Из пятнадцати информантов, жителей станицы Луковская Нехаевского района, девять человек идентифицировали это слово в данном значении.
Жительницы станицы А. С. Щеголькова и К. Г. Суровцева, рассказывая о некоторых моментах своей жизни, употребили глагол кваситься также в значении «раздумывать, колебаться». Например, А. С. Щеголькова вспоминала о том, что она долго не решалась выйти замуж за своего будущего мужа, в конце концов ее мать не выдержала и сказала: Ну что ты квасишься, так и досидишься, пока не закиснешь и никому не нужна будешь.
В подобном контексте употребила это слово и К. Г. Суровцева: Пока мои родители квасились, отдавать меня за Федора или нет, я взяла и убежала к нему.
Привычным для информантов является слово квасить в значении «подвергать кислому брожению» ( я чаще каймак делаю, а молоко почти не квашу; на зиму и огурцы солим, и капусту квасим). Однако сам факт осознания большинством информантов слова кваситься в значении «раздумывать, колебаться» свидетельствует об его этнолингвистически значимом ассоциативном переосмыслении, которое находит отражение в смысловой структуре слова как результат семантической деривации.
К дальней периферии можно также отнести глагольные лексемы, которые не зафиксированы в толковых словарях литературного языка и диалектной речи, но в нашем материале они как ментально отмеченные встречаются в устных и письменных текстах: волокитеть (в значении «заботиться, думать») , вортонить/свортонить («придумать что-нибудь оригинальное») , запохожиться («стать ясным») , дотошничать («допытываться, вникая в каждую мелочь»), засмыслиться («задуматься») , опочиниться («опомниться»), расчислять («думать»), смякетить («сообразить»).
Сюда же относятся глаголы, которые обозначают прекращение мыслительной деятельности в силу определенного психического состояния субъекта: вертухнуться (в значении «потерять рассудок») , помрачиться, порушиться/спорушиться умом («сойти с ума»), ошалометь («сойти с ума»).
Особенностью этих глаголов является то, что они образованы на основе продуктивных словообразовательных моделей современного русского литературного языка и в большинстве своем соотносятся с существующими литературными словами. Например, у глагола волокитеть явно прослеживается связь с существительным волокита, дотошничать соотносится с прилагательным дотошный, засмыслиться – с глаголом мыслить, расчислять – с глаголом вычислять и т. д. Видимо, здесь наблюдается влияние литературного языка на диалектную речь.
О ментальной семантике данных глаголов свидетельствуют не только их употребление в контекстах письменной речи, но и объяснение информантами значения этих глагольных лексем в ходе проведения психолингвистического эксперимента. Однако случаи употребления и узнавания таких лексем довольно ограничены, и это означает, что данные слова могут рассматриваться только как окказионально-речевой факт.
Единицы ближней и дальней периферии также соответствуют основным параметрам ментального поля, обозначая различные стороны мыслительного процесса.
Таким образом, анализ функционально-семантических свойств ментальных глаголов русского литературного языка и диалектной речи показывает, что данные лексемы не просто называют процесс мышления, а содержат в своей семантике элементы его описания, свидетельствующие о наличии базовой семантической модели, связанной с отражением структуры мыслительного процесса: субъект мыслящий, сам процесс мысли, объект мысли.
Базовая модель, обобщенно передающая сущность отображаемой типовой ситуации, связанной с процессом мышления, может рассматриваться в качестве идентификатора, который служит основанием лингвистического описания ментальной глагольной лексики в рамках функционально-семантического поля.
Полевый подход является предпосылкой для объяснения различных речемыслительных процессов, затрагивающих сферу литературного языка и диалектной речи, среди которых наиболее продуктивными оказываются семантические изменения двух типов – модуляция и деривация.
В условиях контекста во взаимодействии с различными контекстуальными уточнителями (абстрактные существительные, наречия, синтаксические особенности построения высказывания и др.) в смысловой структуре ментальных глагольных лексем осуществляется опосредованная реализация мыслительного процесса как действия, состояния или отношения.
