Количественные сведения получены сейчас о многих фактах литературного языка. Вышли в свет частотные словари, в ряде вузов страны составляются словари языка отдельных писателей, с помощью ЭВМ создаются исчерпывающие списки слов к их произведениям. Известно, например, что Пушкин употребил в сочинениях и письмах 21 290 разных слов. Имеются данные и о количестве слов у других писателей: Гомер - около 9000 слов, Шекспир - около 15 000 слов (по другим источникам около 20 000 слов), Сервантес - около 17 000 слов, Гоголь (только "Мертвые души") - около 10 000, Шевченко - около 10 000 слов, Есенин - 18 890 слов. Но больше всего разных слов содержится в произведениях В.И. Ленина - свыше 37 500 (см. Словарь языка В.И. Ленина. Алфавитно-частотный словоуказатель к Полному собранию сочинений. Т. I-II. М., 1987).
Таким образом, мы можем признать, что сам прогнозируемый объект (язык) и состояние науки о нем в целом удовлетворяют основным постулатам прогностики. Конечно, было бы опрометчивым думать, что языковые прогнозы (впрочем, как и любые прогнозы) гарантированы от ошибок. Статистика еще не охватила все стороны языка, не все причины и пружины языковых изменений раскрыты с достаточной достоверностью. В начале XX века известный русский языковед В.И. Чернышев признавался: "Нелегко определить... что является современным в языке, что стоит в нем прочно, что является случайным наносом, что отжило свой век" (Чернышев, 1970, 449). И хотя наука с тех пор ушла далеко вперед, эти слова в значительной степени применимы и к нашему времени. В преобразовании языка нередко участвует множество взаимодействующих и скрытых от непосредственного наблюдения факторов. "Природа, - как писал Леонардо да Винчи, - полна бесчисленных причин".
Но если мы не в силах подчас сделать прогноз относительно какого-либо отдельного слова, поведение которого может зависеть от множества непредсказуемых обстоятельств, то в гораздо большей вероятностью можно говорить о некоторых общих чертах языка в будущем. Исследование и последующая экстраполяция устойчивых тенденций в развитии языка служит, пожалуй, самым надежным компасом лингвистических прогнозов, именно это позволяет навести мосты между настоящим и будущим.
4. ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ РУССКОГО ЯЗЫКА В БУДУЩЕМ
Что же ожидает наш язык в ближайшие десятилетия грядущего века? Ставя перед собой такую ограниченную задачу, мы вправе надеяться на более вероятные предположения, к тому же языкознание еще не накопило достаточных данных для долговременного прогноза языковых изменений. Д. Томсон в книге "Предвидимое будущее" заметил, что, оставаясь на почве реального, вообще можно делать предположения не дальше чем на 100 лет вперед.
4.1. Сближение общелитературного языка с языком науки
Оглядываясь назад и учитывая неоднократно возросший ныне авторитет науки, углубление научного мировоззрения, мы закономерно можем ожидать в будущем дальнейшего и еще более тесного сближения общелитературного языка с языком науки. Еще в начале XX века В.И. Ленин считал необходимым разъяснять в тексте своих работ смысл таких слов: эволюция, концепция, тенденция, а в Словаре Ушакова слова перспектива, принцип, проблема снабжались пометой "книжное", то теперь такие слова известны всем и употребляются без стилистических ограничений. Слова науки стали проникать в литературный язык еще в XVIII веке. Сейчас они хлынули в нашу речь мощным, неиссякаемым потоком: акселерация, антибиотики, биотоки, геронтология, гидропоника, голограмма, датчик, запрограммировать, канцерогенный, компьютер и тысячи других, еще недавно неведомых нам. подсчитано, что около 50% неологизмов приходится на терминологическую лексику. Но суть дела даже не в количестве. На наших глазах происходит их качественное преобразование - метафорическое переосмысление. Мало кого смутят сейчас такие выражения: душевная травма, моральный вакуум, вирус стяжательства, синдром неуверенности, инфляция совести и т.п. Еще пять-шесть лет назад мало кто слышал о книжном слове "аура" (по-гречески буквально: дуновение, воздушный ореол; в терминологическом смысле его использовали физики и медики). Сейчас это словечко прокралось в прессу и художественную литературу. Например: "С Капицей вынуждены были считаться, его поведение создавало ауру неподчинения, а неподчинение - то, что смущает чиновные души" (Д. Гранин. Зубр).
