Вообще, можно говорить об определенной градации функций местоимения О-/ТО-. В Ил. 1,29 оно маркирует вполне независимое предложение, связанное не с конкретным предложением, а со всем предыдущим контекстом: тф/ 8' еуш OD Агхтш, Tipiv jjiv коч упра<; erreunv // гщетёрш 8' evi ошв ev Apyei Tf|A06i тгатрг|<; "я её не отпущу, пока к ней не придёт старость в нашем доме в Аргосе, вдали от родины". В предшествующем изложении не названо имя, с которым связано местоимение if|V, поэтому оно едва ли даже может быть названо анафорическим. Скорее оно ближе к местоимению 3 лица. Напротив, в Ил. 1, 43 местоимение выражает гораздо более тесную связь между предложениями: щ ёфат' ег)хоцеуо<;, TOD 8' ёкАие Фог0о<; 'ATroA^uov "так он сказал умоляя, и услышал его Феб Аполлон". Это, конечно, ещё не относительное предложение, но здесь тесная связь предложений обусловлена тем, что сказуемое второго по смыслу является перифразом первого (ср. Степанов 1995). Поэтому местоимение TOD выражает здесь не синтаксическое подчинение, но определенную зависимость. Отметим также те контексты, где местоимение о-/то- занимает место относительного в коррелятивных конструкциях: (Шл та цеу TroMtov е^етграбоцеу, та 8ё8аатаг (Ил. 1, 125) "но что мы награбили в городах, то поделено". Такую же конструкцию см.: тогю8е 8' ш (pGivuGetv, eva кш 8гю, тог KEV 'Axaitov //
vooqnv роиХеиша' OVUOK; 8'огж ёооеточ (штсйУ..(Ил. 2, 346-7) "тех разреши сразить, одного или двух, кто отдельно от ахейцев дает советы, и они никогда не окончат..." Можно также привести коррелятивное предложение, в котором место относительного местоимения занимает то-, а соотносительного - о -: кш vt|8ooi т|уг|оат' 'Axaitov 'Шог) eiaco // r|v 8ia jj,avro<ri)vr|v, Tf|V 01 тгоре Фо10о<; 'АтгоААяп/ (Ил. 1, 71-2) "и кораблям ахейцев он проложил дорогу к Илиону благодаря тому пророчеству, которое ему дал Феб Аполлон". Показательно, что имя определено непосредственно местоимением fjv, тогда как Tf|V вынесено в зависимое предложение.
Таким образом, помимо основного ре-лятива 6<;, г\, 6 в греческом в этой функции может выступать и указательное местоимение о, т|, то. Выше было показано, что нечто подобное может наблюдаться в германских и иранских языках. Другой аспект проблемы заключается в том, что и местоимение *io- далеко не всегда маркирует только относительные предложения. В частности, оно достаточно распространено в постпозиции к ударному члену предложения. Здесь можно назвать прежде всего балтийские и славянские членные прилагательные. В церковнославянском они маркируют только определенные существительные и никогда не занимают предикативную позицию. Ср. и ты Б с*ь Хсомь Гдлмискым (Зогр. ев., Мф. 26, 69). Г.А.Хабургаев переводит это как "и ты был с Иисусом (тем самым, о котором известно,) что он из Галилеи (Хабургаев 1974, 229). Напротив, предикативные прилагательные имеют не индивидуализирующее значение, а бытийное: коль ?^т»ка врАТА (Мар.ев. Мф. 7, 14); ты ли еси црь 1юд1скъ (Зог.ев. Мф. 27, 11); иногда бы-тийность переходит в неопределённость: чловкъ Б домовнтт» (Мар.ев.,Мф. 21, 33) (примеры взяты из: (Хабургаев 1974, 397-8). В церковнославянском и древнерусском при наличии двух однородных прилагательных местоименный член может присоединиться только к первому из них: ВЫПАДШАГО и прзрНА (Мейе 1951, 351) что строго отвечает закону Вакернагеля, так как два прилагательных составляют единый колон.
