Мифология в литературе (стр. 3 из 4)

Связьмифа и символа усматривается нами и в самих функциях мифа и символа: миф исимвол передают чувства, то, что нельзя «изречь». Подтверждение тому находим уБарта: «...в мифическом понятии заключается лишь смутное знание, образуемое изнеопределенно-рыхлых ассоциаций», то же справедливо можно отнести и к символу;«...обыкновенно миф предпочитает работать с помощью скудных образов, где смыслуже достаточно обезжирен и препарирован для значения, - таковы, например,карикатуры, пародии, символы и т.д.».[30]

Еслирассматривать миф и символ с точки зрения соотношения в них общего и единичного- тоже можно найти сходство. По мнению Шеллинга, мифология создает в особенномвсю божественность общего, символ же - это синтез с полной неразличимостьюобщего и особенного в особенном.

Последнийпункт сходства объясняет все предыдущие: миф и символ связаны не толькоструктурно, семантически, функционально, но и генетически. Многие исследователиобращали на это свое внимание. Например, Потебня говорит о метафорической(символической) природе мифа, Сарычев утверждает: «Символ неизбежно приводит кмифу, миф вырастает из символа. Символическое искусство обязательно искусствомифотворческое»[31],Ильев также соглашается с тем, что символизм мифологии изначален: «Мифпрорастает из символа. Символ - ядро мифа. Эмблематический ряд не только ведетчитателя к символу, но и творит миф, опираясь на подсознание читателя».[32] Этого же мненияпридерживаются сами символисты: «В круге искусства символического символестественно раскрывается как потенция и зародыш мифа. Органический ход развитияпревращает символизм в мифотворчество» (В. Иванов).[33]  Природа символаи мифа одна - это субъективное переживание реальной действительности. Такаятесная природная взаимосвязь не может не привести к функциональной зависимостисимвола и мифа: только в процессе развертывания символического ряда реализуетсямиф, но символ может осуществиться только в русле мифа. Из этого следует, что«в искусстве символизма категория символа и мифа - две универсальные категории,без которых немыслимы...конкретные произведения».[34]

Глубинноесходство мифа и символа привело даже к утверждению (см. Литературныйэнциклопедический словарь), что существует опасность полного размывания границмежду мифом и символом.

Темне менее границы между мифом и символом пока существуют. Мифический образ неозначает нечто, он есть это «нечто», символ же несет в себе знаковость,следовательно, нечто означает. Именно условный характер символа отличает его отмифа. Идейно-образная сторона символа связана с изображаемой предметностьютолько в отношении смысла, а не субстанционально. Миф вещественно отождествляетотображение и отображаемую в нем действительность. Этой точки зрения придерживаетсятакой авторитетный ученый как Лосев: «...все феноменально и условнотрактованное в аллегории, метафоре, символе, становится в мифедействительностью в буквальном смысле слова...»[35]

Втораяпричина, по которой символисты используют миф, своими корнями уходит глубоко вфилософию символизма как миропонимания. Одной из ведущих идей символистовявляется идея всеединства (почерпнутая в философии Вл. Соловьева). Под«всеединством» у символистов подразумевалось «братское общение, непрерывныйдуховно-прибыльный обмен, осуществление «истинной жизни» в «другом как в себе».Посредником такого братского общения между символистами и народом являлся миф.Символисты хорошо осознавали оторванность культурного слоя от народа и пыталисьпреодолеть ее. Их мечтой было создание народной символической поэзии. Наверноепоэтому символ заговорил о «неличном», в том числе о начале «соборном», о приобщениик народной душе, а миф, диалектически связанный с символом и близкий народу,стал орудием этого приобщения. Попытки учиться у народа истинам иррациональногопознания (мы уже говорили о том, что миф способен выражать заложенные вколлективном подсознании «идеи») тоже существовали. Например, Вячеслав Иванов всвое время выдвинул практическую программу мифотворчества и возрождения«органического» народного мироощущения с помощью мистериального творчества.Таким образом, ясно, что миф становится как бы связующим звеном: во-первых,между поэтом и народом (ведь «важнейшая функция мифа и ритуала состоит вприобщении индивида к социуму, во включение его в общий круговорот жизни...»);во-вторых, между народом и поэзией («народ именно через миф становится создателемискусства»). В этом как раз и заключается тот духовно-прибыльный обмен, окотором мечтают символисты, в этом должна была отчасти проявиться идея«всеединства» Вл. Соловьева.

