Не следует полагать, что реорганизации, о которых говорилось выше, шли по "прямой". На самом деле "зигзаг" политического развития печально известен и вновь подтвержден данными о "взлетах" и "падениях" частотности символов, зафиксированных в коммунистических лозунгах.
Чтобы детально описать эти краткосрочные изменения, целесообразно исследовать следующие значимые подпериоды:
| I | 1918-1920 | Революция, интервенция, гражданская война |
| II | 1921-1925 | Реконструкция |
| III | 1926-1929 | Индустриализация |
| IV | 1930-1934 | Коллективизация сельского хозяйства |
| V | 1935-1938 | "Победивший социализм", новая конституция |
| VI | 1939-1943 | Репрессии и война |
Уже во втором периоде наблюдаются существенные изменения в порядке следования предпочтительных категорий (см. табл. 3). Частотность "национальных" символов возрастает на один пункт по предложенной шкале предпочтений. Использование "универсальных" и "антиреволюционных" символов снижается. Необходимость символов "внешней политики" такова, что их частотность повышается. В течение третьего периода (1926-1929) символы "внутренней политики" занимают третье место, "национальные" символы поднимаются еще на одну ступень. В течение 1930-1934 годов картина практически не меняется. В 1935-1938 годах увеличивается частотность "национальных символов" и "либеральных символов прежних эпох". Именно в течение последнего периода - периода неуверенности и кризиса - наблюдается наибольшая степень "озабоченности" проблемами внутри страны: символы "внутренней политики" и "национальные" символы преобладают над "революционными" и символами "внешней политики". Данные статистического анализа показывают, что первые четыре периода имеют много общего, тогда как IV и V периоды обнаруживают достаточно существенные различия.
Таблица 3
| (1) 1918-1920 | (2) 1921-1925 |
| 1. Символы социальных групп | 1. Символы социальных групп |
| 2.5. Революционные символы | 2. Революционные символы |
| 2.5. Антиреволюционные символы | 3. Символы действия |
| 4. Символы внутренней политики | 4. Символы внешней политики |
| 5. Символы действия | 5. Антиреволюционные символы |
| 6. Универсальные символы | 6. Символы внутренней политики |
| 7. Символы внешней политики | 7. Универсальные символы |
| 8.5. Персоналии | 8. Персоналии |
| 8.5. Либеральные символы прежних эпох | 9.5. Национальные символы |
| 10. Национальные символы | 9.5. Либеральные символы прежних эпох |
| 11. Символы морали | 11. Символы морали |
| (3) 1926-1929 | (4) 1930-1934 |
| 1. Символы социальных групп | 1. Символы социальных групп |
| 2. Революционные символы | 2.5. Революционные символы |
| 3. Символы внутренней политики | 2.5. Символы внутренней политики |
| 4. Символы внешней политики | 4. Символы действия |
| 5. Символы действия | 5. Антиреволюционные символы |
| 6. Антиреволюционные символы | 6. Символы внешней политики |
| 7. Универсальные символы | 7. Универсальные символы |
| 8. Национальные символы | 8. Персоналии |
| 9. Персоналии | 9. Национальные символы |
| 10. Либеральные символы прежних эпох | 10. Либеральные символы прежних эпох |
| 11. Символы морали | 11. Символы морали |
| (5) 1935-1938 | (6) 1939-1943 |
| 1. Символы социальных групп | 1. Символы социальных групп |
| 2. Революционные символы | 2. Символы внутренней политики |
| 3. Символы внутренней политики | 3. Символы действия |
| 4. Символы действия | 4. Национальные символы |
| 5. Национальные символы | 5. Революционные символы |
| 6. Символы внешней политики | 6. Символы внешней политики |
| 7. Либеральные символы прежних эпох | 7. Либеральные символы прежних эпох |
| 8. Антиреволюционные символы | 8. Персоналии |
| 9. Персоналии | 9. Антиреволюционные символы |
| 10. Символы морали | 10. Символы морали |
| 11. Универсальные символы | 11. Универсальные символы |
Следующая таблица иллюстрирует определенные корреляции в порядке следования предпочтительных категорий для пары последовательных периодов:
| Периоды I и II | .88 |
| Периоды II и III | .92 |
| Периоды III и IV | .96 |
| Периоды IV и V | .76 |
| Периоды V и VI | .94 |
Для первых четырех периодов, как было отмечено выше, характерна высокая степень взаимозаменяемости.