Литовские определенные прилагательные могут быть предикатами только в определенных позициях: при маркированном подлежащем: tds kelias tikrasis "Эта дорога правильная" или при опущении определяемого слова: Nepyk, Jurat: tu musu kaime pazangusis (П. Цвирка) "не сердись, Юрас: ты в нашей деревне передовой" (Грамматика 1985). Авторы "Грамматики" отмечают также, что в местоименный элемент маркирует а) постоянный признак предмета, особенно в адъективных сочетаниях, ставших именами единичных предметов: Didysis Tevynes karas "Великая Отечественная война", Juodoji jura "Чёрное море" или именами видов: baltieji dobilai "белый клевер", kartieji ir saldieji pipirai "горький и сладкий перец"; б) при именовании уже названных предметов. Так, если в рассказе И. Билюниса "Светоч счастья" упоминается вначале stebuklingas ziburis "волшебный светоч", то в дальнейшем он обозначается членным прилагательным: stebuklingasis ziburis (Грамматика 1985, 121-2). Иными словами, в литовском сохраняется старая функция постпозитивного местоимения *io-: выделение маркированного предмета, подчёркивание его индивидуальности по сравнению с другими. А. Валецкене указывает в этой связи и на членные прилагательные в прусском: sis kelkis aest stae neuwenen Testamenten en mayeiey kraeuwiey (II13, 18) "эта чаша есть Новый завет в моей крови"; Tit peisai Moises en pirmannien laisken (III 101, 7) "так пишет Моисей в первой книге" (Valeckiene 1990, 26). Оба маркированных местоимениями прилагательных здесь указывают на постоянный признак предмета (Новый завет, первая книга Пятикнижия) и не могут быть переведены в предикат.
В современном русском языке положение резко переменилось: здесь немаркированный член оппозиции - именно полные прилагательные, которые могут выступать как в атрибутивной, так и в предикативной позиции, тогда как краткие прилагательные могут выступать только в качестве предикативов. По мнению О.В. Кукушкиной, можно говорить о пяти
этапах развития славянских членных прилагательных. 1. Контексты со значением "тот, который". 2. Контексты со значением отнесения предмета к какому-либо классу, т.е. состоящие из имён предмета и его постоянного признака: дверной замок, великий князь. Замечу, что в таких устойчивых словосочетаниях труднопредставимо предикативное прилагательное: 7Этот замок -дверной (корректнее - Это дверной замок, где к группе ремы относится сочетание существительного и прилагательного). 3. Формирование оппозиции идентифицирующей формы (членное прилагательное) и формы со скрытой предикацией (под таковыми автор подразумевает обороты типа творяху кладу велику, где контекст допускает трансформацию творяху кладу; она велика бяше). 4. Распространение членных форм на все препозитивные прилагательные. 5. Проникновение членных форм в предикативную синтагму (Кукушкина 1995, 50-52).
Балто-славянские членные прилагательные часто сопоставляются с индоиранскими конструкциями с местоимением уа- (Мейе 1951, 362; Порциг 1960; Широков 1988). В их функционировании и семантике есть, действительно, немало общего. Данное местоимение указывает на выделенность признака, способность его идентифицировать отдельный предмет: авест. daeva yo apaosa (Yt 8, 21) "дэв, который Апаоша"; та же конструкция в аккузативе: aiwi. vanya tistriyo...daeum yim apaosam "так победил Т. дэва (которого) Апаошу (Yt 8, 28). Но здесь бросается в глаза и существенное отличие иранской конструкции от балто-славянской - порядок слов. Балто-славянские членные прилагательные предшествуют и местоимению, и имени: довръ м?жь, но не *м?жь н ДОерт»; gerasis vyras, но не *is geras vyras. В иранских же языках большинство конструкций такого рода расположено в обратном порядке: существительное -местоимение - глагол; к примеру: агэт уо ahuro mazda (P 28) "я (, который) Ахура Мазда"; va...y3ng daevsng (Yt 32,5) "вы (, которые) дэвовские". Кроме того, местоимение уа- может сочетаться и с указательным: ира tarn carBtam yam darBgam (Yt