Дом был продан за 10 тысяч долларов.
Не was sure we should both fall ill.
Он был уверен, что мы оба заболеем.
Для отношений между оригиналами и переводами этого типа характерно: 1) высокая степень параллелизма в структурной организации текста; 2) максимальная соотнесенность лексического состава: в переводе можно указать соответствия всем знаменательным словам оригинала; 3) сохранение в переводе всех основных частей содержания оригинала. К четырем частям содержания оригинала, сохраняемым в предыдущем типе эквивалентности, добавляется максимально возможная общность отдельных сем, входящих в значения соотнесенных слов в оригинале и переводе. Степень такой общности определяется возможностью воспроизведения в переводе отдельных компонентов значения слов оригинала, что, в свою очередь, зависит от того, как выражается тот или иной компонент в словах ИЯ и ПЯ и как в каждом случае на выбор слова в переводе влияет необходимость передать другие части содержания оригинала.
Семантика слов, входящих в высказывание, составляет важнейшую часть его содержания. Слово в качестве основной единицы языка фиксирует в своем значении сложный информативный комплекс, отражающий различные признаки обозначаемых объектов (предметно-логическое значение слова), отношение к ним членов говорящего коллектива (коннотативное значение слова) и семантические связи слова с другими единицами словарного состава языка (внутрилингвистическое значение слова). Информация, составляющая семантику слова неоднородна, и в ней могут выделяться качественно различные компоненты. Взятый сам по себе, любой из таких компонентов может быть воспроизведен средствами иного языка, но нередко одновременная передача в переводе всей информации, содержащейся в слове, оказывается невозможной, так как сохранение в переводе некоторых частей семантики слова может быть достигнуто лишь за счет утраты других ее частей. В этом случае эквивалентность перевода обеспечивается воспроизведением коммуникативно наиболее важных (доминантных) элементов смысла, передача которых необходима и достаточна в условиях данного акта межъязыковой коммуникации.
Некоторые потери информации, не препятствующие отношениям эквивалентности пятого типа, отмечаются в каждом из трех основных аспектов семантики слова: предметно-логическом (денотативном), коннотативном и внутрилингвистическом. Нередко оказывается, что в значениях эквивалентных слов в оригинале и переводе содержится разное число элементарных смыслов (сем), поскольку в них отражены неодинаковые признаки обозначаемого класса объектов.
Прямые значения русского «ошибка» и английского error часто выступают в качестве эквивалентных при переводе, но error подразумевает отклонение от какого-либо правила, принципа или закона и этим дополнительным признаком отличается как от «ошибки», где такое ограничение отсутствует, так и от mistake, которое тоже значит «ошибка», но связано обычно со случайным непониманием, недоразумением или «промахом».
Английские kill, assassinate, murder, slay эквивалентны русскому «убить», но kill означает прекратить существование как одушевленных, так и неодушевленных объектов (ср.- to kill an article, a plan, injustice, war, etc.), assassinate предполагает предательское убийство официального лиця, murder - убийство намеренное и с преступным мотивом, slay - намеренное и насильственное, но необязательно преступное и т.п.
При назывании процесса «плавание» в английском языке при помощи глаголов to swim или to sail обязательно предполагается, что плавающий предмет самостоятельно передвигается по воде, а не просто плывет по течению, что идентично значению глагола to float. В русском переводе «Лодка плывет по озеру» английского The boat is sailing in the lake эта особенность значения английского слова утрачивается, и перевод может быть истолкован как воспроизведение английского The boat is drifting (floating) in the lake. При переводе с русского на английский глагола «плыть» неизбежно придется указать в переводе признак самостоятельности или несамостоятельности движения, отсутствующий в семантике русского слова. При переводе на русский язык недостающий признак обычно привносится в сообщение значением других слов. Так, в русских переводах «Он плавает стилем брасс» и «Бревно плавает, наполовину погружаясь в воду» ясно видно, что в первом случае «плавает» эквивалентно английскому swims, а во втором - floats. Дополнительные признаки, различающие описание данного явления в оригинале, с необходимостью вытекают из значений слов «стилем» и «бревно», хотя эти признаки отсутствуют в самом слове «плавает».
Закрепляя в значениях слов разные признаки обозначаемых предметов, каждый язык как бы создает свою «картину мира». Если по-английски муха «стоит» на потолке (A fly stands on the ceiling), то по-русски неподвижное положение мухи будет описываться уже иным образом: «Муха сидит на потолке». В результате в целом совпадающие семы в значениях слов разных языков могут различаться по характеру и числу объектов, которые обозначаются путем указания на данный признак. Русское «носить» может относиться к предметам одежды, бороде, усам, прическе и пр., но не применимо к косметическим средствам, в отличие от его английского эквивалента to wear (напр., She was wearing a new kind of perfume). «Кипячеными» (boiled) вода и молоко могут быть и по-русски, и по-английски, а яйца только по-английски (boiled eggs), по-русски же они должны именоваться «вареными».
