По аналогии структуралисты попытались описать морфологию и лексику. Например, метод компонентного анализа в лексикологии, который основан на том, что значение слова – сложный феномен, который можно разложить на составляющие элементы значения (семы). Термины родства (дедушка, бабушка, папа, мама, тетя, дядя, сын, дочь, племянник и т.п.) раскладываются на следующие компоненты: пол родственника, поколение родственника и линейность: прямая линия – прямые предки или потомки говорящего; боковая линия – непрямые родственники, имеющие с говорящим общих предков; дальние родственники (остальные кровные родственники). Например, дедушка –
· пол мужской,
· на два поколения старше говорящего
· прямая линия (прямой предок говорящего).
Метод компонентного анализа работает при описании четко структурированного лексико-семантического поля (например, термины родства). Однако в целом языковые единицы, обладающие значением, с трудом поддавались структурному описанию.
Что касается синтаксиса, то многие структуралисты (в частности, Э.Бенвенист) вообще предлагали отказать синтаксису в статусе уровня языковой системы, предложив рассматривать синтаксис как продукт творчества говорящей личности, как результат использования языковой системы в речи. Опираясь на соссюровское противопоставление языка и речи (язык - система знаков, а речь – использование этой системы в процессе коммуникации),[ix]Бенвенист писал: «С предложением мы покидаем область языка как системы знаков и вступаем в другой мир, в мир языка как средства общения, выражением которого является сама речь» [Бенвенист, 1998: 139].
Современная лингвистика не только считает синтаксис полноправным уровнем языковой системы, но и рассматривает устройство и функционирование языковых единиц, превышающих предложение: текст, дискурс. Таким образом, ученые говорят о том, что предметом лингвистического описания становится все более крупная языковая единица, характеристика которой выходит за рамки собственно лингвистических дисциплин. Для адекватного описания подобных единиц лингвистика должна активно использовать данные других наук: психологии, физиологии, логики, социологии, культурологии и др.
Однако структуралисты также предлагали попытки описания синтаксиса. Например, Люсьен Теньер в работе «Основы структурного синтаксиса» разработал систему представления иерархического устройства простого предложения – структуру зависимости. Теория Теньера опиралась на иерархический принцип организации предложения: в предложении всегда есть главные члены и зависимые от них второстепенные, среди которых, в свою очередь, также можно выделить главные и зависимые.
Главным членом всего предложения является глагол – часть речи, которая обозначает действие.[x]При глаголе могут быть актанты – действующие лица, при этом в зависимости от их количества глагол может иметь разную актантную структуру. Для описания структуры глагола, на основе которой формируется все предложение, Теньер вводит понятие валентности глагола. Валентность – это способность глагола присоединять разное количество актантов.[xi]Теньер выделяет:
· безвалентные глаголы, т.е. глаголы без актанта (безличные), при которых не может быть действующего лица: смеркается;
· одновалентные глаголы, т.е глаголы с одним актантом (непереходные), при которых может быть лишь один актант: Альфред падает;
· двухвалентные глаголы, т.е. глаголы с двумя актантами (переходные), при которых может быть два действующих лица – субъект и объект: Альфред бьет Шарля;
· трехвалентные глаголы, т.е. глаголы с тремя актантами: Альфред дает Шарлю книгу.[xii]
Синтаксическая теория Л. Теньера была попыткой выявить структурное устройство предложения в разных языках мира и предлагала считать синтаксис главным объектом описания лингвистики, центром лингвистического исследования.
Современная лингвистика не только считает синтаксис полноправным уровнем языковой системы, но и рассматривает устройство и функционирование языковых единиц, превышающих предложение: текст, дискурс. Таким образом, ученые говорят о том, что предметом лингвистического описания становится все более крупная языковая единица, характеристика которой выходит за рамки собственно лингвистических дисциплин. Для адекватного описания подобных единиц лингвистика должна активно использовать данные других наук: психологии, физиологии, логики, социологии, культурологии и др.
Во второй половине XX века именно синтаксис оказался в центре внимания лингвистов. Американский лингвист Ноам Хомский выступил с критикой структурного подхода за то, что структурализм, поместив в центр внимания фонологию, а не синтаксис (которому часто вообще не находили должного места в системе языка), даже не пытался ответить на главный вопрос лингвистики о связи языка и мышления, о процессе вербализации мысли.
Хомский предложил синтаксическую теорию «порождающей (генеративной) грамматики», согласно которой предложения конкретного языка выводятся из ограниченного количества исходных структур путем последовательных трансформаций. Мы видим, что у Хомского метафора «порождение речи» представляла всего лишь модель структурного описания синтаксиса. Однако именно эта метафора наметила пути развития лингвистической мысли, так как не грамматика «порождает» речь, а говорящая личность в процессе речевой деятельности.
Современная антропоцентрическая лингвистика, используя метафору Соссюра "язык - игра в шахматы", предлагает переключить внимание ученых с исследования устройства и правил игры на самих игроков, то есть на говорящую личность. Язык – система коммуникации, обслуживающая все общество в целом, однако говорящие по-разному пользуются языком (как и в шахматы могут играть как гроссмейстеры, так и маленькие дети).
Современные лингвистические исследования могут быть посвящены языковой характеристике отдельной личности, при этом рассматривается отражение в текстах мировоззрения говорящего, его отношение к тому, что он сообщает, эмоциональное состояние говорящего и т.п. Лингвистика разработала приемы идентификации личности по речи (определение возраста, образования, пола, профессиональной принадлежности говорящего и т.п.)
Кроме того, активно исследуется языковая картина мира, то есть способы выражения языковыми средствами мировосприятия, моделирования окружающей действительности, отношения к миру всего народа в целом. Заметим, что метафора «картина мира» предполагает субъективный взгляд на предмет, который является основой мировоззрения как отдельного человека, так целой нации.
Итак, концептуальная метафора в научном контексте моделирует образ объекта изучения. Модель всегда абстрактна и условна, поэтому, как всякая модель, выделяет одни стороны, признаки изучаемого объекта, а другие, наоборот, затемняет или даже искажает. Употребление новой метафоры для обозначения объекта науки может явиться причиной создания нового направления в развитии науки. Однако даже одна и та же метафора в разных научных контекстах может стимулировать разные пути научных исследований. Сложность смысловой структуры слова, на котором строится метафора, часто является причиной того, что один и тот же объект представляется с разных сторон в зависимости от контекста. Поэтому метафора всегда таит возможность нового взгляда на известный объект, который выявит ранее незамеченные свойства и отношения. Таким образом, метафора может стать каналом получения новой информации об объекте, благодаря которому происходит расширение, углубление, а в конечном счете и перестройка всей традиционной системы знаний о мире.
Итак, концептуальная метафора лежит в основе научной теории, она стимулирует исследование объекта в определенном ракурсе. По мере развития знания, метафора стирается, угасает. Научная метафора – всего лишь средство, а не цель научного поиска. Об этом свойстве концептуальной метафоры хорошо сказал Гуго Шухардт: «Системы в науке – это гнезда, но они утрачивают всякое значение, как только истины, в них обитающие, оперяются и улетают» [Шухардт, 2003, с. 186].
Список литературы
1. Бенвенист Э. Общая лингвистика. БГК им. И.А.Бодуэна де Куртенэ, 1998.
2. Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т.1., М., 1963.
3. Гоббс Т. Левиафан. М., 1936.
4. Гусев С.С. Упорядоченность научной теории и языковые метафоры // Метафора в языке и тексте. М.: "Наука", 1988.
5. Ортега-и-Гассет Х. Две великие метафоры // Теория метафоры. Под ред. Н.Д.Арутюновой. М.: «Прогресс», 1990.
6. Потебня А.А. Из записок по теории словесности. Мышление поэтическое и мифическое // Потебня А.А. Слово и миф. М.: Издательство «Правда», 1989.
7. Соссюр Ф. Курс общей лингвистики // Ф де Соссюр Труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1977.
8. Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М.: Прогресс, 1988.
9. Шухардт Г. Избранные статьи по языкознанию. М.: УРСС, 2003.
[i]В индийской лингвистической традиции корневая морфема также обозначается словом «dhatu» – «основа, первоэлемент, руда».
[ii]Еще в 1822 г. Гёте предложил включить термин «морфология» (от греч. μορφή – «форма» λόγος – «слово, учение», то есть «учение о форме») в терминологическую систему естественных наук: биологии, физиологии и геологии и др. для описания форм живой и неживой природы. Биологи оперируют понятием «морфология органического мира», описывая различные формы живых существ, а в геологии активно применяется описание «морфологии горных пород» (осадочные, вулканические и т.п.).
[iii]Интересно заметить, что этот термин был заимствован из военной лексики (ср. «тактика»), что указывает на сходство построения синтаксической структуры и военного подразделения.