Т. А. Шишкина
Вопрос об устойчивости номинативных моделей является актуальным в связи с решением достаточно широкого круга проблем современной русистики: способы и средства отражения в языке национального сознания, языковой картины личности, причины и пределы вариативности языковой системы, полное описание диалектных языковых подсистем и пр.
Номинативная модель рассматривается автором исследования как модель, образец, аккумулирующий в своих пределах выделяемый признак именуемого объекта (ИО) - мотив, способ интерпретации признака именующим субъектом - непосредственный или опосредованный, способ формального воплощения идеального содержания в номинативную единицу.
Устойчивость (неизменяемость во времени) номинативных моделей, по которым создаются наименования конкретных предметов, обусловлена рядом факторов: наличием неизменяемых онтологических признаков ИО и субъекта номинации, устойчивостью традиции в использовании ИО, типичностью выделяемого признака для определенного класса лексики. Вариативность номинативной модели возникает за счет вариативности словообразовательных средств, используемых для создания той или иной тематической или лексико-семантической группы слов.
Автором работы было предпринято исследование номинативных моделей тематической группы "Растения" (наименования трав, деревьев/кустарников, злаков, овощей, ягод, грибов) на территории вторичных сибирских говоров. Цель исследования - установить, насколько распространены в современных сибирских говорах модели наименований, отмеченные в памятниках письменности этого региона (летописях) XVII - первой половины XVIII вв.
Сибирская лексика объектом исследования избрана не случайно: русские говоры этой территории были сформированы в результате интеграции разнодиалектных основ европейской Руси, а также под влиянием языков славянских переселенцев и аборигенных языков Сибири. Использование русского языка как языка межнационального общения, формирование сибирского диалекта привело к значительным изменениям исходных лексических систем (А.И. Федоров). В целом номинативная подсистема сибирских говоров в области конкретных предметов оказалась более простой по сравнению с русскими диалектами Европы. Территория вторичных говоров с точки зрения изменений в номинативных моделях представляет больший интерес: именно на этой территории при взаимодействии разных языковых традиций могли появиться новые модели, одни из древних моделей закрепиться, другие исчезнуть.
Материалом исследования послужили производные русские фитонимы, взятые сплошной выборкой из "Словаря русской народно-диалектной речи в Сибири XVII - первой половины XVIII в." (Сост. Л.Г. Панин. Новосибирск, 1991). В результате анализа наименований был выявлен ряд моделей, установлено наличие тождественных моделей и частотность их распространения в сибирских диалектах XIX-XX вв. по Словарю русских народных говоров (тт. 1-32. М.-Л., 1965-1998.), Толковому словарю живого великорусского языка В.И. Даля, современным сибирским диалектным словарям, изданным до 2000 г.
Анализ 50 производных фитонимов позволил выделить 16 номинативных моделей.
Модели характеризующего (отражающего онтологические признаки) принципа номинации:
1. Наименования по морфологической части, совокупности по составляющей единице: БЕРЕЗНИК (Тюм., 1990, Тобол., 1657-1658), ИВНЯГО (Нерчин., 1671), КАРАГАЛЬНИК (Прииртыш., 1654-1657), ЛИПНЯГ (Тобол., 1683), ЛИПНЯК (Нерчин., 1671), ЛИСВНЯГ (Верхотур.,1665), ЛИСТВЯГ (Илим., 1703), ЛИСТВЕНИШНИК (Верхотур., 1665), ЛИСТВЯК (Илим.,1733), ОСОКОРНИК (Верхотур.,1665, Нерчин., 1671), СОСНЯГ (Тюм., 1699), СОСНЯГО (Нерчин., 1671), ТАВОЛОЖНИК (Тобол., 1657-1658), ЧЕРЕМОШНИК (Тобол., 1657- 1658, Илим., 1733), ТАЛЬНИК , ОСИННИК, Кедровник, пихтовник ольховник, ельник, сосна (Илим., 1733).
2. Наименования по окраске ИО или его составной части непосредственно: ЗЕЛЕНЬ- несозревшие всходы хлебов (озимых).( Томск., 1636), ВОРОНЕЦ (Якут., 1674), БРОНЕЦ ЧЕРНЫЙ, БРОНЕЦ КРАСНЫЙ, ДЕВЕТИЛЬНИК БЕЛЫЙ (Якут., 1674), КРАСНЫЙ ЛЕС - сосновый и лиственный лес.(Нарым.,1643), ТЕМНЫЙ ЛЕС - хвойный лес.(Енис., 1676, Илим., 1675).
3. Наименования по форме опосредованно по части тела с уточняющим признаком принадлежности: ЗВЕРИНЫЙ ЯЗЫК (Якут., 1674), КОРОВЕЙ ЯЗЫК (Тобол., 1739), ПЕТУШКОВЫ ПАЛЬЦЫ (Якут.,1674).
