Волошина О. А.
Метафора как важнейшее средство художественной выразительности встречается в любых типах текстов: от поэтических произведений до бытовой разговорной речи, при этом метафора «оживляет» текст, придает яркий колорит, образность, индивидуальность. Однако есть произведения, в которых метафора как художественный прием не употребляется: это своды законов, протоколы, документы, инструкции, описания лекарственных препаратов, выписки из истории болезни и т.п. Стилистика подобных текстов предполагает употребление слов в прямом значении, отсутствие образных и экспрессивных средств выражения. Кажется, научные сочинения также должны придерживаться объективного изложения фактов на основе установления причинно-следственных отношений; употреблять слова в прямом значении, стремиться к точности и однозначности выражаемых понятий; стараться минимально использовать средства художественной выразительности во избежание двусмысленности и неточности в формулировках. Так, Т.Гоббс писал: «Свет человеческого ума – это вразумительные слова, предварительно очищенные от всякой двусмысленности точными дефинициями…Метафоры же и двусмысленные слова, напротив, суть что-то вроде ignes fatui (блуждающих огней), и рассуждать при их помощи – значит бродить среди бесчисленных нелепостей, результат же, к которому они приводят, есть разногласие и возмущение или презрение» [Гоббс, 1936, с. 62].
Тем не менее метафора активно используется как инструмент называния и описания понятий практически в любой сфере человеческой деятельности, в том числе и в науке. Более того, появление метафоры в научном сочинении не является случайностью, метафора лежит в основе формирования не только нового термина (а значит, и понятия), но новой научной теории, являясь инструментом добычи нового знания.
В этом смысле можно противопоставить метафору как технику и как идеологию. В первом случае мы говорим о метафоре как об особом номинативном приеме (метафорической номинации), во втором случае метафора на основе сопоставления разных классов объектов создает модель определенной области знания, то есть формирует мировоззрение.
Метафора активно используется как технический прием вторичной номинации предметов и понятий в различных сферах человеческой деятельности. Человек выделяет предметы окружающей действительности, называет их, подчеркивая сходство с уже познанным, обозначенным ранее. Метафора становится все более необходимой по мере того, как наша мысль переходит от конкретных предметов окружающего мира к понятиям абстрактным. Для характеристики сложных абстрактных понятий часто используется их сходство с конкретными предметами. Поэтому метафорическое переосмысление лежит в основе номинации абстрактных понятий и создании терминологии любой научной дисциплины. «Когда ученый открывает дотоле неизвестное явление, то есть когда он создает новое понятие, он должен его назвать. Поскольку новое слово ничего бы не говорило носителям языка, он вынужден пользоваться существующим лексиконом, в котором за каждым словом уже закреплено значение. Чтобы быть понятым, ученый выбирает такое слово, которое может навести на новое понятие. Термин приобретает новое значение через посредство и при помощи старого, которое за ним сохраняется. Это и есть метафора» [Ортега-и-Гассет, 1990, с. 69].
Многие лингвистические термины, обозначающие научные понятия, представляют собой метафорическое переосмысление слов общеупотребительного языка. При этом внутренняя форма слова дает возможность использовать значение исходного слова при истолковании сложного абстрактного понятия, отмечая его важные свойства и отношения в системе понятий.
Например, термином «корень» обозначается главная, морфема в слове, корень – обязательная морфема, ибо что может быть без корня – необходимого элемента?[i]Термин «аффикс» (от лат. affīxus - «прикрепленный, фиксированный») используется для обозначения некорневой морфемы, положение которой фиксировано относительно корня: префикс (от лат. praefīxum «прикрепленный перед», суффикс (от лат. suffīxus «прикрепленный снизу, подставленный», постфикс (от лат. postfīxum «прикрепленный после»), интерфикс (от лат. interfīxus «прикрепленный между, занимающий промежуточное положение»), инфикс (от лат. infīxus «прикрепленный внутри, вставленный внутрь») конфикс (или циркумфикс) (от лат. confīxum (circumfīxum) «скрепленное, то есть аффикс окружающий (корень), прикрепленный с двух сторон: спереди и сзади»). Как видно, сами термины характеризуют морфему, указывают на ее важный признак (например, важная характеристика аффиксов - положение по отношению к корню в составе слова).
То же можно сказать и о терминах «основа» и «флексия». Основа – часть слова, состоящая из корня и словообразовательных аффиксов; основа - это компонент слова, который передает базовое лексическое значение слова (корневое и деривационное). К основе присоединяется флексия (от лат. flexio «сгибание, изгиб, поворот, переход») – словоизменительная морфема. Внутренняя форма термина указывает на то, что при помощи флексии происходит изменение формы слова, благодаря чему словоформа получает другой набор грамматических значений: пушистая лиса (Им.п., ед.ч.), пушистой лисы (Р.п., ед.ч.), пушистые лисы (И.п., мн.ч.) и т.п. То есть, посредством флексии слово как бы «переходит» из одного грамматического разряда в другой.
Термин «морфология» (от греч. μορφή – «форма» λόγος – «слово, учение», то есть «учение о форме») был заимствован языкознанием из естественных наук во второй половине XIX века.[ii]Первоначально под морфологией понималось строение слова в разных языках, поэтому не случайно именно морфология являлась основой для первых типологических классификаций языков мира.
Автором первой типологической классификации языков был немецкий романтик Фридрих Шлегель, который предложил делить языки на флективные и аффиксирующие. К первому типу были отнесены языки, характеризуемые флексией ("внутренней флексией") - механизмом изменения грамматического значения слова путем чередования звуков в корне; ко второму типу, соответственно, отнесены были языки с неизменным корнем, к которому присоединялись различного рода аффиксы. Флективными признавались древние индоевропейские языки (санскрит, древнегреческий, латинский и др.), а аффиксирующими – тюркские языки. Позднее был добавлен еще один тип языков - аморфный (без формы), объединивший языки, не имеющие форм словоизменения (например, китайский).
Позднее типологическая (морфологическая) классификация обратила внимание на другие особенности морфологического строения слова в разных языках мира. Было предложено предложила делить языки на фузийные (от лат. fūsio – «сплав») и агглютинативные (от лат. agglūtinātio – «приклеивание»). В основе этого противопоставления – характер соединения морфем в словоформе: агглютинация предполагает четкий морфемный шов, показывающий механическое присоединение морфем друг к другу (приклеивание, склеивание), а фузия – отсутствие четкой морфемной границы («сплав» на стыке морфем). Термин «агглютинация», как уже было сказано, был введен Францем Боппом, а «фузия» предложен Эдвардом Сепиром в работе «Язык».
Термин «синтаксис» (от греч. σύνταξις «построение вместе, сорасположение частей») традиционно используется для обозначения связей слов и их форм в предложении. Строгая иерархическая организация позволяет безошибочно определить главные и зависимые члены предложения, установить отношения зависимости между второстепенными членами предложения и т.п.[iii]
Интересно заметить, что и фонетическая терминология богата метафорическими наименованиями. Мы говорим о гласных звуках, то есть о звуках, источником которых является голос, образуемый в результате гармонических колебаний голосовых связок. Согласные мы делим на звонкие (голосовой и шумный источник образования) и глухие (только шумный источник), на твердые и мягкие. Твердые образуются путем поднятия задней части языка к мягкому небу (веляризация - продвижение назад по ротовой полости), а мягкие, наоборот, подъемом передней части языка к твердому небу (палатализация - продвижение вперед). Акустически мягкие характеризуются как диезные звуки (звуки с повышением второй форманты). А в тюркских языках противопоставляются не согласные, твердые и мягкие гласные. Так, в казахском языке мягкие гласные – это гласные, продвинутые вперед. Акустически они характеризуются также как звуки диезные (с повышенной второй формантой). Значит, повышение тона гласного носителями языка воспринимается как «мягкость» гласного.
Мы видим, что метафора активно используется как средство вторичной номинации в лингвистической терминологии. При этом метафорическое название формирует образ научного понятия на основе «внутренней формы» слова, задавая ракурс рассмотрения объекта в системе понятий лингвистической дисциплины.
Наряду с терминологией, которая отражает систему понятий, а следовательно, структуру определенной области знаний, любая наука на определенном этапе создает яркий, метафорический образ своего объекта. Формирование такого образа основано на стремлении создать простую модель (от лат. modulus – «образец») сложного объектом, при этом подмечается определенное сходство теоретического построения с реально существующим предметом или явлением. Подобное сравнение, позволяющее сформировать научный концепт на основе уже имеющегося понятия, в лингвистике (и в науке в целом) выражается в виде концептуальной метафоры.
При этом метафора не только формирует представление об объекте, она также предопределяет ракурс его рассмотрения и стиль мышления о нем. Другими словами, концептуальные метафоры демонстрируют такое видение научного объекта, которое во многом определяет направление и способ его исследования. В этом смысле можно говорить о метафоре как средстве формирования определенного мировоззрения (метафора как идеология). По словам А.А. Потебни: «Каждый раз, когда новое явление вызывает на объяснение прежде познанным, из этого прежнего запаса является в сознании подходящее слово. Оно намечает русло для течения мысли» [Потебня, 1989, с. 240 ].