2. Устная поэзия с середины XVI до конца XVII в. — Утверждение московского самодержавия, острая классовая борьба, развернувшаяся в XVI в. вокруг этой перестройки феодального общества, внесли новое содержание в устное творчество, приспособляя старые устнопоэтические формы к новой публицистической тематике. Так напр. традиционный жанр воинского («былевого») эпоса, особенно охотно повидимому использовало боярство, приспособляя его к «злобе дня». Отголоски боярских тенденций исследователи усматривают в таких сюжетах, как сюжеты о Даниле Ловчанине, о Сухмане, о Михаиле Воротынском и некоторые другие.
Весьма интенсивное развитие получил в это время и жанр исторической песни, непосредственно разрабатывавший тематику текущих событий. В песнях об Иване Грозном звучат преимущественно мотивы дворянских симпатий к этому царю, хотя и осложненные крестьянской традицией. Песни о Дмитрии самозванце, о Минине и Пожарском, о войне с Сигизмундом, о Михаиле Скопине-Шуйском играли в свое время определенную агитационную роль в организации защиты государства от польской интервенции.
Несомненно, что и другие жанры устной поэзии, — песни и прибаутки в тщательно разработанном свадебном обряде, сказки, пословицы и пр., — занимали в первую половину рассматриваемого периода большое место в культуре не только широких масс, но и верхушки феодального общества.
Однако дальнейшее укрепление феодально-крепостнического строя (дворянской монархии) связано было с заметными сдвигами в культурно-бытовом укладе господствующего класса Это привело во 2-й половине XVII в. к значительному падению удельного веса устной поэзии в творчестве феодальной верхушки, начавшей оформлять свою идеологию по преимуществу в литературной форме, хотя и продолжавшей еще пользоваться услугами бахарей, скоморохов и тому подобных носителей устно-поэтического мастерства.
Но в обиходе других социальных слоев устная поэзия продолжала занимать весьма значительное или даже исключительное место на протяжении всего данного периода. Так, широкое и яркое развитие получило (особенно во 2-й половине XVII в.) творчество бюргерской оппозиции — купечества и посадских эксплоатировавшихся масс, играя немаловажную роль в росте реалистических тенденций и идя в этом отношении, повидимому впереди литературы. Характерно, что фабулы таких произведений, как «Повесть о Карпе Сутулове», «Шемякин суд» и некоторые другие, первоначально имели хождение в устной традиции. Образцы этих стилей дошли до нас частью в литературной обработке XVII в., частью — в составе устно-поэтического репертуара крестьянства («Старина о большом быке», сказки «Об арихиерее и Иване-купеческом сыне», «О Борисе-Ярыжке» и т. п.).
Но наиболее богатым, многогранным и художественно завершенным было на протяжении всего периода устно-поэтическое творчество крестьянства. Органически связанное с предыдущим этапом, опиравшееся на богатейшее художественное наследие прошлого, оно получило благоприятные предпосылки для интенсивного своего роста в общих социальных условиях XVII в.
Углубление социальных противоречий, обострение классовой борьбы, мощный подъем крестьянского движения, все это было решающим фактором для наиболее полного и всестороннего развития устнопоэтического стиля закрепощенного крестьянства. К этому времени стносится расцвет так наз. «разбойничьей» песни, сложение цикла разиновских песен, яркое проявление сатирического антифеодального творчества в пословице и сказке (хотя еще и средствами традиционной сюжетики). На этот же период, как можно предполагать, падает формирование воинской былины как жанра крестьянского стиля. Конечно процесс формирования этого стиля — дело гораздо более длительного отрезка времени, и начальная его дата рисуется довольно расплывчато в силу глубокой традиционности поэтического творчества феодального крестьянства: развитие различных жанров в этом стиле шло неравномерно (жанр «разбойничьих» песен напр. сформировался позже, чем бытовая лирика). Но именно в данный период, по указанным причинам, основные тенденции средневекового крестьянского творчества проявились с наибольшей яркостью и полнотой. Источники, питавшие поэтическую культуру крестьянства данного периода, достаточно многообразны. Прежде всего мы имеем здесь традицию крестьянского же устнопоэтического репертуара предшествовавших веков, частью сохранившего свой исконный характер, частью творчески перерабатывавшеюся. Это — основная база дальнейшего развития крестьянской поэзии в XVII в. Далее в крестьянский репертуар — эпический, сказочный, песенный, пословичный — вошли образцы купеческого творчества, проникали некоторые влияния и элементы дворянской и боярской поэзии и т. д. Несмотря на слабое развитие грамотности, устной традицией усваивались особенно популярные произведения письменности: «Сказание о Вавилонском царстве», «Бова-королевич», «Повесть о Ерше Ершовиче», «Еруслан Лазаревич», эпизоды из «Александрии» и мн. др. прочно вошли в сказочный репертуар, целиком или частично, в более или в менее измененном виде (возможно впрочем, что «Еруслан» на русской почве прошел через устную традицию раньше, чем попал в письменность). Историю образа Аники-воина связывают (правда, очень отдаленно) с «Девгениевым деянием», сказку о Никите Кожемяке — с летописным сказанием о богатыре Кожемяке. Духовный стих продолжает пополняться сюжетами, заимствованными из житийной и апокрифической литературы («Стих об Алексее — человеке божьем», «Стих об Иоасафе-царевиче», «О Борисе и Глебе» и др.). Вне связи с литературой не остается даже былевой эпос: некоторые мотивы былины о Дюке Степановиче напр. связывают со сказанием об Индийском царстве и т. д. Наконец необходимо иметь в виду и связи русского крестьянского фольклора с интернациональным поэтическим репертуаром. Это видно уже из того, что большая часть только что перечисленных повестей является переводными и идет как с юга (из Византии), так и с Востока и с Запада. Для очень многих мотивов устной поэзии, не связанных с литературой, находятся параллели в репертуаре других народов. Таковы мотивы боя отца с сыном (былина об Илье Муромце и Сокольнике), сватовства к жене уехавшего героя («Алеша и Добрыня»), освобождения героем женщины, плененной змеем («Добрыня и змей»), и мн. др. мотивы былин, сказок и прочих жанров фольклора.