4. Наименования по форме опосредованно по предмету, растению с отличительным признаком места произрастания: ГРУШИЦЫ ЗЕМЛЯНЫЕ - земляные орехи, СВЕЧКИ ЗЕМЛЯНЫЕ (Якут., 1674).
5. Наименование по признаку состояния/возраста: ДИКИЙ ЛЕС - старый, глухой лес. (Тобол., 1683).
6. Наименование по признаку запаха: ДУШИЦА - наименование травы.(Тобол., 1739, Якут., 1674).
7. Наименование по комплексу признаков опосредованно по предмету: ПРОСВИРКИ (Якут., 1674).
Модели функционального (отражающего использование ИО) принципа номинации:
8,9. Наименования по действию на ИО непосредственно и опосредованно по продукту: ЖНИТВО - хлеб на корню. (Кузнецк., XVII в.), БОРЩ, БОРШ (Тобол., 1742, Томск., 1636).
10. Наименования по действию ИО: БЫЛИЕ - трава, растения. (Илим., 1636).
11, 12. Наименование по объекту воздействия ИО непосредственно - части тела, имени собственному: ГОРЛИЦА - наименование травы, МАРЬИН КОРЕНЬ - пион.(Якут., 1674).
13. Наименование по объекту воздействия ИО опосредованно по количеству объектов: ДЕВЕТИЛЬНИК (Тобол., 1739).
14. Наименование по месту происхождения: ГРЕЧУХА - гречиха. (Илим., 1743)
15. Наименование по месту произрастания непосредственно или опосредованно по действию на место: ПАХОТА - хлеб на корню. (Тобол., 1640; пахота - "пахотная земля ". Тобол., 1716).
16. Наименования по времени сева непосредственно по признаку времени: ЯРИЦА - яровой хлеб. (Тобол., 1666., Чаусск., 1747., Илим., 1722).
Сопоставление номинативных моделей XVII- первой половины XVIII века с моделями XIX-XX века показало, что судьба указанных моделей может быть различной. Так, модель 1 (БЕРЕЗНИК), будучи продуктивной в XVII-XVIII вв. в наименованиях лесов по основной породе деревьев, их составляющих, сохраняет продуктивность в сибирских и европейских говорах и в XIX-XX вв.: в сибирских говорах - 11,7 % от анализируемых наименований, зафиксированных в сибирских говорах; в европейских - 10,7% от анализируемых наименований, зафиксированных в европейских говорах. Модель сохраняет продуктивность при образовании наименований деревьев в сибирских говорах: 2,8 % при 0,4% в наименованиях трав, 0,98% в наименованиях ягод, 0,1% в наименованиях овощей и т.д. То же справедливо и по отношению к модели 6 (ДУШИЦА). Модель 2 (ЗЕЛЕНЬ) в XVII-XVIII вв. отмечена в наименованиях трав, злаков и деревьев. В XIX-XX вв. зафиксирована высокая продуктивность модели в тематических подгруппах травянистых растений и деревьев: 2,4% в наименованиях трав, 1,6% в именованиях деревьев и кустарников при 1% в наименованиях грибов, 0,7% - ягод, 0,3% - злаков, овощей. Интересным является факт бо/льшей продуктивности мотива "по окраске" в тематических подгруппах "Деревья/кустарники" и "Злаки" в сибирских говорах по сравнению с европейскими: 1,8% в сибирских, 0 ,5% в европейских говорах в наименованиях деревьев / кустарников, 0,3% в сибирских, 0,09% в европейских говорах в наименованиях злаковых. По модели 7 (ПРОСВИРКИ) в XVII в. отмечено именование только травянистого растения. В XIX-XX вв. модель отмечается в именованиях других растительных объектов: 1,1% в наименованиях трав при 0,1 % в названиях грибов, 0,07 в названиях деревьев и кустарников. Модели 4 (ГРУШИЦЫ ЗЕМЛЯНЫЕ) и 3 (ЗВЕРИНЫЙ ЯЗЫК) в XIX-XX вв. сохранили частотность в подгруппе травянистых растений. Но модель 3 в сибирских говорах менее продуктивна, чем в европейских: 0,27% в сибирских при 0,64% в европейских, а модель 4 в сибирских говорах в XIX-XX вв. не отмечена.
Результаты анализа номинативных моделей фитонимов позволяют сделать следующие выводы:
Номинативные модели, отмеченные в сибирских летописях XVII - первой половины XYIII в., практически все сохранились и зафиксированы в речи диалектоносителей XIX-XX вв. в пределах тех же тематических подгрупп. Устойчивости номинативных моделей способствует сохранение языковых традиции в номинации, последние же отражают специфику национального мышления и мировидения, отражают сохраняемые народом культурные традиции в использовании биофактов.
Большая часть моделей в пределах определенной тематической группы сохранила продуктивность. При этом продуктивность модели чаще сохраняется при именовании по характеризующему признаку, а не по функциональному. Единичные модели в диалектной речи XIX-XX столетия не отмечены. Как предполагается, они являются кальками, и употребление их уже в XVII- XVIII вв. было ограничено.