"Целое-становление-состояние" в поэтике М. Бахтина
Сорокин Б.
Из книги «Философия филологии»
Обращение к бахтинскому пониманию сущности "Литературы", как специфическому, художественному состоянию семиотической системы, и его критическим размышлениям над положениями позитивизма и формализма вызвано определенным философско-поэтическим интересом.
Как известно, М. Бахтин специально не определял своей философско-методологической позиции; однако анализ его работ (под указанным углом зрения) убеждает в том, что их автор не является последовательным сторонником материалистической диалектики. Он признает отражательную природу духовной (в том числе, словесно творческой) деятельности, социокультурную обусловленность литературно-художественного процесса и его результатов, методологическую роль философской эстетики в духовно-практическом и теоретико-литературном творчестве, диалектику формы и содержания в литературном бытии, существенную логико-методологическую и теоретико-познавательную функции принципов связи и развития в познании литературных феноменов, диалектику единичного, особенного и общего, внутреннего и внешнего, необходимого и случайного, возможного и действительного в литературной сфере и, наконец, - методологическое значение для теоретического литературоведения основных за конов диалектики.
Мы разделяем бахтинскую критику в адрес формализма и позитивизма в лингвистике и поэтике, однако отмечаем, что в понимании соотношения художественной формы и содержания сам Бахтин обнаруживает склонность к структурализму, преувеличивая роль отношения. Мы утверждаем, что М. Бахтин метафизически разрывает внутреннюю и внешнюю стороны пространственной, временной и смысловой целостностей героя, а также его взаимоотношений с автором; имеют место известные уступки метафизике и в интерпретации процесса становления.
Бахтин раскрывает сущность литературы в сравнительном ее рассмотрении с лингвистически понятым языком. Особенность нашего исследования состоит в том, что литературно-художественный текст будет рассматриваться через призму становящегося понятия "состояние". Насколько нам известно, такого рода попытка предпринимается впервые. Следует заметить, что М. Бахтин при изучении сущности литературного текста, не оперирует понятием "состояние". Однако уже в первом параграфе первой главы данной части мы постараемся показать и доказать, что М. Бахтин в своих исследованиях обращается к таким познавательным формам, которые и формально, и содержательно, по сути, совпадают с понятием "состояние", выполняя те же (познавательную и методологическую) функции. Кроме того, привлечение этого "молодого" понятия не исказит бахтинской концепции литературно-художественного текста, а напротив, подтвердит научную значимость ее, а вместе с тем будет способствовать дальнейшему углублению знаний формальной, содержательной сторон и познавательного потенциала понятия "состояние". Необходимость обращения к этому понятию вызвана еще и тем, что оппоненты М. Бахтина - структуралисты - в своих теоретико-литературных исследованиях применяют понятие "состояние" или его смысловые синонимы.
Прежде, чем приступить к соотносительному анализу структуралистского и бахтинского толкований словесно-художественного текста, мы считаем целесообразным вкратце напомнить диалектико-материалистическую точку зрения на означенный предмет.
Итак, "Литература" в строгом смысле слова - это словесно письменная художественная деятельность. Ее свойствами, общими с другими видами искусства являются: художественно-образная форма отражения действительности, специфически-качественное духовно-практическое освоение мира.
Художественный образ есть единство объективно-познавательного и субъективно-творческого начал. Он не только воссоздает, но и творит новый мир. В нем осуществляется переход чувственного отражения в мыслительное обобщение и далее в "вымышленную действительность" и ее чувственное воплощение. Такова внутренняя динамика сущности художественного образа. Какова специфика словесного образа?
Он - менее нагляден, воссоздавая не зримый облик предмета, а смысловые, ассоциативные связи. Он придает словам бытийную полновесность и ценность, самозначимость, которой обладают вещи, преодолевает онтологическую ущербность знака. Речевые знаки сменяются во времени (произнесения, написания), а поэтому и образы, воплощенные в этих знаках, раскрывают не только статическое подобие вещей, но и динамику их бытия. Литература создает свою форму из слов (из языка), которая, имея материальное воплощение, действительно постигается не в чувственном восприятии, а в интеллектуальном понимании.
Литература - наиболее идейно-насыщенное, наиболее идеологическое из всех искусств. Ее образы обладают всеохватывающим проникновением в сущность вещей (13. сс. 186-187).
