Фразеологические сращения могут быть только омонимичны с соответствующими знакомыми словами. Они абсолютно независимы от лексических значений этих омонимов. Ср., например, сращение пули отливать (у Чехова в рассказе "Месть": "Поди-ка, какие пули отливает. В лицо другом величает, а за глаза я у него и индюк, и пузан...") и профессиональный термин отливать пули.
Ср. быть под мухой или с мухой (например, у Чехова в рассказе "Пересолил": "Ежели возница не пьян и лошади не клячи, то и тридцати верст не будет, в коли возница с мухой да кони наморены, то целых пятьдесят наберется"); диву даться; труса или трусу праздновать; заморить червячка; благим матом (кричать); сапоги в смятку; при пиковом интересе; взятки гладки с кого-нибудь; до положения риз; и концы в воду; шиворот на выворот; сон в руку и т. п.
В своей работе "О логической структуре фразы" А. Сешеа говорит, что лексикологический синтез разрушает собственное значение образующих элементов, которые срастаются в одно целое, совсем теряя свою индивидуальность" [17].
Семантическое единство фразеологического сращения часто поддерживается синтаксической нерасчлененностью или немотивированностью словосочетания, отсутствием живой синтаксической связи между его морфологическими компонентами. Например: так себе, куда ни шло, то и дело, хоть куда, трусу праздновать, диву даться, выжить из ума, чем свет, как пить дать (ср. у Чехова в рассказе "Баба": "Дело было ясное, как пить дать"), мало ли какой, из рук вон плохо, так и быть, шутка сказать, себе на уме (у Чехова в "Скучной истории" в значении имени существительного: "Умышленность, осторожность, себе на уме, но нет ни свободы, ни мужества писать, как хочется, а, стало быть, нет и творчества").
Таким образом, фразеологические сращения являются только эквивалентами слов. Они образуют своеобразные синтаксические составные слова, выступающие в роли либо частей предложения, либо целых предложений. Поэтому они подводятся под грамматические категории как синтаксическое целое, как своеобразные сложные лексические единицы. Понятно, что в тех случаях, когда этимологическое значение грамматически и фонетически различаемых компонентов вступает в видимое противоречие с грамматическим значением целого, это противоречие аннулируется. Например, устно-фамильярное идиоматические выражение: чего-нибудь куры не клюют имеет значение количественного слова. Оно ставится в один синонимический ряд со словами пропасть, уйма и т. п. Например: денег у него - куры не клюют (ср. денег у него - пропасть). Ср. у Салтыкова-Щедрина в "Пошехонской старине" иную расстановку слов: "По малости торгуем! - Сказывай: "по малости". Куры денег не клюют, а он смиренником прикидывается!" Ср. у Чехова в рассказе: "Учитель словесности": "Один из партнеров, когда расплачивались, сказал, что у Никитина куры денег не клюют". Разъединение этого сращения вставкой слова денег находит оправдание лишь в экспрессивной нелогичности устной речи. Нормальным же для современного языка будет такой порядок слов: денег у кого-нибудь куры не клюют. Инверсия типа: куры не клюют у кого-нибудь денег - приводит к бессмыслице.
В ту же категорию количественных слов входит и устно-фамильярная идиома раз, два и обчелся или раз-другой и обчелся, один-другой и обчелся. В сущности, все эти варианты должны быть признаны морфологическими разновидностями одной фразеологической единицы. Грамматическое и семантическое единство этого выражения подчеркивается синтаксическим своеобразием его употребления: связью его с родительным количественным и местом в синтагме. Например, у Мельникова-Печерского в романе "В лесах": "Таких начетников мало мне встречать доводилось. По всему старообрядчеству таких раз, два и обчелся". Ср. у Островского в пьесе "Не все коту масленица": "Кавалеров-то у нас один-другой - обчелся, гулять-то не с кем"; ср. у Салтыкова-Щедрина в "Пошехонской старине": "Женихов-то не непочатый угол, раз-другой и обчелся. Привередничать-то бросить надо!"
Из грамматического употребления фразеологических сращений вытекает вывод о возможности экспрессивного устранения разницы между глаголом и именной формой, выражающей состояние, особенно в прошедшем времени. Так, идиома и был таков! выражает очень заметный оттенок действия, сближающий ее с глаголом. Например, у Чехова в рассказе "Накануне поста": "А он, бывало, как заметит, что его пороть хотят, прыг в окно и был таков!". Ср. у Лермонтова в поэме "Монго":
Опасен подвиг дерзновенный
И не сносить им головы;
Но в миг проснулся дух военный:
Прыг, прыг - и были таковы.
