avepa<;...oiov nepiGoov те Дриад/тате (Ил. 1, 262) "и я не видел мужа, какового Пе-рифоя и Дрианта (= подобного П. и Д.)". Иногда спрягаемое местоимение заменяется на ох;, и это - классическая конструкция сравнения: тгбХгу ш<; MUKEVOU; eu8aijj,ova (Eur. Her. 759) "город, счастливый, как Микены". Таким образом, местоимение о<; в данных контекстах не столько связывает свой референт с антецедентом, сколько характеризует референт, стоящий справа от него. С этим связано известное явление аттракции: ou8ev tov Хеуш (Soph. El.) "ничто из того, что я говорю" вместо TOTJTOV, a Хеуш. Эмфатическое ос; принимает тот падеж, в котором должно было стоять соотносительное местоимение. Следствием этой аттракции явилось то, что и относительное ос; изменяет свой падеж, согласуясь с соотносительным: av8pe<; a^ioi щс, eXeuGepiac;, г|<; ке 7rrr|a6ev (Хеп. АпаЬ. 1, 7, 3) "мужи, достойные той свободы, из-за которой они готовы были пасть".
Рассмотренные нами описания и реконструкции в общем не противоречат друг другу. Местоимение *io- всеми признаётся либо дейктико-эмфатическим, либо анафорическим. Между этими двумя функциями нет непроходимой пропасти; во многом (хотя и не всегда) они зависят от позиции местоимения в предложении. Например, хеттское атоническое местоимение -as анафорично в aki-as "умер-он", но катафорично в n-as aki "и он умер"7. Таким образом, анафору и катафору можно считать частным проявлением общеэмфатической семантики (разумеется, постпозитивное местоимение тяготеет к анафоре, а препозитивное — к катафоре). Проиллюстрируем это ещё на нескольких примерах. В древнегреческом противостоят указательные местоимения оитос; и 68е. Первое из них указывает на то, что говорящий впервые обращает внимание на предмет или собеседника: оитос;, т( 8ра<;; (Eur.Cycl. 552) "этот (впервые появившийся), что ты делаешь?"; второй приобретает анафорическое значение, т.е. указывает на нечто, уже по крайней мере находящееся перед глазами говорящего. Ср. щ 8г| Хргцшта тгоАЛл фёрш та8е; (Од. 13, 203) "куда я понесу вот эти многочисленные
вещи?". С этим различием связано ещё одно, определяемое В. Магниеном так: обе означает, что указание направлено на предмет, находящийся в сфере первого лица (говорящий именует то, что видит), тогда как оито<;- это местоимение собеседника, обычно относящееся к наименованию того предмета, о котором другой собеседник уже упоминал (говорящий впервые сознательно концентрирует на нём внимание): ох; цог Tov6' <xv6pa 7ie?ubpiov e£ovojj,f|vr|<; (Ил. 3, 166) "И ты назвала бы мне вот этого ужасного мужа" (обращается Приам к Елене). Огшх; у' 'Атре(бг|<;, еири Kpeicov 'Ayajj,ejjvcov (Ил. 3, 179) "этот -Атрид, широковластвующий Агамемнон" (отвечает Елена); aWi' aye тшб' ё(ре<; av8pi рёА0<; (Ил. 5, 174) "давай, метни вот в этого мужа копье" (Эней - Пандару) - оАМ тк; ay%i / ёатг|к'... ос, тоитог) рёА0<; соки Kixfmevov ётратте aAAr| (Ил. 5, 187) "но кто-то рядом стал, и от этого (о ком ты сказал) острое копьё попавшее отвратил в сторону" (ответ Пандара) (Magnien 1922). Э. Риш на основе тщательного анализа частицы бе пришёл к выводу о том, что первичной функцией для неё была противи-тельность ("вот"), затем - указательность (фиксация внимания) [Risch 1969]. Следует заметить, что в рассмотренных гомеровских диалогах местоимение ode имеет скорее катафорическое значение, так как вводит новый предмет в диалог. Напротив, в цитируемой Ришем лаконской надписи оно скорее анафорично: Aajxovov сп/ёбеке 'AGavaiai тгоМахог viKaha<; таита har оибе<; тгётгока TOV vuv / Табе evdcohe Aajxovov (IG V I 213 = Buck 71) "Дамон Афине, владычице установал, победив там, где никогда доныне. Так победил Дамон..." Впрочем, его в принципе можно считать одновременно и катафорическим, так как предложение "так победил Дамон" с одной стороны, называет уже названное, с другой -вводит экспликацию глагола evncahe. Функция вводного слова вообще характеризует это местоимение: a8' ёТабетгбАг (Buck 116, надпись VI в. до н.э из Дрера, Крит) "вот что стало угодно городу". Наконец, самая распространённая функция частицы -8е в прозе V-FV в. - противительная: таита цеу Лакебагрхмог
Хеуогхп.. .тагшх 8е еуш ypa(pco(Hdt. VI 53) "это говорят лакедемонцы...а это я пишу". Таким образом, одна и та же пара местоимений может меняться ролями. В цитированных Магниеном и Ришем гомеровских диалогах местоимение обе вводит предмет в разговор, оитос; указывает на уже введённый другим собеседником; в лаконской надписи таита указывает на обстоятельство, послужившее темой надписи, табе, называя его вновь, вводит его экспликацию. Частица бе, как мы уже отмечали, явно анафорична в микенском, ср. ещё PY Ер 704 damodemipasi... ekee бацос; бе jaiv срат... e^eev "народ же говорит что она имеет (или — чтобы она имела)".