Весь этот многообразный материал в процессе бытования в крестьянской среде изменялся и перерабатывался, но в различной мере и по-разному, в зависимости как от характера самого материала, так и от характера условий его бытования в крестьянстве.
Крестьянское устнопоэтическое творчество отображает присущие сознанию и социальной практике этого класса противоречия. Будучи классом трудовым и эксплоатируемым, крестьянство, естественно, стояло в оппозиции феодальному строю, вело с ним многовековую борьбу. Однако «отдельные крестьянские восстания даже в том случае, если они не являются такими разбойными и неорганизованными, как у Стеньки Разина, ни к чему серьезному не могут привести» (И. В. Сталин). Крестьянство XVII в. подымало бурные антикрепостнические восстания, выдвигало таких вожаков, как Болотников, Ст. Разин и др. Но вместе с тем оно не видело верных путей в борьбе, впадало в непротивленчество и пассивность, было связано косностью, дикостью, бескультурьем быта, одурманено религиозной, националистической, монархической проповедью со стороны господствующего класса «...говоря о Разине и Пугачеве, никогда не надо забывать, что они были царистами, они выступали против помещиков, но за „хорошего царя“. Ведь таков был их лозунг» (И. В. Сталин). В этих высказываниях т. Сталина — ключ к пониманию противоречий в идеологии и социальном поведении крепостного крестьянства.
Всеми этими моментами и определяется характер устнопоэтического стиля крестьянства этого периода При этом полноте и многосторонности развития этого стиля соответствует чрезвычайное многообразие его жанров. Воинские былины, исторические песни, чудесные сказки, бытовые сказки, лирические песни, «разбойничьи песни», обрядовая поэзия (песни, заговоры, причитания и пр.), пословицы, поговорки, загадки, — все эти жанры получили определенное место в рассматриваемом стиле. Отсылая за подробной характеристикой отдельных жанров к соответствующим статьям, остановимся здесь на раскрытии места каждого из них в системе данного стиля. Мотивы наиболее активных форм борьбы крестьянства, против крепостничества определили жанр «разбойничьих песен» с теснопримыкающим к нему циклом песен о Ст. Разине, высоко ценившихся, как известно из воспоминаний, В. И. Лениным. Эти песни являются одной из ярчайших страниц в художественной летописи вековой борьбы крестьянства против рабства и угнетения. В лучших образцах этого жанра данный стиль получает свое завершение, достигая максимальной для него социальной действенности, реалистичности и художественной законченности («Не шуми ты, мати, зеленая дубравушка», «Сиротка ты, сироточка», «Ночка моя темная» и др. — см. в собрании Соболевского, т. VI, №№ 424, 428, 394 и др., «Ах туманы вы мои, туманушки», «Что на матушке на Волге», «Течет Яик быстрехонько», «Что пониже было юрода Саратова», «На заре-то было, братцы, на утренней» и др. — см. А. Н. Лозанов, Песни и сказания о Разине и Пугачеве, М., 1935, №№ 23, 5—8, 14, 22 и др.). Осознание своей непримиримости по отношению к господствующему классу (в лице «грозного царя», «астраханского воеводы» и т. д.), непреклонная воля к борьбе, верность по отношению к своим товарищам звучат в этих песнях, схематически рисующих широко типизированный образ «удалого доброго молодца», «крестьянского сына», достигавших высокой эмоционально-идейной насыщенности с помощью максимально лаконических, отстоявшихся и выверенных в своей художественной значимости в процессе вековой традиции поэтич. средств. Отбор в процессе традиции и коллективной обработки наиболее адэкватных, художественносовершенных поэтических средств и формул приводит к созданию в этом жанре (как и в других жанрах этого стиля) ряда «общих мест», отражающих наиболее типические и яркие ситуации и идейные мотивы и повторяющихся (с некоторыми вариациями) в различных текстах. Так, в формулу «общего места», удивительного по своей тонкой иронии и образной конкретности, вылилась сцена допроса «доброго молодца» «грозным судьей» о его товарищах, когда преданность товарищам, неустрашимость борца за народное дело, сознание морального превосходства над физически победившим врагом проявляются с максимальной яркостью (см. известную песню «Не шуми, мати, зеленая дубровушка»). С отражением фактических событий порою сплетаются в разиновских песнях фантастические мотивы (Разин неуязвим для пуль, он чудесным образом может уйти из тюрьмы и т. п.). Но художеотвенная функция этой фантастики — в наиболее полном утверждении личности Ст. Разина как героя борьбы крестьянства с феодалами. По существу своему образ Разина в народных песнях реалистичен, а в литературе господствующего класса уже искажен. Вместе с тем такие образцы этой поэзии, как песня «Не шуми ты, мати, зеленая дубровушка», «Ах туманы вы мои, туманушки» и ряд других, являются несомненно неувядаемыми шедеврами поэтического искусства. Нужно лишь оговорить, что сближая цикл песен о Ст. Разине с «разбойничьими» песнями, мы должны иметь в виду основную массу их, исключая те, которые созданы в среде зажиточного казачества «казацкой старшины» или (позже) мещанства.