Орфоэпия — слово, переводимое как «правильное произношение» (греческое orthоs — «правильный» и еpos — «слово»). В орфоэпии ставится вопрос об определенном способе произношения слов, который для определенной среды и эпохи считается «правильным». В О. утверждается, что из двух существующих произношений «Одесса» и «Одэсса» следует придерживаться первого, что следует говорить «конешно», а не «конечно», но «бесконечный» (с «ч») и т. п. О. так. образом является одним из характерных проявлений унификации литературного яз., унификации его со стороны произношения. Необходимыми предпосылками орфоэпической унификации является наличие достаточно мощного литературного яз. и дробления яз. на диалекты, отражающегося на произношении литературного яз. Так, по мере распространения латинского яз. в иноязыких провинциях Римской империи, а также по мере углубления разрыва между закрепленной в письме литературной его формой и произношением народных масс возникают орфоэпические справочники (Appendix Probi), в которых перечисляются случаи диалектального произношения, противоречащие установленной орфоэпической норме («plaustrum non plostrum» и т. д.). Эпоха феодализма с ее отсутствием унифицированных литературных яз., с ее диалектальным дроблением, естественно, не знает проблемы О. Зачатки орфоэпической унификации можно видеть лишь в попытках устранения в рыцарской поэзии наиболее ярких диалектизмов и создания частично сглаженного, но в основном все же диалектально окрашенного яз. поэзии (ср. Paul, Gab es eine mittelhochdeutsche Hofsprache?). Напротив, в эпоху создания унифицированных национальных яз. (т. е. в эпоху перехода соответствующих европейских народов на путь капиталистического развития) проблема О. приобретает все большее значение. При этом борьба за орфоэпическую унификацию яз. направляется как против местных говоров — пережитков феодального районирования, — так и против узко групповых форм речи. Так напр., французские грамматики XVI—XVII вв., закрепляя орфоэпические нормы дворянско-буржуазного литературного яз., нападают не только на местные диалектизмы, но и на попытки придворной знати создать особое групповое произношение (ср. Nyrop, Grammaire historique de la langue française, v. I). В период окончательной победы буржуазии уже существующие орфоэпические нормы обычно сохраняются, подвергаясь лишь некоторым изменениям в сторону большего сближения с устной речью нового класса-гегемона и устранения некоторых архаизмов, культивировавшихся дворянской
верхушкой. Так, в эпоху Великой французской революции получают орфоэпическое закрепление во французском литературном яз. произношение дифтонга «oi», как «wa» (вместо «ое́»), произношение так наз. l mouillé и т. п. (ср. Nyrop, цит. соч.; Сергиевский, Влияние Великой французской революции на язык, «Ученые записки РАНИОН», т. I). В дальнейшем развитии национальных яз. в буржуазных государствах наличествуют противоречивые тенденции, вызывающие и отсутствие полной орфоэпической унификации, ограничивающейся лишь образованными слоями общества.
С одной стороны, рост больших городов и промышленных центров очень скоро стирает всякие местные особенности произношения не только у господствующих, но и у эксплоатируемых классов. Капиталистическое государство в промышленно-развитых странах, заинтересованное в создании единого национального яз., через школы и иными путями в той или иной мере насаждает «правильное» произношение. С другой стороны, все углубляющийся разрыв между городом и деревней, недоступность образования для широких трудящихся масс, а также и прямая политика власти, поддерживающей узкие местные патриотизмы, способствует сохранению местных говоров и тем задерживает единство развития яз. и произношения.
В истории русского литературного яз. орфоэпическая норма уже ко времени Октябрьской революции в основном одержала верх над местными произношениями. Вряд ли кто станет в настоящее время защищать диалектальное произношение на о: «молодой», «хорошо» вместо литературного «маладой», «харашо» и т. п. Однако есть множество более мелких черт, которые упорно держатся и при этом не только у людей малообразованных, напр. твердое произношение звука «ч» на западе и на востоке, произношение «поля», «моря» вместо «поле», «море» — в центре и т. п. Но особенно много таких случаев разнообразия произношения, при которых трудно даже сказать, какой из вариантов является для литературного яз. общепринятым, т. е. «правильным». Таким образом русская орфоэпия еще не вполне установилась. Корни этого — в прежней отсталости промышленного развития страны и в том, что русское диалектальное произношение не настолько глубоко разнообразно, чтобы затруднять взаимопонимание.
До революции обыкновенно считали «правильным» русским произношением московское произношение, сохранявшееся в старинных московских семьях. Однако уже и до революции начинало делаться ясным, что это произношение во многом отстает от жизни, а после Октября, в связи с полным изменением состава народонаселения Москвы, оно стало и для нее архаичным. Жизнь требует создания новых орфоэпических норм, вытекающих из языковой практики современности, и при том не одной только Москвы, а всех новых культурных слоев, говорящих по-русски и создающих новую социалистическую культуру.
Список литературы
О русской О.: Чернышев В., Законы и правила русского произношения, СПБ, 1915 (устар.)
Ушаков Д. Н., Русская орфоэпия и ее задачи, сб. «Русская речь», III, Л., 1928. Об О. важнейших европейских языков
Боянус С. К., Постановка английского произношения. Английская фонетика для русских, М., 1932
Malagoli G., Ortoepia e ortografia italiana moderna, Milano, 1905
Michaelis H. et Passy P., Dictionnaire phonétique de la langue française, 2 Aufl., Hannover, 1914
Viëtor W., Deutsches Aussprachewörterbuch, 3 Auflage, Leipzig, 1921
Siebs Th., Deutsche Bühnensprache — Hochsprache, Köln, 1927
Jones D., An English Pronouncing Dictionary, revised edition, L., 1927
Егоже, An Outline of English Phonetics, 3 ed., Cambridge, 1932
Grammont M., Traité pratique de prononciation française, 7 éd., P., 1930
Martinon Ph., Comment on prononce le français, 2 édition, s. a., Paris (1-еизданиев 1913).