Можно утверждать, что большая часть дейктических элементов была валентна значением катафоры и анафоры. И, возвращаясь к корню io-, ещё раз подчеркнём то, что было уже сказано. Местоимение имело дейктико-выделительное значение, указывало на находящийся близко к говорящему предмет, о котором он сообщает собеседнику, фиксирует его внимание именно на нём. След именно такой функции можно видеть в цитированном выше гомеровском контексте (Ил. 1, 71-2). Обычно при наличии коррелятивной пары местоимение о/то непосредственно примыкает к определяемому слову, тогда как релятив 6<; заменяет его в относительном предложении: о бе Sxe6iov, цеуабтЗцог) 51ф(тог) wov II...ос, ev кХешо Пауотгг|1 опаа vaieoKe...// TOV раХ' гжо кАг|1ба jj,ear|v (Ил. 17, 307) "Он Схедия, сына могучего духом Ифита, который обитал в панопейском селении, того он ударил в середину ключицы". Местоимение TOV согласовано со своим референтным именем и вводит именно его, тогда как местоимение о<; маркирует обособленную конструкцию.
Иными словами, местоимение *io- было дейктическим в широком смысле этого слова. Его значение существенно зависело от места в предложении. Продемонстрируем это на примере двух ведических гимнов. В I 19 вначале вводится та конструкция, которая управляет относительным предложением, затем оно само: prdti tydm carum adhvardm gopithaya prd
huyase/marudbhir agna a gahi...ye maho rdjaso vidur vicve devdso adruhah/marudbhir agna a gahi//yd ugrd drkdm anrcur dnddhrstasa ojasd/marudbhir agna a gahi (1-4) "к этому огню твоему любимому для возлияния священного молока с Марутами, о Агни, иди... каковые великим простором овладели, все боги нерушимые (безобманные), с Марутами, о Агни, иди, которые могучие издают песнь, силой неодолимые, с Марутами, о Агни, иди". Формально, конечно, можно говорить о том, что относительные предложения здесь стоят в препозиции к главным. Но синтагма, связанная с относительным предложением, появляется всё же раньше. Поэтому релятив здесь является не столько подчинённым, сколько характеризующим предложением. Его можно назвать развёрнутым определением. В известном же гимне к Индре (II 12) синтаксис построен иначе: уд jatd evd prathamo mdnasvdn devo devdn krdtuna parydbhusat/ydsya cusmad rodasi
dbhyasetdm nrmndsya mahnd sd jandsa indrah (1) "кто рождённый так первейший могучий, бог богов силой превзошёл, чьей мощью оба мира укреплены, силою мужа -тот, люди, Индра"(конструкция sd jandsa indrah повторяется в 14 из 15 стихов этого гимна). Здесь релятив, стоящий в препозиции, указывает на некоторый возможный мир, в котором имеются заданные свойства, события и действия, а главное предложение лишь именует реальный предмет, существующий именно в этом возможном мире.
Каким же образом аппозитивная конструкция превратилась в относительное предложение? На этот вопрос давались самые разные ответы. Ф.Е. Корш, чья работа на эту тему может считаться пионерской [1886], и Я. Вакернагель [Wackernagel 1921] видели здесь универсальную тенденцию, связанную с развитием структуры предложения от простой к сложной. С точки зрения Вакернагеля, это - одно из проявлений совершенствования языка. Совсем иной точки зрения придерживается У.Ф. Леман (Lehmann 1974; 1979), который связывает развитие релятивов с типологическими факторами. Для языка типа SOV характерна препозиция относительных
предложений, поскольку они синтаксически подобны определениям, соответственно в языке (S)VO имеет место постпозиция как определений, так и относительных предложений. Развитие специальных показателей относительного предложения -следствие изменения порядка слов в пра-индоевропейском.
Леман вслед за Есперсеном [1958] выделяет следующие типы подчиненных предложений, в зависимости от того, какие непредикативные структуры им могут быть эквивалентны. 1. Предложения -субстантивы (или комплементы): / expect (thai) he'll arrive at 6 (= his arriving). 2. Собственно относительные предложения: / like the boy who speaks the truth (= the truthful boy). 3. Предложения-обстоятельства: / must go when he comes. Особенность ряда древних индоевропейских языков состоит в том, что адвербиальные предложения выражаются паратактическими конструкциями, без внешней подчинительной связи, субстантивные предложения - конструкциями с отглагольными именами, а собственно относительные - с помощью указательных местоимений. Хотя автор этих строк отнюдь не разделяет типологического подхода Лема-на, но его примеры и аргументы заслуживают внимательного рассмотрения.