Учет представленности ментальной семантики в первичных или вторичных значениях данных лексем позволяет выделить в составе рассматриваемого поля ядерные, центральные и периферийные элементы.
Наличие в нашем материале ментальных лексем, значения которых зафиксированы в толковых словарях литературного языка и диалектной речи как первичные, свидетельствует, во-первых, о прочной традиции употребления этих слов в диалектах, во-вторых, об одной тенденции языкового развития, отражающей своеобразие ментальной деятельности казаков, соотносимой в их представлении с понятиями «ум» и «мозг» .
Лексемы, у которых сема ‘осуществление ментальной деятельности’ входит в структуру вторичных прямых или переносных значений, зафиксированных в соответствующих словарях, свидетельствуют о регулярности процессов перегруппировки разноуровневых признаков в смысловой структуре слова, что может рассматриваться как системно-языковой факт.
Лексемы, у которых сема ‘осуществление ментальной деятельности’ входит в структуру вторичных прямых или переносных значений, не зафиксированных в названных словарях, служат подтверждением того, что процессы перегруппировки семантических признаков в смысловой структуре ментальных лексем не являются регулярными и могут рассматриваться как речевой факт.
Список литературы
Апресян Ю. Д. Избр. тр. Т. 2. Интегральное описание языка и системная лексикография. М., 1995.
Арутюнова Н. Д. Предложение и производные от него значения // Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. М., 1999. С. 403–542.
Большой толковый словарь донского казачества. М., 2003.
Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Ментальные предикаты в аспекте аспектологии // Булыгина Т. В., Шмелев А. Д. Языковая концептуализация мира (на материале русской грамматики). М., 1997. С. 151–166.
Вежбицкая А. Язык, культура, познание. М., 1996.
Гак В. Г. Сравнительная типология французского и русского языков. М., 1989.
Гак В. Г. Пространство мысли (опыт систематизации слов ментального поля) // Логический анализ языка: Ментальные действия. М., 1993. С.22–40.
Голованивская М. К. Французский менталитет с точки зрения носителя русского языка. М., 1997.
Горбачевич К. С. Нормы современного русского литературного языка. М., 1989.
Гуссерль Э. Логические исследования. Картезианские размышления. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. Кризис европейского человечества и философии. Философия как строгая наука. М., 2000.
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 1999.
Колесов В. В. «Жизнь происходит от слова...». СПб., 1999.
Кубрякова Е. С. Язык пространства и пространство языка (К постановке проблемы) // Изв. АН. Сер. лит. и яз. 1997. Т. 56. № 3. С.22–31.
Кулькин Е. А. Смертный грех: Роман в трех книгах. 2-е изд. Волгоград, 1996.
Лауфер Н. И. Пасынок ментального поля, или Сотворение мнения // Вестн. Моск. гос. ун. Сер. 9, Филология. 2000. № 3. С. 65–74.
Логический анализ языка. Знание и мнение: Сб. науч. тр. / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова М., 1988.
Лопушанская С. П. Семантическая модуляция как речемыслительный процесс // Научные школы Волгоградского государственного университета. Русский глагол: История и современное состояние. Волгоград, 2000. С. 20–29.
Пименова М. В. Семантика языковой ментальности и импликации // Филол. науки. 1999. № 4. С. 80–86.
Почепцов О. Г. Языковая ментальность: способ представления мира // Вопр. языкознания. 1990. № 6. С. 110–122.
Словарь русских народных говоров. Вып. 1–29. Л., 1965–1995.
Словарь русского языка: В 4 т. Т. 1. М., 1981.
Словарь современного русского литературного языка: В 17 т. Т. 1. М.; Л., 1948.
Телия В. Н. Русская фразеология. М., 1996.
Толковый словарь русских глаголов: Идеографическое описание. Английские эквиваленты. Синонимы. Антонимы. М., 1999.
[Магнитофонные записи устной речи казаков, сделанные нами в станице Луковская Нехаевского района Волгоградской области в 2000 г.]