Местные падежи, характеризовавшиеся суффиксами -nа и -ka, в протоуральском языке были полисемантичны. Местный падеж с суффиксом -па обозначал местонахождение и внутри предмета, и на поверхности предмета; другой местный падеж, направительный падеж на -ka, обозначал и движение во внутрь предмета и по направлению к предмету. Позднее этот коммуникативный недостаток был устранен тем, что в различных уральских языках возникли новые, более чётко дифференцированные местные падежи.
Формы перфекта в болгарском языке с течением времени приобрели дополнительное значение пересказывательного наклонения (обозначение неочевидного действия). Формы перфекта и пересказывательного 1-го прошедшего были первоначально совершенно<240> омонимичны. Они образовывались из л-ового причастия и форм настоящего времени вспомогательного глагола «быть», ср. например, дал (дала) съм, дал (дала, дало) си, дале и т. д., соответствующее русскому я дал (дала), ты дал (дала), он дал и т. д. Два разных значения таким образом выражались одной формой. Поскольку пересказывательное 1-е прошедшее в первых двух лицах употреблялось сравнительно редко, то остро этот недостаток не чувствовался. В третьем лице оно употреблялось довольно часто, и омонимия форм действительно представляла неудобство. Позднее эта омонимия была устранена. Формы третьих лиц 1-го пересказывательного прошедшего стали употребляться без вспомогательного глагола, например, чел 'говорят, что он читал', чели, 'говорят, что они читали'.
Отталкивание от омонимии проявляется также в области формирования внешнего облика слова. Так, например, финскому слову tuuli 'ветер' в коми-зырянском языке должно было бы соответствовать закономерно слово ti*l. Однако, поскольку в коми-зырянском языке когда-то существовало слово ti*l со значением 'огонь', соответствующее финскому tuli 'огонь', то слово ti*l 'ветер' приняло аномальный облик и стало звучать как t?l (t?v). Финскому глаголу purra 'кусать, грызть' в коми-зырянском должен был бы соответствовать глагол pi*r, но поскольку в коми-зырянском языке существовал глагол pi*r со значением 'входить', развитие глагола pi*r 'кусать, грызть' уклонилось от нормального пути и он приобрел форму pur-18.
Татарскому бар 'иди' в чувашском языке должно было бы закономерно соответствовать пур. Однако при таком развитии пур стало бы совпадать с пур 'есть' или пур 'каждый, всякий'. По этой причине пур 'иди' получило аномальное развитие и стало звучать как пыр.
III. Тенденция к выражению одинаковых или близких значений одной формой.
Эта тенденция находит проявление в ряде широко распространённых в различных языках мира явлений, которые обычно называют выравниванием форм по аналогии. Можно отметить два наиболее типичных случая выравнивания форм по аналогии: 1) выравнивание форм, абсолютно одинаковых по значению, но различных по внешнему облику и 2) выравнивание форм, различных по внешнему облику и обнаруживающих лишь частичное сходство функций или значений.
Первый случай по сравнению со вторым является более редким. Приведем некоторые примеры. Известно, что у основ мужского рода на -о в латинском, греческом, славянском и балтийских<241> языках им. п. мн. ч. имел окончание -oi, ср. греч. o„koi 'дома', лат. populi 'народы' и т. д. Это окончание не было исконным. Оно было перенесено по аналогии из местоименной сферы, ср. греч. oѓ 'те', ср.-лат. quoi 'которые' от qui 'который', готск, юai. Исконным окончанием было -es, которое в результате стяжения с конечным гласным основы -о образовывало окончание -ōs, ср. его рефлексы в др.-инд. a?vā? 'лошади' от a?va? 'лошадь', готск. wulfōs 'волки' от wulfs 'волк' и т. д. Руководствуясь этими данными, можно предполагать, что такие слова, как лат. populus 'народ' и греч. lьkos 'волк' некогда имели формы им. п. мн. ч. populōs и lukōs. После перенесения окончания -oi из местоименной сферы возникли новые формы им. п. мн. ч. populoi, позднее populi 'народы' и lьkoi (орф. lЪkoi 'волки'). Окончания -ōs и -oi были абсолютно одинаковыми по функции. В данном случае произошло простое выравнивание по аналогии тождественных по функции формантов.
В индоевропейском языке-основе 1 л. ед. ч. имело два типа окончаний: так называемые тематические глаголы имели окончание -ō, а атематические глаголы — окончание -mi. Позднее в ряде индоевропейских языков это различие было устранено. Окончание атематических глаголов -mi полностью вытеснило окончание -ō, ср. др.-арм. berem 'я несу', совр. болг. гледам 'я смотрю', сербохорв. pevam 'я пою', nosim 'я несу', ирл. buailim 'я ударяю' и т. д.
Направление движения от какого-нибудь предмета выражалось в древнеармянском языке особым падежом аблативом, который в единственном и множественном числе имел разные окончания, например, ед. ч. get-oi 'от реки', мн. ч. get-oc 'от рек'. В восточном диалекте возникло стандартное окончание облатива -iз, употребляющееся в единственном и множественном числе, ср. antar 'лес', antar-iз 'из леса' и antarner-iз 'из лесов'.
Сравнение парадигм спряжения вспомогательного глагола «быть» во множественном числе в древнеиндийском и древнегреческом языках обнаруживает между ними существенное различие, например, др.-инд. smas 'мы есьмы', sthas 'вы есте', santi 'они суть', др.-греч. ™s-mљn 'мы есьмы', ™s-tљ 'вы есте', e…si?(n) (из senti>enti>ensi>eisi). В первом и втором лицах в древнеиндийском языке представлена слабая ступень корня глагола es 'быть', а в древне-греческом выступает полная ступень. Нетрудно заметить, что сильная ступень была привнесена в древнегреческом языке из сферы единственного числа, где она была закономерна, ср. форму ™s-t… 'он есть'.
В среднеперсидском языке существовали две формы личного местоимения 1 л. ед. ч. az 'я' (из др.-перс. им. п. ед. ч. adam 'я', авест. azqmi 'я') и man 'мой, меня, я', по происхождению и первоначальному использованию — косвенный падеж (из др.-перс. род пад. ед. ч. mana 'мой, мне'). Этот бывший косвенный падеж<242> местоимения в среднеперсидском языке становится фактически универсальной формой этого местоимения, постепенно вытесняя прямой падеж az. В современном персидском языке существует только местоимение man, но не az. Основной причиной выравнивания по аналогии явилось стремление к устранению двух образований с одинаковой функцией.
Как уже было сказано, гораздо большее распространение имеет второй случай. Для того чтобы осуществилось выравнивание неодинаковых по внешнему облику форм по аналогии какой-либо одной формы, вовсе не обязательно полное совпадение их значений. Часто бывает достаточно сходства какого-нибудь одного из присущих им значений. Примеров на этот случай можно привести довольно большое количество. Некоторые древние основы на -а в румынском языке типа limbă 'язык', ţară 'страна' имеют совершенно необычное окончание им. п. мн. ч. -i например, limbi 'языки', ţări 'страны', хотя здесь следовало бы ожидать -е, ср. лат. linguae 'языки' и terrae 'земли'. Окончание -i было перенесено по аналогии из сферы склонения основ на -о, ср. рум. domn 'господин', domni 'господа'19.
В латинском языке было несколько типов перфектов, например, перфект с показателем -s:dixi (diksi) 'я сказал', duxi (duksi) 'я привел', перфект с удвоением типа tetendi 'я натянул,' dedi'я дал', перфект с показателем -v, например, delevi 'я разрушил', перфект на -ui типа domui 'я укротил' и т. д. В современном испанском языке этого разнобоя уже нет. Испанское прошедшее время preteritoperfectosimple, являющееся прямым наследником латинского перфекта, не содержит такого количества типов образования и отличается относительным однообразием.
В латинском языке окончания им. п. мн. ч. -ае и -i, хотя и выражали формы этого падежа разного рода, но все же обозначали в том и другом случае множество предметов. Этой второй функции оказалось вполне достаточным для того, чтобы некогда совершенно несвойственное латинским именам существительным женского рода окончание им. п. мн. ч. -i приобрело функции показателя множественности у румынских существительных женского рода типа limbă 'язык' и ţară 'страна'.
В современном народноразговорном греческом языке некогда присущее древнегреческому языку личное окончание 3 л. мн. ч. наст. вр.-ousi(ср. др.-греч. grЈfousi 'они пишут') было заменено новым личным окончанием -oun. Это новое окончание по своему происхождению является окончанием 3 л. мн. ч. имперфекта слитных глаголов типа kosmљw 'украшать', например, ™kosmoun 'они украшали'. Импульсом для перенесения послужило частичное сходство функций, поскольку оба эти окончания, т. е. ousi и oun,<243> выражают принадлежность действия 3 л. мн. ч., хотя в то же время одно из них является характерным признаком настоящего времени, а второе характерным признаком особого прошедшего времени имперфекта.