Положительного в современном разговорном дискурсе ЗНАЧИТЕЛЬНО БОЛЬШЕ, нежели предполагают и «рядовые» носители русского языка, и профессионалы: филологи, лингвисты, составители словарей. Не замечание этого «больше» и недооценка многих явлений разговорного позитива обусловлены, во-первых, жесткой установкой на разграничения языка и речи; во-вторых, закрытостью сфер «бытия» разговорной речи (внутрисемейное общение, производственное общение); в- третьих, «репликовым характером материала» и его не собранностью (по сравнению, скажем, с выписками из художественных текстов, чем преисполнены те же личные архивы филологов; в-четвертых, отсутствием словарей разговорной речи, включающих разговорный позитив, в отличие от обилия словарей разговорного негатива даже в его крайнем, «непечатном» выражении.
Позитив разговорного дискурса фиксируется в самых различных формах и жанрах речи, на самых различных уровнях, охватывая междометия и метафоры, обращения и диминутивы, семантику глагольных префиксов и нелинейное словотворчество, цитатные слои и собственную фразеологию, то есть по большому счету позитив разговорного дискурса охватывает все, что принадлежит языку в целом, но при этом всегда имеет место «РАЗГОВОРНАЯ СПЕЦИФИКА» ПОЛОЖИТЕЛЬНЫХ СМЫСЛОВ И ФОРМ ИХ ВЫРАЖЕНИЯ.
Позитивы разговорного дискурса питают своими моделями, находками ИНЫЕ ДИСКУРСЫ, в первую очередь художественный, публицистический, далее - политический, научный. В свою очередь позитивы разговорного дискурса инкрустированы пришельцами из других дискурсов (АЛЛЮЗИИ, ЦИТАТЫ), что повышает экспрессию речи и создает феномен общеязыкового инструментария при интерпретации обычных бытовых, семейных и производственных событий и ситуаций.
На уровне коллективного бессознательного язык сопротивляется обилию языкового негатива, и такое сопротивление демонстрирует ярче всего сейчас отнюдь не художественные тексты, не язык СМИ, не выступления интеллигенции: политиков, ученых, бизнесменов, деятелей культуры, за исключением разве что выступлений религиозных деятелей, служителей церкви. ДОСТОЙНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ НЕГАТИВУ оказывают, как это ни парадоксально, сами говорящие в их спонтанных диалогах, о чем свидетельствуют микрофрагменты разговорной речи в ее современном состоянии, не собранные, не исследованные, однако весьма реальные и эффективные для задач и перспектив общенационального и конкретно-личностного общения.
Позитивы разговорного дискурса дают возможность оптимизировать ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О РУССКОМ ЯЗЫКЕ на современном этапе его развития (не существования, а именно развития!) и соответственно оптимизировать ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О НАЦИОНАЛЬНОМ МЕНТАЛИТЕТЕ. Обращение к внутреннему миру носителей русского языка в поисках позитива, интерес к иерархии приоритетов наших сограждан, всегда проявляющейся в разговорной речи, в конечном счете, позволят несколько упрочить надежду на достойное будущее социума и, соответственно, укрепить надежду на стабилизацию настоящего, хотя стабилизация, как и надежда, всегда относительны.
Позитивы разговорного дискурса требуют разработки собственного понятийно-терминологического аппарата. Не привычная диминутивность, но ЛАСКОВОСТЬ, не гонорифическая система, но ВЕЖЛИВОСТНОСТЬ. Причины необходимого переименования кроются не только в необходимости популяризации, привлечения русских корней. Разговорный дискурс строится не на идее уменьшения, а на выражении симпатии (хотя и говорят, что милому свойственно быть малым!), строится не на «гоноре» (от англ. «честь»), а на обеспечении вежливости, то есть на вежливостно- сти. Гипербола требует специфического понимания как средство воздействия именно в разговорном дискурсе. Речевая ошибка, шероховатость могут работать на больший эффект речи за счет подчеркивания ее непринужденности и спонтанности.
Проведенное исследование позволило дать определение современного разговорного дискурса, обозначив списком его ключевые характеристики - такие, как сиюминутность, непринужденность, спонтанность, приватность, эмоциональность, ласковость, гиперболизация, междометность. Состав и выраженность перечисленных характеристик меняются в ситуациях большей ответственности за слово. В официальном и полуофициальном общении (совещания, конференции, свободные дискуссии, обмен мнениями), в обрядах и ритуалах (свадьбы, юбилеи, похороны) такие характеристики разговорного дискурса, как приватность, непринужденность, междометность, заметно редуцируются, однако суть современного разговорного дискурса сохраняется и при более продуманных репликах и высказываниях. Дефиниции разговорного дискурса можно представить в расчлененных, однозначных проекциях, каждая из которых верна: разговорное - это эмоциональное, разговорное - это сиюминутное, разговорное - это социализирующее. Разговорный дискурс есть спасительный перманентный хаос языка, в котором на перспективу зарождаются более определенные и устойчивые, более системные дискурсивные проявления, зарождается художественный, публицистический, научный, политический дискурсы.
