Большое значение для фразеологии как лингвистической дисциплины будет иметь и широкое применение сопоставлений, сравнительного метода. Не только громадное количество уже известных соответствий во фразеологии различных языков, но и общие закономерности их истории будут раскрыты этим путем наряду со специфическими закономерностями конкретной истории отдельных идиом в том или другом языке.
4
Едва ли можно оспаривать тезис, что все "неразложимые словосочетания" (идиомы, фразеологические сращения) явились в результате ряда деформаций словесного выражения мысли, когда-то вполне ясного, недвусмысленного и конкретного, отвечавшего нормам живого языка и по грамматическому строению, и по лексическому составу, и по семантическому содержанию. Семантическая слитность, целостность образуется раньше, скорее. Для "созревания" грамматической неразложимости нужны века.
Рассмотрим ряд примеров исторической эволюции фразеологических словосочетаний.
В рукописном сборнике пословиц XVII в., изданном П. К. Симони [7], мы находим богатый материал для истории русской фразеологии. Большинство пословиц содержит в себе фразеологические словосочетания разных степеней слитности. Только немногие пословицы совпадают в этом сборнике с современными (№ 2639: "Что с воза упало, то пропало"); чаще соответствующие пословицы нашего времени отличаются в одной-двух деталях (№ 2648: "Шила в меху не утаить"), но значительная часть пословиц этого сборника вышла из обихода, поэтому фразеологичность их вскрывается только при историко-сравнительном анализе. Подбор вариантов пословиц, включенных в этот сборник (а также и по другим источникам), выстраивание их в исторический ряд на основании исторической грамматики, исторической лексикологии и исторической семасиологии позволяет раскрыть их смысл, идиоматичность некоторых элементов их состава и проследить эволюцию этой идиоматичности.
На с. 79 издания П. Симони под № 199 находим: 1) "Были те рога в торгу". Это словосочетание непонятно, хотя каждое слово нам хорошо известно. Причина непонятности этой идиомы в ее фрагментарности. Сопоставляя ее с другим вариантом (с. 80, № 242): 2) "Быть богату - быть и рогату", мы уже можем строить какие-то догадки о значении "рогов в торгу". Но еще большую ясность и уверенность в правильном понимании дает привлечение третьего варианта (с. 82, № 311): 3) "Буду богат - буду рогат, кого захочу, того избоду". Эта наиболее полная форма пословицы не требует никаких пояснений, она не содержит никакой идиоматичности. В предыдущем варианте, как ясно из сопоставления, она имеется, но в слабой степени, так как легко догадаться, что смысл ее такой: 'Кто богат, тот должен (тому надо) и постоять за себя'. Первый, наиболее деформированный вариант лишь в связи со вторым и третьим может быть расшифрован примерно так: 'Была когда-то у него (у тебя) сила за себя постоять'. В формуле были те рога в торгу сохранился только смутный отголосок конкретного содержания первоначального речения, оно стало обобщенно-иносказательным.
В литературном языке XIX в. употребительно было фразеологическое сращение разузнать всю подноготную [8]. Оно восходит к средневековью, к эпохе жестоких пыток в застенках Московской Руси. До XVIII в., пока забивание спиц, раскаленных иголок под ногти было хорошо и широко известно как обычная пытка при допросе, - формула того времени: вызнать всю подноготную (правду) была полностью разложима и конкретна по значению. Она становится идиоматичной, семантически неразложимой с того момента, когда утрачивает реальное значение и приобретает метафорическое. Меняется несколько и словесный состав формулы; узнать всю подноготную теперь значит: 'разузнать все интимные подробности, все личные тайны'.
В "Слове Даниила Заточника" (основная редакция XII в.) читаем фразу (XXIII): "Дивiа за буяном кони паствити, тако и за добрым князем воевати" [9]. В XII в. это было прозрачным образным сравнением: "Как легко (хорошо) пасти коней за бугром, так и воевать на стороне владетельного князя". Почему легко? С горы вовремя увидишь, уследишь всякую опасность, да и от непогоды под горой найдешь защиту. Однако уже в XVI-XVII вв. это речение стало непонятным, стало семантически да и лексически неразложимым, - отсюда такие разночтения в списках XVII в.: "Дивя бо за бояш кони пасти" (список Никольского); "Дивя на боянЬм кони пасти" (список Барсова). Эти искажения показывают, что слово дивья - 'легко', до сих пор живое в валдайских и некоторых вологодских, архангельских говорах, и слово буян - 'бугор', известное в псковских и некоторых новгородских говорах, исчезли из общенародного и из литературного языка уже в Московскую эпоху. Непонятность этих двух слов сделала фразу Даниила Заточника сперва идиоматичной, а потом и вовсе темной.