Понятно, что внутри фразеологического сращения, образующего целостное высказывание-предложение, возможны разного рода грамматические изменения и перемещения. Так, фамильярно-ироническое и пошла писать губерния в современном языке немотивировано, непроизводно и неразложимо (ср. у Чехова в "Скучной истории": "Стоит мне только оглядеть аудиторию и произнести стереотипное "в прошлой лекции мы остановились на...", как фразы длинной вереницей вылетают из моей души и пошла писать губерния! Говорю я неудержимо быстро, страстно и, кажется, нет той силы, которая могла бы прервать течение моей речи"). Доказательством неразложимости этого выражения является и наличие грамматического синонима и пошло писать, в котором функция безличности малопонятна (ср. у Гончарова в "Обломове": "Все хохочут, долго, дружно, несказанно, как олимпийские боги. Только начнут умолкать, кто-нибудь подхватит опять - и пошло писать"). Еще менее может быть осмыслен третий вариант этой идиомы с безличной глагольной формой женского рода: и пошла писать (например, у Салтыкова-Щедрина в "Губернских очерках" см. "Второй рассказ подъячего").
Уже при этом беглом разборе фразеологических сращений становится очевидным, что полного параллелизма между грамматическими и лексическими изменениями их состава нет. Однако в их строе несомненна тенденция к грамматическому и семантическому синтезу. Сохранение грамматических отношений между членами фразеологического сращения - лишь уступка языковой традиции, лишь пережиток прошлого. В фразеологических сращениях кристаллизуется новый тип составных синтаксических единств.
IV
Если в тесной фразеологической группе сохранились хотя бы слабые признаки семантической раздельности компонентов, если есть хотя бы глухой намек на мотивировку общего значения, то о сращении говорить уже трудно. Например, в таких разговорно-фамильярных выражениях, как держать камень за пазухой, выносить сор из избы, у кого-нибудь семь пятниц на неделе, стреляный воробей, мелко плавать, кровь с молоком, последняя спица в колеснице, плясать под чужую дудку, без ножа зарезать, язык чесать или языком чесать, из пальца высосать, первый блин комом, или в таких литературно-книжных и интеллигентски-разговорных фразах, как плыть по течению, плыть против течения, всплыть на поверхность и т. п., - значение целого связано с пониманием внутреннего образного стержня фразы, потенциального смысла слов, образующих эти фразеологические единства. Таким образом, многие крепко спаянные фразеологические группы легко расшифровываются как образные выражения. Они обладают свойством потенциальной образности. Образный смысл, приписываемый им в современном языке, иногда вовсе не соответствует их фактической этимологии. По большей части, это выражения, состоящие из слов конкретного значения и имеющие заметную экспрессивную окраску. Например, положить, класть зубы на полку в значении "голодать, ограничить до минимума самые необходимые потребности". Ср. у Тургенева в "Нови": "Я еду на кондиции, подхватил Нежданов, чтобы зубов не положить на полку". Ср. выражение уйти в свою скорлупу - и у Чехова обнажение образа, лежащего в основе этого выражения: "Людей, одиноких от натуры, которые, как рак-отшельник или улитка, стараются уйти в свою скорлупу, на этом свете немало" ("Человек в футляре").
Живучести внутренней формы в строе таких фразеологических единств содействует наличие контраста, параллелизма, вообще сопоставления слов, принадлежащих к одному семантическому ряду. Например: из мухи делать слона (ср. у Достоевского в "Идиоте": "Они там все, по своей всегдашней привычке, слишком забежали вперед и из мухи сочинили слона"), из огня да в полымя, нет худа без добра, переливать из пустого в порожнее, валить с больной головы на здоровую и т. п.
Фразеологические единства являются потенциальными эквивалентами слов. И в этом отношении они несколько сближаются с фразеологическими сращениями, отличаясь от них семантической сложностью своей структуры, потенциальной выводимостью своего общего значения из семантической связи компонентов. Фразеологические единства по внешней, звуковой форме могут совпадать со свободными сочетаниями слов. Ср. устно-фамильярные выражения вымыть голову, намылить голову кому-нибудь в значении "сильно побранить, пожурить, сделать строгий выговор" и омонимические свободные словосочетания в их прямом значении: вымыть голову, намылить голову. Ср. биться из-за куска хлеба и биться с кем-нибудь из-за куска хлеба; бить ключом (жизнь бьет ключом) и бить ключом (о воде в ручье); взять за бока кого-нибудь в значении "заставить принять участие в деле" и то же словосочетание в прямом значении; брать в свои руки в значении "приступить к руководству, управлению чем-нибудь" и брать в руки что-нибудь и т. п.
Фразеологическое единство часто создается не столько образным значением словесного ряда, сколько синтаксической специализацией фразы, употреблением ее в строго фиксированной грамматической форме. Например, просторечно-шутливое выражение со всеми потрохами в значении "целиком, со всем, что есть". Ср. у Панферова: "Этому человеку доверить себя со всеми потрохами можно".