Значение любого слова является частью семантической системы языка, и оно зависит не только от того, какие при-. знаки обозначаемых объектов в нем непосредственно отражены, но и от наличия других слов, обозначающих те же объекты. Русское «лошадь» не идентично английскому horse уже потому, что оно делит информацию об этом объекте со словом «конь». Английское dog не тождественно русскому «собака», поскольку оно охватывает и содержание русского «пес» и т.д.
Английское head и русское «голова» обозначают в своих прямых значениях одну и ту же часть тела, но для англичанина в семантике этого слова содержится отсутствующее в русском языке указание на то, что в голове помещаются зубы, глаза и язык. Это делает возможным употребление в английском языке таких высказываний, как: You are not expected to say anything here and you can't keep too quiet a tongue in your head. I could hear Ms teeth rattle in Ms head. I've got an eye in my head! I could bring down a running rabbit at fifty paces without a blink. При переводе таких высказываний придется отказаться от использования ближайшего эквивалента слову head, и в русском переводе «язык» и «зубы» будут находиться не в голове, а во рту, а глаза - на лице.
Вследствие различий в норме и узусе ИЯ и ПЯ отказ от использования в переводе самого близкого по смыслу соответствия слову оригинала отмечается регулярно, препятствуя полной реализации эквивалентности пятого типа. Вот несколько примеров: She knew that he had risked Ms neck to help her. Neck - это, конечно, «шея», но по-русски рискуют не шеей, а головой. The children clapped hands with joy. По-русски дети должны «хлопать в ладоши». They sat in the dock, their faces held Mgh. По-русски сидят «с высоко поднятой головой» или «высоко держа голову». She slammed the door into his face. Порусски можно лишь захлопнуть дверь у кого-нибудь «перед носом».
Нередко использование ближайшего соответствия вполне возможно, но более узуальным оказывается иной вариант. В английских оригиналах обычно «моют тарелки» после еды (wash dishes), «скребут полы» (scrub floors), «моют зубы» (wash teeth). Все эти сочетания возможны и в русском языке, но в русских переводах им, как правило, соответствуют более употребительные «мыть посуду», «мыть полы» и «чистить зубы».
Эквивалентность отдельных слов в оригинале и в переводе предполагает максимально возможную близость не только предметно-логического, но и коннотативного значения соотнесенных слов, отражающего характер восприятия говорящими содержащейся в слове информации. Наибольшую роль в передаче коннотативного аспекта семантики слова оригинала играют его эмоциональный, стилистический и образный компоненты.
Эмоциональная характеристика значения слова может быть положительной или отрицательной. В любом языке существуют слова, совпадающие по предметно-логическому значению, но различающиеся по наличию или характеру эмоционального компонента в семантике слова. В следующих парах английских и русских слов первое слово нейтрально, а второе - эмоционально маркировано: dog - doggie, cat - pussy, womanly - womanish, to attack - to accost, smell - fragrance; кошка - кошечка, буржуа - буржуй, ребячий - ребяческий, сидеть - рассесться. Общий характер эмоциональности, как правило, может быть полностью сохранен при переводе. Обычно бывает возможным подобрать в ПЯ слово, выражающее такое же одобрительное или неодобрительное отношение к описываемому, какое выражено в слове ИЯ:
Sometimes I feel I'm here all by myself, no one else on the whole damn planet.
Иной раз мне сдается, что я один-одинешенек, на всей этой проклятой планете больше ни души.
Передача эмоциональной характеристики, как и других компонентов коннотативного значения слова, облегчается благодаря тому, что реализация этого значения в высказывании распространяет соответствующую характеристику на все высказывание: делает высказывание эмоциональным, стилистически окрашенным или образным. Поэтому в переводе этот элемент содержания может быть воспроизведен нелокально, т.е. в другом месте высказывания, в семантике совсем другого слова:
Sometimes I feel about eight years old, my body squeezed up and everything else tall.
А иногда покажется, что я - восьмилетний мальчишка, сам махонький, а всё кругом здоровенное.
Сохранение в переводе эмоциональной характеристики высказывания путем использования слов с соответствующим коннотативным значением представляет исключительную важность для достижения эквивалентности. Несоблюдение этого требования может сделать перевод полностью неэквивалентным:
Tom was in agony. At last he was satisfied that time had ceased and the eternity began. (M. Twain)
Том переживал мучительные минуты. В конце концов он с удовольствием почувствовал, что время исчезло... (Пер. К. Чуковского).
Неправильно переданная эмоциональная характеристика глагола to satisfy, употребленного в оригинале в нейтральном значении «не сомневаться, вполне увериться», исказила весь смысл высказывания. Разумеется, перепуганный до смерти Том Сойер не мог получить удовольствие при мысли о том, что его мучения никогда не кончатся.