерализации рынка для нерезидентов (были отменены ограничения на срок репатриации прибыли и гарантированный уровень доходности). В результате доля нерезидентов на рынке ГКО-ОФЗ неуклонно росла и в апреле 1998 г. составила 28-30%.
Широкий доступ нерезидентов на рынок внутреннего госдолга, с одной стороны, позволил снизить процентные ставки и тем самым, во-первых, уменьшить нагрузку на бюджет в части расходов на обслуживание государственного долга; во-вторых, облегчить получение кредитов для реального сектора. С другой стороны, резко возросла зависимость российской экономики от конъюнктуры мировых финансовых рынков.
В последние годы российское правительство шло на привлечение внешних кредитов, потому что они были существенно дешевле внутренних, получаемых путем размещения ценных бумаг. В 1996-1997 гг. активизировались заимствования на внешних финансовых рынках. Но с осени 1997 г. ситуация осложнилась. Переход на внешние заимствования пришелся на конец подъема мировой экономики и начало финансовых потрясений на финансовых рынках развивающихся стран. Серия финансовых кризисов, особенно в странах Юго-Восточной Азии, и растущая по этой причине нестабильность международных финансовых рынков резко ограничили возможности относительно дешевого внешнего финансирования.
Внешний долг России и СССР, перешедший к России
| Внешний долг | 1992 г. | 1993 г. | 1994 г. | 1995 г. | 1996 г. | 1997 г. | 1998 г. |
| Долг СССР, млрд долларов | 104,9 | 103,7 | 108,6 | 103,0 | 100,8 | 97,8 | 95,0 |
| Долг России, млрд долларов | 2,8 | 9,0 | 11,3 | 17,4 | 24,2 | 33,0 | 55,0 |
| Обслуживание внешнего долга, % ВВП | 0,7 | 0,3 | 0,5 | 0,9 | 0,9 | 0,7 | 1,2 |
Темпы прироста внешнего государственного долга, %
| Темп прироста | Россия 1993-1997 | Франция 1992-1996 | США 1992-1996 | Германия 1991-1995 |
| За пять лет | 32,0 | 51,1 | 130,2 | 168,9 |
| Среднегодовой | 5,7 | 8,6 | 18,2 | 21,9 |
| Примечание. Некоторые аналитики считают, что, вопреки распространенному мнению, внешняя задолженность России не столь велика для такой большой страны и растет она существенно меньшими темпами, чем задолженность США, Германии и Франции. | ||||
В 1997 г. внешний государственный долг составил 27% ВВП, в 1998 г. - 49%, на конец 1999 г. верхний предел внешнего долга определен в 167 млрд долларов.
В 1998 г. Россия должна была заплатить по внешнему госдолгу 4,5 млрд долларов. В последующие годы объемы погашения и обслуживания внешнего долга сопоставимы и превышают все доходы федерального бюджета. В 1999 г. предстоит выплатить 17,5 млрд долларов по внешнему долгу, а до 2015 г. - 12-15 млрд долларов ежегодно, даже если больше ничего не занимать. Это примерно 10% ВВП по состоянию на 1998 г. или половина доходов федерального бюджета. Если будут сохранены нынешние условия обслуживания внешнего долга СССР и самой России, то наша страна на весь этот период будет лишена перспектив экономического роста.
Но быстрый рост абсолютного и относительного размера обслуживания государственного долга определяется как величиной бюджетного дефицита, так и высокой ставкой процента, которая обусловлена совокупным спросом и предложением кредитно-денежных ресурсов. Поэтому следует не только стремиться к сокращению текущего дефицита бюджета, но и не медлить со структурными реформами, направленными на рост внутренней нормы сбережений и создание условий для привлечения их в инвестиции.
Даже к 1998 г., когда начался финансовый кризис, объем российского государственного долга (суммарно внутреннего и внешнего) был, казалось бы, не таким большим по международным меркам (примерно 54% ВВП). Для сравнения: отношение совокупного долга стран ЕС к их ВВП в 1996 г. составляло 70,4%, в США - 63,1%. Но дело в том, что темпы роста российской задолженности чрезвычайно высоки. Стремительное расширение рынка ГКО-ОФЗ в 1995-1997 гг. совпало с рекордным по объему притоком иностранных капиталов на развивающиеся рынки, в том числе в Россию. Значительную часть долговых обязательств государства приобрели иностранные инвесторы.
