«Столы в наше время не только движутся, — писал в 1853 году “Москвитянин”, — но даже пишут, и что еще удивительнее, сочиняют» (Кн. 1. № 21. Отд. VII. С. 7). Сочинения русских столов никогда не рассматривались как литературные факты, имеющие прямое отношение к онтологии авторства в русском культурном сознании. Нам бы хотелось, чтобы прилагаемая ниже коллекция спиритических сочинений 1850 — 1900-х годов была воспринята читателями не как забавный курьез, но как материал, в какой-то степени обнажающий механизм бытования «мертвого автора» в русской культуре Нового времени, — культуре, находящейся в постоянном, часто навязчивом, «сообщении» с властителями дум и душ миновавших эпох, постоянно озабоченной вопросом, который можно было бы назвать главным латентным вопросом русской интеллигенции: кого слушать? кому верить? — и ищущей ответа у великих теней, откликающихся, как солдаты на поверке:
Спирит мне держит речь, под гробовую крышу:
«Мудрец и патриот! Пришла чреда твоя;
Наставь и помоги! Прутков! Ты слышишь?»
— Слышу
Я! (Прутков: 321)
Приложение
ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ АНТОЛОГИИ РУССКОЙ «ЗАГРОБНОЙ ПОЭЗИИ» 1850—1900-х гг.
Гоголь пишет в Москву с того света утвердительно, что это черти. Я читал письмо, слог его. Убеждает не вызывать чертей, не вертеть столов, не связываться: «Не дразните чертей, не якшайтесь, грех дразнить чертей... Если ночью тебя начнет мучить нервическая бессонница, не злись, а молись, это черти; крести рубашку, твори молитву».
Ф.М. Достоевский. Дневник писателя
I. ЗАГРОБНО-ДИДАКТИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
1) ВАСИЛИЙ КИРИЛЛОВИЧ ТРЕДЬЯКОВСКИЙ (ум. 1768)
Надо мною люди потешались;
Бия мя по ланитам, похвалялись,
Моя душа, любовью не согрета,
Не прощала во все жизни лета,
Бросив земную заботу,
Позабыла их злую жестоту.
Получены в 1882 году «типтологическим путем, т. е. выстуканы по алфавиту ножкою стола, в присутствии медиума О.В. К...вой». В сопроводительной заметке говорилось:
Принимая во внимание известную печальную участь этого писателя, тема стихотворения получает полный смысл. При сообщении его автор указал на то, что он выдержал в нем свой характерный стиль умышленно [Ребус. 1883. № 48. С. 498].
2) ИВАН БАРКОВ (ум. 1768)
Адская поэма
I
Моя команда в полном сборе,
Абрамка, Мопс и Вельзевул.
Мы здесь гуляем на просторе.
И смеха и веселья гул
Здесь слышен по ночам туманным.
По шерсти и по лицам странным
Земные жители, ей-ей!
Нас принимают за чертей...
Не верьте возгласам Монаха,
Сего святейшего глупца.
Гоните Грандта-паяца.
Придите к нам, хоть ради страха,
Пред строгой тайною завес,
Перед пучиною небес!..
II
О! Горе вам! Веселья чаша
Не смочит жадные уста,
С Высоким Духом дружба ваша
Всегда останется пуста.
Чего искать в той дружбе тайной?
Побега мысли чрезвычайной,
Услады дум, сердечных сил...
Никто в ваш мир не приносил.
И Тот, Кто пострадал за брата,
Потоком крови пролитой
Не обносил ваш мир пустой...
Земля по-прежнему объята
(О чем известно вам самим)
Страданьем вечным и немым...
III
Пред нами старец в рясе белой
Сидит на божеской скале,
И день и ночь, осиротелый,
Покоит очи он на мгле,
На мрачном дыме жерла ада,
Грустить об нас — его отрада,
Ему уж нечего желать.
Он полн потребности страданья,
Он связан в действиях священных
Гнетущей мыслью о Творце.
На восковом его лице
Нет чувств и мыслей оживленных.
Навеки, как поганый гриб,
Он для веселия погиб.
IV
Друзья! Не знаете вы ада,
Сего пристанища умов,
Где ждет веселая награда
И пьяниц и сорвиголов.
Хоть вправду здесь живет «лукавый»,
Но здесь Гомер — любимец славы.
Здесь Пушкин, гениальный Росс,
В своем величии возрос
И снова нас дарит стихами.
Языков — в Бахусе, мой друг,
Увеселяет наш досуг
Высокосветлыми строфами.
Здесь нежный Гёте и Шекспир
По-прежнему волнуют мир.
V
Зачем Уверского связали
Молитвой чистою к Творцу?.. ..................................................
Вишь ты! Сволочи какие,
Завладели как кружком...
К вам частенько на сеанс
Пробирался я тайком.
Укусить хотел кого-то,
Да монах мне пригрозил.
Этот Сук... С..., каналья,
Просто бич для наших сил!
Мопс и Третьяковский
(Монах не дает дальше писать «Мошенник»!)
