___________
1См. К. Brugmann, Kurze vergleichende Grammatik der indogermanischen Sprachen, Berlin – Leipzig, 1993, стр. 422 исл.
окончание лишается своего семантического содержания (диссимиляция). Однако первичная функция аблатива не вызывает сомнений: она обозначает исходную точку действия. О первичности этой функции говорит: 1) тот факт, что она не зависит от окружения, тогда как «управляемый» аблатив связан с определенными семантическими группами глаголов; 2) тот факт, что примеры управления, где аблатив становится комбинаторным вариантом аккузатива прямого дополнения, являются вторичными по отношению к примерам, в которых существование аблатива в парадигме оправдывается его самостоятельным значением.
Итак, мы подходим к предварительной дихотомической классификации приглагольных падежей:
1) Грамматический падеж1 (аккузатив прямого дополнения):
а) первичная синтаксическая функция;
б) вторичная наречная функция;
2) конкретные падежи1 (все прочие косвенные прилагательные падежи):
а) первичная наречная функция;
б) вторичная синтаксическая функция.
Подчеркиваем еще раз, что переход от первичной функции к вторичной всегда сопровождается ограничением условий, в которых выступает падежная форма. Во вторичной функции она употребляется только после глаголов, образующих вполне определенные синтаксические группы. Направления перехода первичная функция > вторичная функция у грамматического падежа и у конкретных падежей диаметрально противоположны. Грамматический падеж подвергается адвербиализации, а конкретные падежи - грамматикализации. Степень того и другого непосредственно сказывается на сфере употребления падежного окончания. Чем больше «наречность» употребления падежа, тем
___________
1 Более удачными представляются термины «синтаксический» вместо «грамматический» и «семантический» вместо «конкретный». Но теория падежей уже и так перегружена терминами («падежи внутренней и внешней детерминации», «местные падежи» и т. д., поэтому мы сохраняем привычную терминологию.
меньше число именных основ, с которыми может сочетаться соответствующее падежное окончание. Аккузатив цели возможен только от существительных (собственных и нарицательных), обозначающих место; аккузатив временной протяженности образуется лишь от существительных со значением «отрезок времени» и т. д. Наоборот, когда конкретный падеж вступает в отношение управления и его окончание утрачивает свое семантическое содержание, сфера употребления этого падежа расширяется, то есть число основ, от которых он образуется, увеличивается. Ясно, например, что у абстрактных существительных окончание локатива не может иметь конкретного (местного) значения: это окончание будет прежде всего и главным образом выступать в роли синтаксического показателя.
Основное различие между грамматическим падежом и конкретными падежами состоит не только в различном смысловом содержании соответствующих окончаний, но и в различии синтаксической позиции по отношению к глаголу. Рассмотрим, например, фр. Je reverrai mes collegues a l'ecole «Я вновь увижу своих коллег в школе». Позиция прямого дополнения является по отношению к глаголу более центральной, а позиция локатива — более периферийной. Иначе говоря, локатив a l'ecole определяет группу je reverrai mes collegues, рассматриваемую как относительное единство. Именно потому, что форма аккузатива — это синтаксический показатель связи между прямым дополнением и глаголом, эта связь теснее, чем связь между глаголом и локативом, форма которого имеет самостоятельное конкретное значение без прямой синтаксической функции. Этот локатив подчинен глаголу только благодаря своему наречному значению (напротив, во фр. croire au Saint Esprit «верить в святого духа» локатив имеет синтаксическое значение). Формальная связь между (je) reverrai и mes collegues (более отчетливо выраженная 0 флективных языках) и отсутствие такой связи между (je) reverrai и a l'ecole — вот причина того, что (je) reverrai и mes collegues связаны между собой более тесно, чем группа (je) reverrai mes collegues с локативом a l'ecole. Графически это можно выразить так: (je reverrai mes collegues) a l'ecole.
Из этого примера видно, какое значение имеет для теории падежей различие между центральными и периферийными позициями, проиллюстрированное в связи с противопоставлением in urbe : in urbem. Если грамматический падеж более централен, чем конкретный, то и конкретный падеж, употребленный во вторичной (синтаксической) функции, более централен, чем конкретный падеж в первичной (наречной) функции. Например, в potiri civitate «захватить город силой» (букв. «оружием») первый (управляемый) аблатив civitate более централен, чем второй (свободный) аблатив armis, имеющий инструментальное значение; отсюда (potiri civitate) armis. И, наконец, грамматический падеж, употребленный во вторичной (наречной) функции, периферийнее, чем тот же самый падеж в первичной функции, например Dies circiter XV (iter fecerunt) «Они проделали путь приблизительно за пятнадцать дней». Грамматикализация падежной формы сообщает ей центральное положение среди определяющих глагола; адвербиализация падежа, напротив, отбрасывает его на периферию глагольной группы.