Однако после вспышки "азиатского" кризиса в 1997 г. их готовность к риску сменилась осторожностью, начался отток капиталов. Чтобы его остановить, правительству, по мнению экспертов, следовало резко уменьшить бюджетный дефицит или изыскать способ его покрытия взамен ГКО-ОФЗ при более умеренных расходах на выплату процентов. Второе решение было малореальным. Тяжесть положения усугублялась тем, что более половины внутренних обязательств были краткосрочными (со сроком погашения менее года), в июне 1998 г. они почти в 4 раза превышали официальный показатель валютных резервов.
Оглядываясь назад, можно сказать, что благоприятная конъюнктура на финансовых рынках в 1996-1997 гг. давала возможность откорректировать фискальную и бюджетную политику для предотвращения краха, наступившего в августе 1998 г. Это нужно было сделать в достаточно сжатые сроки. Однако Госудума ежегодно принимала дефицитный бюджет, а тогдашнее правительство проявило нерешительность в проведении налоговой реформы, ухватилось за новую возможность выйти на международные рынки капиталов, воспользовавшись крайне благоприятной для заемщиков ситуацией, которая оставалась до осени 1997 г. и не способствовала принятию кардинальных решений. Гораздо проще было открыть настежь ворота для иностранных инвесторов на рынок ГКО. Эйфория внешних заимствований охватила и коммерческие банки, и крупнейшие сырьевые компании. Наркотическая игла заимствований все глубже загонялась в вены экономики, резко повышая зависимость российской финансовой системы от внешних факторов.
От сильного внешнего шока (из-за падения сырьевых цен на мировом рынке и оттока капиталов с развивающихся рынков) эта уязвимая долговая конструкция, основанная на постоянном рефинансировании старых долгов новыми, рухнула. К апрелю 1998 г. уже не ГКО затыкали бюджетные прорехи, а бюджет начал работать на ГКО. Накануне 17 августа 1998 г. казна выплачивала по 1 млрд долларов в неделю по старым облигациям, а покупать новые инвесторы перестали. Инструмент покрытия дефицита бюджета превратился в свою противоположность. Привлечение внешних инвесторов поначалу замедлило наступление краха ГКО, а затем их уход с российского рынка ускорил этот крах. В чрезвычайной ситуации, возникшей в результате "азиатского" кризиса, правительство попыталось проявить политическую волю, необходимую для преобразований в бюджетно-налоговой сфере. Но на преодоление всех препятствий - внешних (доверие рынка) и внутренних (политическое противодействие) - времени уже не осталось.
Итак, падение сбора налогов лишило государство существенной части денежных ресурсов, затруднило выполнение его прямых обязанностей (обеспечение армии, оплата труда работников бюджетной сферы, социальные выплаты и т.п.). Налоговый кризис перерос в бюджетный кризис, сопровождаемый массовыми задержками в выплате пенсий, зарплаты, социальных пособий. Подавить в зародыше его не удалось, хотя правительство еще в 1995 г. задумало комплекс бюджетных преобразований (реформы социальной, коммунальной, военной сфер), который параллельно с налоговой реформой должен был сделать доходы и расходы бюджета эластичными по динамике производства. Но реформа бюджетной сферы, как уже говорилось, сама по себе требовала крупных расходов и была сопряжена с болезненными социально-политическими решениями, начиная с отказа от дорогой армии и мобилизационной военной доктрины и кончая минимизацией ценовых дотаций в жилищной сфере. В предвыборных условиях 1996 г. бюджетная реформа оказалась невозможной.
Для выхода из бюджетного кризиса необходимо стабилизировать и несколько увеличить доходы бюджета, но не за счет усиления налоговой нагрузки, а путем повышения справедливости налоговой системы (сокращения числа льгот) и борьбы с уклонением от налогов. Пока не будет проведена подлинная бюджетно-налоговая реформа, финансовые катастрофы будут повторяться.
По мнению аналитиков, чтобы восстановить доверие кредиторов и иметь возможность прибегать к заимствованиям в будущем (без этого развитие российской экономики невозможно), федеральный бюджет должен не менее трех лет сводиться с первичным профицитом в 2,5-3% ВВП. Все должны убедиться, что правительство всерьез намерено отдавать долги. Это рамочное условие, невыполнение которого сделает поставленную цель недостижимой на длительный период. Такой профицит возможен, если налоговые и прочие доходы бюджета составят не менее 12-13% ВВП. Столько собирали в 1995-1996 гг. (правда, с взаимозачетами). Ныне эти цифры кажутся чересчур оптимистичными. В бюджете на 1999 г. запланирован первичный профицит в 1,64% ВВП, а общий дефицит, с учетом государственного долга, - 2,53% ВВП.