Б а р к о в
Получено в августе 1886 года спиритическим кружком доктора Ивана Яковлевича Бибинова в «нечистой квартире» (logement hante) в доме купца Кокина на углу Невского и Перекупного переулка, где за сто лет до того «сидел... кружок и высидел фигуру Баркова, которая до сих пор там осталась». Медиумом был Н.Д. Страблин (фамилия вымышленная; известно, что военный). Согласно воспоминаниям участника и летописца «страблинских» сеансов известного зоолога профессора Н.П. Вагнера (1829—1907), «...сверху был сброшен лист бумаги, и на нем было написано стихотворение, редкими широкими строками, довольно крупным почерком, вовсе не похожим на почерк медиума...». По словам Ва-нера, «в принесенной поэме всего более поражает необыкновенная легкость стиха, напоминающая отчасти пушкинский стих. — За тем подделка под стихотворение тридцатых годов, если только необходима была эта подделка...» [Вагнер: 101—104]. В «Адской поэме» упоминаются духи, представители «отрицательных сил», отвечавшие на запросы участников сеансов, а именно: Мопс, Абрамка, Вельзевул, Третьяковский и доктор Уверский (послания также подписывали духи Харитон, Катя злая, свинья с поросятами, Шклява, Жаба, Петух, Козел, Сова и проч.). Под именем Монаха скрывается инок Иоанн Дамаскин, принимавший самое активное участие в сеансах кружка. Этот инок ответил на «Адскую поэму» длинным прозаическим посланием, полученным кружком Бибинова спустя три дня:
Милые друзья наши! Мы нарочно послали Вас для узрения нечестивых, дабы вы убедились во очию насколько несродствен вам дух адожителей. Вы сами видите, что они даже побоялись безпокоить вас своим материяльным присутствием и дали только послание, которое можно перебрасывать издалека. — Какая мрачность, плач и скрежет зубовный просвечивают сквозь их неестественную веселость! — Николай! Голубчик! Ты лучше других знаком со вто-ым томом Фауста Гете. Не просвечивает ли и здесь (в полученном вами сообщении) низведение к нулю всего лучшего, истинно высокого, содержимого в жизни человеческой? — Зачем эта тонкая, эхидная, мефистофельская ложь и рядом с нею клеветы на лучших людей и поэтов?! — Мы были очень рады за вас, когда увидели, что Вы похвалили, действительно, недурные стихи Баркова, но остались равнодушными к их содержанию. Нам, впрочем, было бы еще приятнее если бы во всех подобных случаях ваше равнодушие уступало место сожалению. Истинно говорю вам — глубоконесчастны адожители: их смех не их собственный, а внушенный им духом зла, который владеет ими, до известной, указанной свыше границы... (Сохраняем особенности орфографии и пунктуации оригинала. — И.В.)
По свидетельству Н.П. Вагнера, дух Баркова активно участвовал и в сеансах, устраивавшихся одной орловской помещицей и ее семнадцатилетней дочерью:
Ни мать, ни дочь ничего не понимали в этих стихах, зато очень хорошо понимал их дядя (брат матери), которому оне сообщали их, и хохотал над ними до слез. Его, вероятно, удивлял и веселил тот факт, что невинная девушка могла с ея матерью писать такие непотребныя скверности. Когда же спрашивали Баркова, почему он является к ним и диктует такия сальности, то он отвечал: что он писал эти сальности всю жизнь и теперь должен диктовать для убеждения неверующих в подлинности спиритических явлений [Вагнер: 101—106].
Внимание спиритов к Баркову обусловливалось не только грешным характером его прижизненных произведений, но и высокой «посмертной» продуктивностью: порнографические произведения, приписываемые Баркову, появлялись вплоть до конца XIX века. По характерному замечанию исследователя, «в XIX веке Бар-ков посмертно состоялся не только в качестве мнимого автора порнографических стихов, но и как герой пушкинской баллады “Тень Баркова”» (Илюшин: 11). Действительно, «загробное послание» Баркова принадлежит, скорее, пушкинскому, нежели барковскому, мифу. Стихотворение, озаглавленное «Адская поэма», написанное онегинской строфой, с упоминанием Пушкина (веселящегося в аду) и образом Монаха, возможно, является отголоском известной баллады «Тень Баркова», о существовании которой и принадлежности Пушкину сообщил в 1863 году В.П. Гаевский («Пушкин и лицейские его стихотворения»). Стихи из скабрезной баллады были в последний момент исключены П.А. Ефремовым из подготовленного им пушкинского собрания 1880 года как не принадлежащие поэту (при этом из первого тома были удалены страницы, на которых печатался текст фрагментов, а в отделе примечаний осталось указание на ненапечатанную балладу) [Барков: 169]. Спиритические стихотворения появлялись на свет там и тогда, где и когда возникали подобные лакуны.
3) ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧ ЖУКОВСКИЙ (ум. 1852)
Мы над землею, и ночью и днем,
Пролетаем неслышно тенями.
Мы вас к счастью и к жизни всечасно влечем,
И зовем вас своими друзьями.
Мы могучим из вас покориться должны,
Но лишь доброму слову покорны.
Мы в труде вам, в страданьи и в горе нужны, —
Наши вздохи о вас не притворны.
Научитесь молиться, страдать и любить;
Научите других, — и внимайте: