К приведенным суждениям Соссюра следует, видимо, добавить только то, что степень неопределённости (или определенности) зависит еще и от того, на какой стадии переходного языкового состояния выясняется эта степень. Разумеется, степень опредёленности будет возрастать от стадии возникновения пеpеходного состояния к ее развитой стадии.
4. Типы диахронической связи состояний и их детерминанты
Проблема связи последовательно разновременных языковых состояний в трудах Ф. де Соссюра излагается противоречиво и потому путано. С одной стороны, он утверждает, что кризисы и состояния, из которых складывается история языка, не абсолютно противопоставлены друг другу. С другой стороны, он отрицает историчность языка, потому что "Знание предшествующей истории не помогает понять или выяснить внутренние отношения между знаком и понятием в данный момент" (6. с. 91). Основанием такого утверждения Соссюр считает произвольность и немотивированность языкового символа (см.: 6. сс. 92, 99, 111; 7. сс. 100-103, 163-167).
Следовательно, позицию Соссюра можно выразить в двух, взаимоисключающих друг друга суждениях:
- Язык не есть исторический факт.
- Язык есть продукт истории.
Эту языковую антиномию швейцарский лингвист пытается разрешить или смягчить своей центральной дихотомией: "Язык/речь".
Язык, как систематизированная совокупность правил, необходимых для коммуникации, безразлична к материалу тех сигналов, из которых она состоит. Язык - это одновременно и социальное установление и система значимости.
Речь - сугубо индивидуальна; она есть фонация, реализация правил и возможных комбинаций языковых знаков.
Эта дихотомия может и должна быть понята диалектически, как единство двух внутренних и противоположных характеристик языковой деятельности:
1. Язык как процесс - это Речь.
2. Язык как продукт этогопpоцесса - это язык-состояние.
Поэтому без речи-процесса нет Языка-состояния; Но и без языка-состояния не может быть и речи-процесса. Таким образом, диалектика требует снятия противоположности в третьем, как в их изначальном единстве, в конкретном тождестве, коим, на наш взгляд, является Язык, как система.
Так, выкристаллизуется методологически важная группа понятий, представляющая собой диалектическое целое с его внутренними различиями {Язык-система)-(язык-становление)-(язык-состояние)}.
Иначе говоря, Язык, как абстрактное тождество, (абстрактная возможность того и другого), отрицается Речью (становлением, процессом). Это - первое отрицание. Любой синхронический срез бытия Языка-системы представляет собой конкретное единство Языка-системы и Языка-речи; это - второе отрицание.
Лингвистика XX века предпринимала попытки преодолеть дихотомию "Язык/речь" в ее соссюровской формулировке и "поднять" дихотомию до диалектического единства. Так, например, Ролан Барт рассматривает исследования Луи Ельмслева, В результате которых их автор выделил в языке три плана:
1) Языковая схема - это Язык в его соссюровском понимании, или Язык, как чистая форма.
2) Языковая норма, или Язык, как материальная форма, определяемая условиями своей социальной реализации, но не зависимая от деталей этой реализации.
3) Языковой узус, или Язык как совокупность языковых привычек данного коллектива.
Следовательно, Л. Ельмслев заменяет соссюровскую дихотомию "Язык/pечь" на дихотомию "схема/узус". Мы именуем эту пару ельсмлевских понятий дихотомией потому, что в своем основании антиномия соссюра не преодолена, поскольку она лишь поменяла уровень субъекта языковой (или речевой) деятельности: с уровня национального Субъекта на уровень Субъекта, как социальной группы. Несомненно, такое понимание соотношения Языка и Речи было шагом вперед от их метафизического разрыва; ведь Речь теперь не есть сугубо индивидуальный акт: она социализуется, а Язык расширяет свои возможности к формализации; к тому же в Языке, как системе, подчёркивается его универсальность и дифференциальный характер. Кроме того, ельмслевская пара "Схема/Узус" позволяет, во-первых, решительно различать Язык и Код, а также Речь и Сообщение; во-вторых, она утверждает, что не только Речи, но и Языку присущи синтагмы (устойчивые синтагмы); в-третьих, и для Языка и для Речи характерна комбинаторность. Иначе говоря, тут противоположности сближаются, но это еще не есть, на наш взгляд, их диалектическое единство. Внутреннее противоречие Языка-системы это универсально-системное противоречие, а потому оно должно, по нашему мнению, разрешаться на универсально-системном уровне, но не на уровне смены субъектов.