Целое и его литературно-художественное состояние
1. Категории "целое и часть"
Бахтин исходит из диалектического понимания соотношения целого и его частей. Однако, по нашему мнению, в этом понимании имеется известная непоследовательность, которая проявляется в заметном (метафизическом) преувеличении роли целого по отношению к своим частям. Так, например, в "Вопросах литературы и эстетики" в разделе "Проблема содержания" читаем: "Проблема той или иной культурной области в ее целом, - познания, нравственности, искусства - может быть понята как проблема границ этой области. Та или иная наличная творческая точка зрения становится убедительно нужной и необходимой лишь в соотнесении с другими творческими точками зрения: лишь там, где на их границах рождается существенная нужда в ней, в ее творческом своеобразии получит она свое прочное обоснование, и оправдание; изнутри же ее самой, вне ее причастности единству культуры, она только голо-фактична, а ее своеобразие может представиться просто произволом и капризом,.. Внутренней территории у культурной области нет: она вся расположена на границах, границы проходят повсюду, через каждый момент ее; систематическое единство культуры входит в атомы культурной жизни... В этом смысле мы можем говорить о конкретной систематичности каждого явления культуры... о его автономной причастности - или причастной автономности. (4. сс. 24-25).
Диалектика различает два пути формирования целого:
а) из ранее самостоятельных объектов и
б) в процессе внутренней дифференциации некоторого объекта, элементы которого приобретают относительную самостоятельность бы тия. И в первом и во втором случае в пределах целого действуют два вида законов:
а) законы целого (структурные, функциональные, управления, развития
б) специфические законы относительно самостоятельных частей-объектов. Так что последние функционируют и развиваются, подчиняясь одновременно законам целого и собственным частным за конам. На границу, то есть на диалог с другими причастными автономностями данная автономность выходит "из себя"; она есть особенное (как единство единичного и общего); и если для других автономностей непосредственно существенно лишь то, что делает встречающуюся с ними на границе вещь частью общего целого, то опосредованно для данной "особенной автономности" существенно и то, по каким законам проходит ее "в-нем-бытие". Ведь общие законы целого лишь до определенного предела безразличны к действию особенных законов частей, так как при существенных превращениях частных законов (имеются в виду основные части целого) подвергаются соответственным изменениям общие законы целого, то есть "граничные" структурные связи частей. Следовательно, необходимо познавать своеобразие причастных автономностей "изнутри", поскольку "бытие-в-границе" этой автономности определяется ее внутренним особенным "бытием-для-себя" и "в-нем-бытием". Отрицание такой необходимости разрушило бы бахтинскую концепцию эстетического, которая рассматривает "вживание" (познание внутреннего мира героя) существенным моментом эстетического. Поэтому мы считаем не вполне диалектическим утверждение М. Бахтина: "...завершающее единство и есть автор, как открытое единство отражаемой им жизни (данная мысль, несомненно, верная - Б,С.); герой же пассивен и завершен, как часть, которая пассивна по отношению к целому" (5. с. 15). Часть пассивна (по сравнению с целым) лишь по от ношению к внешней среде этого целого; пассивная же часть по отношению к своему целому этому целому не нужна.
Можно ли, например, адекватно понять творчество Достоевского, если к нему (как автору-целому) подходить с позиции бахтинского толкования соотношения части и целого? Ответ будет отрицательным. И сам М. Бахтин покидает свою точку зрения и признает, что: "... создать - не значит выдумать. Всякое творчество связано как своими собственными законами, так и законами того материала, на котором оно работает. Всякое творчество определяется своим предметом и его структурой и потому не допускает произвола... У мысли... и у образа художественного есть своя логика, своя закономерность... Выбрав героя и выбрав доминанту его изображения, автор (как целое) уже связан (зависимость целого от части, активность части - Б.С.) внутреннею логикой выбранного, которую он и должен раскрыть в своем изображении. Логика самосознания допускает лишь определенные художественные способы своего раскрытия и изображения" (5. сс. 110-111).
М. Бахтин различает иерархию "целых", элементы которой находятся в отношениях субординации и координации. А поскольку каждый из этих элементов обладает в данном пространственно-временном (синхроническом) срезе определенной совокупностью характеристик или состоянием, то, следовательно, Бахтин имплицитно ставит проблему связи сосуществующих целых-состояний. "Объемлющим целым (Ясперс) является социально-природный мир, который суть исходная фундаментальная детерминанта. Социальное целое как автономная причастность мира в целом; духовная культура (материальная тоже, но нас здесь интересует прежде всего духовная) как целостная часть социального целого: искусство как целостная часть духовного целого; художественная литература как целостная часть искусства как целого; жанр как целостная часть литературного целого; роман как целостная часть жанрового целого; отдельный роман как целостная часть романного жанра как целого. Мы считаем, что именно здесь можно указать и автора как целое, ибо он - творец романа, а потому носитель его целостности. Герой в единстве со своим социально-природным окружением "вымышленного мира" как целостная часть романа как целого; герой-индивид как целостная часть единства героя и его социально-природного окружения "вымышленного мира"; пространственное целое героя как целого; "временное целое" как часть героя как целого; "смысловое целое" героя как целого; высказывание как целостная часть смыслового целого романа.