В отличие от вторичных дискурсивных рядов, от перечисленных, отстоявшихся дискурсов разговорное всегда представляет собой конгломерат свойств, их наложение, совмещение, хаотичность. Разговорная речь дает выход творческому началу личности, не претендующей стать лидером, руководителем, писателем, журналистом, телеведущим, артистом, конферансье. Распространяющиеся через живую речь молекулы языкового творчества заставляют признать экспериментальное начало современного разговорного дискурса, выявить креативную его компоненту (по части, например, метафор, цитат), то есть творческую компоненту, обеспечивающую, наряду с социализацией, мощный эффект индивидуализации речи.
Научный дискурс развивает системы понятий, художественный - системы образов, политический призван учиться и учить грамотно считывать национально значимые решения, зарождающиеся в противоречиях сегодняшнего дня, публицистический дискурс призван доносить до массового сознания национально значимые установки - все это сориентировано в первую очередь на общество в целом, а потом уже на конкретную личность как члена общества. Разговорный дискурс имеет противоположный вектор, вынося интересы личности на первый план и обеспечивая тем самым успех «поименной социализации».
Экспериментальная часть
«Веерный принцип» сбора материала, когда учитывается максимальное разнообразие проявлений позитива в разговорной речи, с одной стороны, страховал нас от примитивного способа упрочения позитива по принципу пример на пример, а с другой стороны, внимание и к словотворчеству, и к цитации, и к метафорике, и к приставочному глаголопроизводству позволило сформулировать в итоге исследования концепцию современного разговорного дискурса, в которой позитив оказался закономерно закреплен и обусловлен ведущими мотивами разговорной речевой «стихии». Продемонстрируем для данной статьи лишь один из аспектов экспериментального изучения разговорной речи: ценностный потенциал обычного разговора как проявление скрытого позитива коммуникации. Начитанность наших соотечественников, непростая история страны, личный героизм, профессионализм, национальная скромность и достоинство - все это в совокупности делает подчас из обычного собеседника выдающегося афориста. Разумеется, не в количестве афоризмов и наблюдений существо вопроса, а в их свежести, точности, действенности - не вообще, а на момент произнесения. [Женщина-профессор мужчине:] Игорь Павлович! Нельзя так! Нас ругать же будут! - Господи! Так мы для того и живем, чтобы нас ругали! (Воронеж).[Доцент уважительно и шутливо о жене, коменданте учебного корпуса:] Она ведьма! Не знает, но видит! (12 сент. 2005). [Пансионат «Дружба» под Таманью. К участникам конференции приехал священнослужитель с супругой, при прощании одна из преподавательниц, социолог:] Матушка, можно спросить? У Вас такая нежная кожа, такое лицо! Каким кремом Вы пользуетесь? - Моюсь обычным мылом! Даже не изысканным, не «Dove», и все! И не думаю. Иногда надо не думать - само! (2 июля 2004). То, что мы характеризуем сейчас как эвристический потенциал обычного разговора, составляет поворотные точки, не всегда сразу понимаемые адресатом речи. И не понимаемые сразу отчасти потому, что наши современники-соотечественники выросли под диктатом книжного слова, и мы потому не очень ценим, что нам говорят. Но книжное слово, как это ни парадоксально, сырое слово, оно должно пройти личную апробацию, должно состояться внедрение книжного слова в жизнь, только тогда оно приобретет «вторичную ценность». Вот почему книги не всегда (далеко не всегда!) срабатывают так, как могли бы - при большем внимании к ним, большем запоминании прочитанного, при соответствующей настройке на них антенн восприятия. Вместо с тем резко противопоставлять книжное разговорному, разводить едва ли не в противоположные стороны эти влияния тоже нецелесообразно. Говорят-то сакральными смыслами весьма НАЧИТАННЫЕ люди, люди с непростой судьбой, представители нации с тяжелым, но во многом - прекрасным прошлым. Обычному человеку есть что сказать - нашлись бы слушатели (а среди них еще и исследователи!). Когда мы пишем об эвристике обычного разговора, то исходим как минимум из двух посылов. Во-первых, наши НАБЛЮДЕНИЯ ВСЕГДА ЗАРЯЖЕНЫ ТЕОРИЕЙ. Эту мысль доказывают Я. Хинтикка, М. Хинтикка в своей статье, ссылаясь в свою очередь на таких психологов, как Дж.Дж.Гибсон и Д. Катц, утверждавших, что восприятие есть приобретение информации, а не приобретение неструктурированных чувственных впечатлений [Я. Хинтикка, М. Хинтикка]. Во- вторых, «КАЖДЫЙ ЧЕЛОВЕК - ПО-СВОЕМУ - УЧЕНЫЙ» [Келли 2000: 13]. Эту мысль блестяще развивает во втором пункте своей статьи «Кто перед нами: наивные пользователи или исследователи?» В.