С точки зрения Языка-системы - его история и есть Речь. А поскольку, говоря понятийным аппаратом диалектики, истина есть процесс, постольку Речь - это определяющая сторона Языка, как системы. Ведь Язык, как продукт, преходящ, и значение его состоит в том, что именно в синхроническом срезе, или в рамках его (Языка) состояния происходят изменения Языка-системы.
Дихотомия Язык/речь получила свою пространственно-временную форму выражения в дихотомии синхрония/диахрония. "...синхронический аспект превалиpует над диахроническим , - замечает Соссюр; и это, по его мнению, верно не только для говорящего, но и для лингвиста: ...если он примет диахроническую перспективу, то увидит отнюдь не язык, а только ряд видоизменяющих его событий" (7. с. 123). Мы полагаем, что дихотомия синхрония/диахрония еще более усиливает антиномию Языка-системы. "...синхроническое явление, - замечает швейцарский лингвист, - не имеет ничего общего с диахроническим: первое есть отношение между одновременно существующими элементами, второе - замена во времени одного элемента другим, то есть событие" (7. с. 124). В "Заметках.." Соссюp утверждал прямо противоположное: "Разве не очевидно, что всё, что есть в состоянии (синхронический срез - Б.С.), содержится в предшествующем ему событии" (6. с. 115). И в другом месте: "...состояние является причиной круговорота знаков в вертикальном измерении" (6. с. 146). Следовательно, с одной стороны, состояние, по Соссюру, питает диахронию изменившимися знаками, с другой же стороны, - в состоянии нет ничего того, чего раньше не было бы в предшествующем ему событии. А выше мы цитировали его мысль о взаимоисключении того и другого срезов бытия Языка.
Для того, чтобы упорядочить всё то, что столь противоречиво (с точки зрения формальной логики) высказано Соссюром, следует, видимо, выяснить:
- Как соотносятся состояние и событие?
- Система и событие?
- Система и состояние?
- Существует ли связь между последовательно-разновременными состояниями? - Что определяет типы связей состояний? Какова точка зрения Ф. де Соссюра на указанные выше аспекты соотношения понятий: "система", "событие","состояние".
Мы уже отмечали, что швейцарский лингвист требует решительного разграничения состояния и события. И в то же время он утверждает, что в состоянии содержится эффект события.
"Итак, диахронические факты, - подчёркивает Соссюр, - носят частный характер. Сдвиги в системе происходят в результате событий, которые не только ей чужды, но сами изолированы и не образуют в своей совокупности системы" (7. с. 127; см.: также с. 132). Зту же мысль, но более развернуто, он излагал уже в "Заметках...": "...диахронический факт является самодовлеющим событием, и те конкретные синхронические последствия, которые могут из него проистекать, ему совершенно чужды. Диахронические факты вовсе не стремятся изменить систему... перемена касается не упорядоченного целого, но только отдельных элементов его" (7. с. 117). Таким образом, Соссюр, признавая системность языка в целом, (а также системность синхронического среза его бытия, то есть его состояния) отказывает в системности языку во времени; в частности, он не признает системность процесса причинения изменений в языке. Исходя из принципа Соссюра о непрерывности языка во времени и пространстве, а значит, и непрерывности его свойства системности, следует также признать, что не существует ни одного момента во времени, когда бы язык терял это свое свойство. Поэтому - язык во времени системен; и изучать его в этом срезе необходимо посредством структурно-генетического метода.
Отсюда вызывает сомнение интерпретация Соссюром причинности во времени. Исходный факт изменения "...не находится ни в какой внутренней связи с... последствиями для целого" (7. с. 132). Но исходный факт, как причина, требует времени для превращения в своё следствие; то есть этот факт становится процессом. Поэтому действительный результат воздействия причины на объект-систему не исчерпывается началом действия этой причины; он с необходимостью включает в себя и все последствия, им вызванные, находясь с ними во внутренней связи, которую отрицает швейцарский лингвист.
Если язык есть система, то по каналам системообразующих отношений между элементами языка изменение, затронувшее одну точку, с необходимостью повлияет и на другие её точки; и эффект этого влияния зависит от степени данного воздействия, с одной стороны, и от степени устойчивости подвергаемого воздействию элемента, - с другой. Причем, система, являясь устойчивой, консервативной, максимально сопротивляется этому воздействию, решающим образом детерминируя конечный результат процесса причинения; более того, может иметь место случай, когда исходный факт ограничивается изменением первой точки, а далее гаснет натолкнувшись на достаточную устойчивость других элементов системы. Поэтому исходный факт не может исследоваться вне системы, как требует того Соссюр, поскольку это противоречит его же признанию системности языка.