Использованиемифа также обусловлено стремлением символистов выйти за социально-историческиеи пространственно-временные рамки ради выявления общечеловеческого содержания.Переосмысливая события недавнего прошлого Брюсов в статье «Вчера, сегодня изавтра русской поэзии» пишет о том, что стремление символистов к идеям«общечеловеческим в период расцвета углубляло и усложняло эту поэзию»[36]. Символистыпользуются мифом как способом выражения своих идей, подобно тому как мифы былиспособом выражения идей в эпоху «детства человечества» (миф как своего родаиероглифический язык). Позиция Брюсова касательно данного вопроса совпадает спозицией символистов в целом. Следует отметить, что Брюсов в ранние периодытворчества видел назначение поэзии в «исследовании тайн человеческого духа», апозднее заявлял, что она должна «сознательно стать выразителем переживанийколлективных». С этой точки зрения миф используется как инструмент, с помощьюкоторого поэт проникает в историю человеческого духа, он же (миф) являетсявыражением коллективных переживаний. Миф близок Брюсову и как своеобразнаямодель мира. Говоря о задачах искусства в статье «О искусстве», Брюсовпровозглашает: «Пусть как к цели художник стремится к тому, чтобы воссоздать весьмир в своем истолковании».[37]

Мифу символистов тесно связан с современностью. Мир архаики и мир цивилизацииобъясняют друг друга. Брюсов отмечает умение символистов «художественновоплощать вопросы современности в фигурах истории и в образах народных сказаний(мифы)»[38](заметим, что здесь Брюсов не видит функционального отличия междумифологическими и историческими элементами; это еще раз подтверждает нашемнение о возможности рассматривать элементы истории не вычленяя их из элементовмифологии). Воплощая вопросы современности в фигурах истории и мифологии, символистыпреследуют несколько целей:

Найтиобразец утерянной гармонии (согласно Элиаде одна из функций мифа - установитьпример, достойный подражания).

Мифкак живая память о прошлом способен излечить недуги современности.«...мифология способствует преобразованию мира...», - утверждает Барт.[39] По всейвидимости, символисты придерживаются той же точки зрения. Посредствомвоссоздания мифа в своем сознании современный человек, представитель «бестрепетных»времен, может убедиться, какая здоровая, полная жизни, первозданная почваскрывается под густым слоем его «цивилизации». В прообразах прошлого символистывидели будущее человечества. Представление о терапевтической силе памятихарактерно для мифологического мышления. Элиаде говорит о том, что «исцеление»,а следовательно, и решение проблемы бытия, становится возможным через память обизначальном действии о том, что произошло в начале»[40]. Ермилова говорито восприятии символистами культуры как «живого наследия, способствующегопереживанию событий прошлого как насущных проблем сегодняшнего дня, чреватыхсобытиями будущего».[41] Символистыобращаются к мифологизированию в поисках жизнестроительных мифов современности.Мелетинский отмечает, что мифотворчество 20 века используется как «средствообновления культуры и человека».[42] Говоряоб этом, мы приближаемся к третьей причине использования мифа. Миф помогаетсовременному человеку выйти из рамок личного, встать над условным и частным ипринять абсолютные и универсальные ценности. Стоит заметить, что«вспоминательная» тенденция была характерной чертой культуры 20 века в целом.Она заключалась в «открытиях» старого, в утверждении культуры как суммыдостигнутых человечеством в разной мере и в разных формах воплощенных истин. Всвязи с этим вполне закономерным выглядит предположение, что существовалиистины в форме мифологии. «Искусство должно видеть Вечное», - говорит Белый.[43] «В искусстве естьнеизменность и бессмертие...», - присоединяется Брюсов.[44] И если в мифесохраняется это «неизменное» и «бессмертное», то просто необходимо привнестиего в поэзию, иначе она рискует встать на путь служения преходящим ценностям.Использование мифа - это также и поиск «нового» в «старом», его переосмысление:«...в этом порыве создать новое отношение к действительности путем пересмотрасерии забытых миросозерцаний - вся...будущность...нового искусства...» (А.Белый).[45]Мелетинский отмечает «сознательное обращение к мифологии писателей 20 векаобычно как к инструменту художественной организации материала и средствувыражения неких «вечных» психологических начал или хотя бы стойких национальныхкультурных моделей».[46] Впроизведениях символистов миф как вечно живое начало способствует утверждениюличности в вечности.