Наш язык (как, впрочем, и другие развитые языки) твердо и бесповоротно стал на путь сближения с языком науки, и эта тенденция, по всей видимости, усилится в будущем. При этом вовсе не следует думать, что русский язык потеряет свою выразительность, превратится в сухой, наукообразный стандарт. Уже для современной речи стало характерным стремление компенсировать сухость научного языка употреблением слов в новых, необычных значениях, применением разнообразных экспрессивных средств. Как справедливо заметил советский языковед В.Г. Костомаров, терпимость к новообразованиям, нескованность традицией, повышенная эмоциональность возмещают строгость научного изложения.
4.2. Русские слова и их иноязычные конкуренты
Высказываются опасения и другого рода. Некоторые панически настроенные ревнители языковой чистоты пишут о непомерном засорении русского языка иностранными словами, полагают, что если дело пойдет так дальше, то наш язык потеряет свое лицо. Оправданы ли такие суждения? Известно, что обмен словами между народами - естественный и неизбежный процесс. Всякая замкнутая национальная культура проигрывает в своем развитии. В петровское время, в переломную эпоху нашей истории, в русский язык влились тысячи западноевропейских слов. Сейчас главным "поставщиком" заимствований в разные языки мира стал английский язык. Но и он отнюдь не отличается стерильностью, более 60% его лексического состава приходится на слова, заимствованные из романских языков. Много ли иноязычных слов проникает в современный русский язык? Оказывается, сравнительно немного. Подсчитано, что среди зафиксированных неологизмов доля прямых заимствований не превышает 7-8%. В основном же обновление лексики русского языка происходит за счет словосложения: авиамагистраль, античастица, атомоход, биотопливо, велоспорт, нефтегазохранилище, ракета-носитель, диван-кровать и т.п. И заметьте, в этом процессе важную роль играют греко-латинские корни (анти..., био..., теле... и т.п.), составляющие общий фонд европейских языков. Это очень рационально. В век оживленных международных контактов "прозрачность" интернациональной лексики облегчает перевод, взаимопонимание между представителями разных народов. Уже сейчас по подсчетам исследователей около 40% полнозначных слов в европейских языках при переводах общественно-политических текстов постоянно соответствуют друг другу. Вот несколько примеров из современных газет, в которых текст состоит почти сплошь из слов интернационального характера: "новый раунд массированной кампании" (Известия, 28.9.1984), "моральная капитуляция" (Правда, 20.8.1987), "конструктивный диалог двух систем" (Известия, 6.7.1988). А вот какие новые иноязычные "пришельцы" замелькали в наших газетах в 1989 году: менеджер, спонсор, маркетинг, консорциум, консенсус и др.
Невольно возникает грустный вопрос: что же будет с исконно русскими словами, они что ли отомрут?.. Нет, конечно. Даже если в результате конкуренции побеждает интернациональное слово, исконно русское приобретает особое стилистическое звучание. Так, например, произошло при соперничестве "архитектора" с "зодчим" (торжественно-возвышенное "зодчий" восходит к утраченному языком слову зод - глина, стена из глины, отсюда, кстати, здание, создатель, созидание и т.п.). Но нельзя же всерьез принимать и тех фанатиков, которые упрямо призывают очистить русский язык от заимствований, даже прочно вошедших в нашу речь. Ведь находятся не в меру горячие приверженцы старины, требующие заменить латинское слово "конституция" старым термином - "Русская правда" (так назывался свод законов в Древней Руси)... Язык не подчиняется ни высокомерному поучительству, ни произвольному администрированию. Еще В.Г. Белинский хорошо сказал: "Слово мокроступы очень хорошо могло бы выразить понятие, выражаемое совершенно бессмысленным для нас словом галоши; но ведь не насильно же заставить целый народ вместо галоши говорить мокроступы, если он этого не хочет".
4.3. Увеличится ли в будущем словарный запас языка?
Часто говорят об ожидаемом значительном росте словарного запаса русского языка в будущем. Действительно, увеличение количества слов заметно даже при сопоставлении академических словарей: в "Словаре Академии Российской" (1789-1794) содержится несколько более 42 000 слов, в "Словаре церковнославянского и русского языка", изданного Академией наук в 1847 году, представлено уже около 115 000 слов, а в семнадцатитомном "Словаре современного русского литературного языка" (1948-1965) - 120 480 слов. Впрочем, данные словарей весьма далеки от реального количества слов в языке. И не только потому, что в словари не включаются диалектизмы и специальные термины, количество которых измеряется семизначной цифрой. В словари, как правило, не входят слова, образованные по регулярной модели и не нуждающиеся в толковании. Например, практически к каждому существительному с конкретным значением можно прибавить приставку пол- (полдороги, полдома, полкниги, полстакана и т.д.), к прилагательным приставку сверх- (сверхмощный, сверхлюбопытный, сверхмнительный и т.д.).