Ясно, что термины центральный и периферийный никак не относятся к порядку слов, который далеко не всегда отражает внутренний порядок слов.
§3
До сих пор мы говорили о падежах так, будто существуют только приглагольные (= определяющие глагол падежи. Однако имеются и другие падежные формы, соответствующие другим синтаксическим функциям.
Существительное может быть в предложении:
1) подлежащим;
2) приложением (определением) к другому существительному, или предикативом;
3) сказуемым;
4) косвенным определением глагола или имени.
В индоевропейских языках случаи 1 и 3 соответствуют номинативу, первичной функцией которого является случай 1, а вторичной — случай 3. В славянских языках в функции сказуемого частично выступает инструменталь, в связи с чем возникает семантическая проблема разграничения номинатива и инструменталя. Существительное в роли приложения ведет себя, по сути дела, как прилагательное: оно согласуется с определяемым существительным в падеже (однако не всегда в роде и числе). Падежные окончания существительного-приложения — это чисто синтаксические показатели его подчинения, которое выражается, однако, не просто самим падежным окончанием, а скорее согласованием этого окончания с падежным окончанием определяемого существительного. Можно было бы говорить о специальном «приложительном» падеже, окончание которого выступает в форме нескольких комбинаторных вариантов, зависящих от падежного окончания определяемого существительного.
Обзор всех возможных синтаксических функций существительного позволяет увидеть, что случай 4 представляет собой специфическую область употребления падежных форм («Punkt der maximalen Kasusunterscheidung», как говорит Р. Якобсон, указ. соч. стр. 259). В качестве определений к глаголу могут употребляться несколько разных косвенных падежей, один рядом с другим; Exercitum mari supero misit «Он послал войска Адриатическим морем»; Dies circiter XV iter fecerunt «Они проделали путь приблизительно за пятнадцать дней» и т. д. Поэтому было бы неправильно пытаться определить отношения между падежами, используя повсеместно признанную и применяемую коммутацию, когда речь идет, например, о семантических отношениях между производящими и производными словами или вообще между формами, принадлежащими к одному и тому же синтаксическому классу. Синтаксическое отношение между château «замок» и châtelet «маленький замок» (или между château ед. ч. и châteaux мн. ч.) позволяет осуществлять анализ посредством подстановки одной формы вместо другой в любую синтаксическую конфигурацию, например Le château brule «Замок горит» : Le châtelet brule «Маленький замок горит»; Le toit du château «крыша замка» : Le toit du châtelet «крыша маленького замка» и т. д. Однако две или несколько падежных форм, определяющих глагол, принадлежат в зависимости от их более центральной или более периферийной позиции к различным синтаксическим классам. Выше мы видели, что Он прыгает на стол не может быть получено из Он прыгает на столе (или наоборот) простой коммутацией на столе > на стол (или наоборот), потому что на стол и на столе занимают разные места внутри глагольной группы. Первое выражение можно представить в виде (прыгает на стол), а второе - в виде (прыгает — ) на столе, где незанятым остается место центрального определяющего, тогда как в (прыгает на стол) не хватает периферийного определяющего. Различие между функциями (значением) производных и семантических категорий вообще, а также между значением падежей и синтаксических категорий вообще — это различие между вертикальными и горизонтальны отношениями, которое можно графически проиллюстрировать следующим образом:
| le château brule, le toit du château le châtelet brule, le toit du châtelet (Он прыгает на стол) в комнате | (отношение между château и châtelet в одинаковых синтаксических условиях) (отношение между на стол и в комнате, причем в комнате эквивалентно, с синтаксической точки, выражению на столе) |
Именно поэтому не следует, определяя синтаксические значения, прибегать к семантическому противопоставлению с нейтральным, позитивным и негативным членами. Хотя попытки дать научно адекватную классификацию падежей весьма ценны, мы не можем принять решения, предложенные Л. Ельмслевом1 и Р. Якобсоном. Встречаются, правда, и вертикальные противопоставления падежей, например аккузатива и генитива-партитива в польском (и в русском): Дай нам