Таблица 4. Корреляции в порядке следования символьных категорий между периодами
| (1) | (2) | (3) | (4) | (5) | (6) | |
| (1) | X | |||||
| (2) | .88 | X | ||||
| (3) | .86 | .92 | X | |||
| (4) | .93 | .92 | .96 | X | ||
| (5) | .60 | .70 | .80 | .76 | X | |
| (6) | .45 | .55 | .68 | .66 | .94 | X |
Следует отметить, что V период имеет больше общих черт с первыми четырьмя периодами, чем VI (корреляции V периода с предшествовавшими ему временными промежутками более высоки). Указанные корреляции являются значимыми, поскольку временной "разрыв" между периодами небольшой. Данное соотношение отражает базовые преобразования, характерные для всей системы символов.
Остановимся более подробно на графиках и таблицах, иллюстрирующих стилистические изменения первомайских лозунгов (см. табл. 2). Существенны следующие наблюдения. Создается впечатление, что лозунги напрямую обращаются лишь к ограниченному числу социальных групп: вначале руководящая элита России опасалась явной и тайной оппозиции многих элементов в обществе. Следовательно, требовалось ограниченное число "главных" социальных символов, хотя аудитория была в курсе о "постоянном пополнении" класса. В лозунгах более поздних лет напрямую признается существование иных групп в российской жизни, где на смену классовым различиям приходит дифференциация по роду деятельности. (Это совсем не означает, что "классы" были упразднены, если понимать этот термин как главенствующие группы населения, исходя из базовых социальных ценностей, таких как власть, доход или уважение. Но этот факт является признанием возможности того, что на формирование отношений в политике может значительно больше влиять принадлежность к определенной профессии, чем к классу. Следовательно, "профессиональный" анализ становится важнее категорий "классового" анализа. Более подробное обсуждение этих различий представлено в книге, посвященной основным политическим категориям (см. Harold D. Lasswell and Abraham Kaplan, Power and Society).
Анализ символов "замечания" наталкивает на два интересных объяснения. Следует ли понимать частотность определенных символов как реакцию на всевозрастающую апатию? Существует ли вероятность того, что подобные обращения заменяют собой безапелляционные способы адресации? На эти вопросы нельзя дать однозначного ответа, хотя частотность символов "действия", свойственная некоторым временным промежуткам, действительно указывает на гипотезу замены.
Частотность символов "обвинения" возрастает в момент опасности. Низкая насыщенность указанными символами наталкивает на мысль о том, что проблемы России продвинулись от негативного полюса к позитивному. Поскольку возможности эффективных действий преумножились, отрицательные символы являются менее востребованными.
Символы "одобрения", как известно, характерны для чрезвычайных моментов критической активности (как в 1941 году), их число не увеличивается. Низкая частотность использования символов "одобрения" очевидно связана с ожиданием опасности (напр., 1920, 1928, 1932 годах). 1920 год - период ощутимой угрозы для революционного режима. 1928 - жесткой фракционной борьбы. 1932 - внутренних трудностей, связанных с планом первой пятилетки.
Символы "ожидания" и "самоидентификации" ведут себя аналогичным образом. Когда существует потребность заявить о "себе", как в ранние годы, частотны символы "самоидентификации". "Утверждения как факт" ("ожидания") связаны с новыми ситуациями, требующими объяснения. Анализ больших временных промежутков предполагает лучшее знание контекста и может считаться более достоверным.
Представив предварительный обзор истории лозунгов за двадцатипятилетний период (с 1918 до 1943 год), целесообразно подробнее остановиться на деталях. 1920 - год победы над белым контрреволюционным движением. После победы Красной Армии над генералом Деникиным и адмиралом Колчаком советское государство - временно уменьшенное до размеров средневекового Московского княжества - постепенно воссоединило потерянную территорию, вновь завоевав ее. В первомайских лозунгах отразился праздничный характер этого события. Несмотря на то, что борьба с голодом и другими лишениями все еще вызывала сильную тревогу правительства, в лозунгах преобладали новая надежда и вера. Лозунги в большинстве своем были краткими и носили обобщенный характер. Некоторые из них сочетали в себе оценку политики и отношений капиталистического мира и мира пролетарского. В целом, лозунги были посвящены вопросам внутренней политики, "внешний мир" упоминается лишь дважды в связи с западным фронтом против Польши. Нововведением были лозунги, посвященные локомотивам, отремонтированным к Первому Маю. Самый первый лозунг подобного плана относится к периоду реконструкции и идолопоклонства машинам.