С помощью изустной традиции народных говоров разъясняется смысл и другого фразеологического оборота в том же памятнике (XVI): "Никто не может соли зобати", что значило 'никто не станет есть соль с горсти (как ягоды)'. Идиоматичность создана здесь смелым образным сочетанием глагола зобати с неожиданным дополнением соль.
Сопоставление с другими памятниками помогает реконструировать смысл фразеологического сочетания впадать в вещь у Даниила (Заточника (XXXIII): "И князь не сам впадаеть в вещь, но думци вводять". Смысл этой фразы раскрывается при сопоставлении с такими: "...въ ПьсковЬ миряне судять поповъ и казнятъ ихъ въ церковьныхъ вещехъ" [10] (Грамота митр. Киприана 1395 г.), "О согрЬшьшиихъ въ различныихъ вещьхъ" (вар.: грЬсЬхъ - Ефремовская Кормчая). Значение слова вещь в нашем контексте редкое, (необычное: 'проступок, грех, преступное дело'; следовательно, впадать в вещь - формула, синонимичная совершать грех, преcтyпление, но, в отличие от последней, идиоматичная.
Уже для XII в. неразложимым было словосочетание: "(возвеселюся) яко исполин тещи путь" [11], так как оно представляет глухой отголосок преданий о нашествии завоевателей в очень отдаленном прошлом даже для XII в., о готском племени опалов (исполов), от имени которых произошло наше нарицательное слово исполин. Ср. такое же идиоматичное речение - осколок предания о племени аваров: "погибоша аки обре" в "Повести временных лет".
Почему фраза "В воду глядит, а беду говорит" включена книжником XVII в. в сборник пословиц? [12] Пока эти слова только описывали ворожбу, непосредственно отражая жизненный опыт, они были "свободным" словосочетанием. Когда же утрачена была вера в колдовство, эта формула стала выражать насмешку над колдунами и получила возможность иносказательного применения к другим случаям загадочного или несуразного поведения. Тогда и образуется такая "прибавочная значимость" словосочетания, которая выводит его из "переменных" в разряд устойчивых, идиоматичных словосочетаний. Эта новая функция речения и послужила основанием для включения его в сборник пословиц.
Еще пример из того же сборника: "Гуси летят с Руси, а сороки в Запороги" [13]. На первый взгляд, здесь картина осеннего перелета птиц. Какой же был второй смысловой план этой поговорки в XVII в.? Ключ к этой народной загадке дает последнее слово - Запороги. Это иносказание, притом до некоторой степени затаенное, о перелете крепостных в казачество, через Дикое Поле на Дон и в Запорожье. Ритмичность и рифма фразеологически скрепляют это речение, а иносказание размывает частные словесные значения, образуя целостное значение: 'от неволи (ненастья) - в привольные теплые края!'
Не только в поэтической литературе, но и в деловом языке Московской Руси находим образную идиоматику, проникшую туда из живого языка:
А пойдет на тебя крымская рать,
Хоти нам птичьим языком весть подай [14].
Разведчики и пограничники в наше время, лазутчики и сторожевое охранение в Древней Руси - со времен "Слова о полку Игореве", а, возможно, и раньше - пользовались и пользуются маскировочными звукоподражательными сигналами наподобие птичьего свиста, птичьего пения, иначе говоря - "птичьим языком". В приведенном источнике выделенный нами оборот речи еще очень близок к первоначально профессиональному своему значению, но уже содержит фразеологическую метафоричность, так как в целом означает: 'любыми средствами и как можно скорее извести, предупреди нас!' Такая образная формула появилась в результате заимствования и перенесения ее из профессиональной разговорной речи в общий фразеологический запас литературного языка, в результате того что обобщенное и более отвлеченное значение заслонило и оттеснило на второй план первое - прямое значение словосочетания.
До сих пор не вышло из употребления метафорическое словосочетание: "Не до жиру - быть бы живу!". Теперь оно понимается так: 'Где уж нам (ему) благоденствовать, только бы выжить!', или еще более иносказательно: 'Всем можно пожертвовать, чтоб не пропасть'. Мы осмысляем этот фразеологический оборот, исходя из современного значения составляющих слов, хотя и догадываемся, что не все тут укладывается в нормы современного языка. Древность этого речения заставляет искать исторически углубленного толкования исходного значения этого словосочетания, отправляясь от древнерусского значения слова жир - 'добыча, достаток, богатство'.
В "Слове о полку Игореве": "...Кають Князя Игоря, иже погрузи жир во днЬ Каялы рЬкы Половецкiя", далее в текст включена маргинальная глосса: "русского злата насыпаша", позднейшая и ошибочная, так как Игорева дружина разметала и потопила на переправе при отступлении не русское золото, а "злато и узорочья половецкие". Основной текст вполне ясен: '...порицают и бранят князя Игоря за то, что утопил в Каяле реке половецкую добычу'.