Б. Кашкин, приводя мнения зарубежных исследователей в подтверждении этой истины [Кашкин, 2004]. У наблюдателя, исследователя жизни есть что сказать. Известно, что Сократ не брезговал учиться у любого встречного, полагая, что знания столь драгоценны, что их можно подбирать повсюду. Наверное, филологи первыми должны обратить внимание на сокровищницу разговорного дискурса, тем более что в отличие от книг (рукописи не горят!) «разговорное знание» легко может оказаться навсегда утерянным. Когда речь идет о лингвистике утешения, именно в разговорном дискурсе срабатывает ЭФФЕКТ КОМПЕНСАЦИИ, противовес, например, давлению алармистских, запугивающих семантик СМИ. Приведем два примера, когда сами стали объектом талантливого утешения. Когда в начале 90-х годов в очередной раз вспрыгнули цены, автор нес с рынка две банки краски. Женщина, идущая навстречу, лет 45-50, спросила о ценах. Я назвала и тут же вздохнула, что дорого. В ответ прозвучал едва ли не упрекающий комплимент в форме, что очень важно, стратегии поведения на будущее: Ну, если интеллигенция начнем унывать, то нам-то что делать? Аналогичный случай произошел у подъезда: называю цену, вроде жалуясь, что могла бы те же ягоды, купить дешевле, а от соседки 78 лет слышу мудрую, старинную недоговоренность: «Не без ущерба...». Почему мы употребляем слово «эвристика»? Потому что в разговорном дискурсе, не только в научном, идет борьба с банальностями оценки и поведения. Так, «традиционно» считается, что вынашивать и рожать, выкармливать и воспитывать детей тяжело, и вдруг - высказывание: У них с братом пять детей. Света сама из донских казачек, ей мама говорила: Рожай - сколько родишь! Женщина не должна себя наказывать! Эвристика налицо: наказанием назван не «бесконечный», кромешный труд по пословице: Ребенка не переделаешь, а, наоборот, отказ от возможного и тем более уже начавшегося материнства. Формой активизации ценностных смыслов может стать также обращение к не самым известным пословицам: Деньги тишину любят. Возись с маленьким, тогда со взрослым не придется возиться. Пришла беда - не брезгуй и ею. При исследовании ценностных смыслов разговорного дискурса мы предлагаем ввести понятие, во-первых, МЕТАЭВРИСТИЧЕСКИХ МЕТАФОР, важных для конкретного человека и открывающихся подчас в обычном разговоре (не только на страницах книг!), и, во-вторых, понятие СОЦИОСУГГЕСТИВНОЙ МЕТАФОРЫ, которая нужна современному обществу как призыв и подсказка к действию, как назревшая коррекция понимания, как эффектный ОБРАЗ, НАЦИОНАЛЬНО И СОЦИАЛЬНО ЗНАЧИМЫЙ. После столь торжественных слов трудно привести примеры, и тем не менее... Метаэвристику метафор, кроме уже приведенных примеров, демонстрируют, например, следующие контексты. [Официальный оппонент, г. Курск:] Есть вещи, которые в принципе не будут доминировать, как соль в супе. И не могут сводиться к нулю! (21 окт. 2005). [Во время свободной дискуссии на защите КД:] У каждого лингвиста есть свои фильтры: что-то он принимает, что-то нет. Не учет каких-то замечаний - это не криминал (ноябр. 1998). [Женщина, под 80:] Ох и жарко! Не хватает прямо жизни и жизни. И ночью жарко! Ну что ж, надо терпеть... Люби, что Бог дает, абы здоровьице было! Социосуггестивные свойства разговорной метафорики тоже можно проиллюстрировать на конкретных примерах. [По телефону:] Что в студенчестве не заложено, то потом не расцветет, новое уже не появится! (апр. 2006). [О воспитательной работе в вузе:] Здесь последний редут! Если не здесь, то нигде мы уже гражданскую позицию не отстоим! (20 марта 2006). Особая подтема - ПРОФЕССИОНаЛЬНАЯ ЭВРИСТИКА. [Свободная дискуссия на защите, г. Орел:] Если вы занялись этим, то лучше идти в глубь, и тогда глубь выведет вас вширь (15 июня 2004). Еще сильнее заострим проблему: современному человеку не хватает знаний. Парадокс? Но информационное пространство перегружено и замусорено, да и не скоро отыщешь в книге «момент истины», актуальный для твоего «сиюминутного». Генерализованные высказывания (генеритивный регистр речи, сентенционный тип речи) встречаются, как оказалось, не только в художественных текстах [Попова 2005: 59-66], но и во фрагментах диалога и монолога, иногда они составляют отдельную ответную реплику. [Из личных впечатлений:] Уже похоронив маму, я услышала от пожилой женщины, живущей со своей старенькой мамой реплику: Как хорошо, когда дома живые глаза! Помнится фраза сына, тогда еще школьника: Как умно ни живи, можно жить еще умнее! [Профессор, г. Брянск, о подруге, похоронившей мужа:] Она стала много работать, перебила это горе! (13 окт. 2005). Генерализованные высказывания в разговорном дискурсе требуют особого внимания, но в первую очередь, конечно же, записи, фиксации.