С. Л. Рубинштейн, пытаясь ответить на вопрос, в чем состоит различие между мышлением и языком, выразил этот ответ в довольно оригинальной и несколько парадоксальной форме: «Говорить — не значит мыслить. Мыслить — это значит познавать; говорить — это значит общаться. Когда человек мыслит, он использует языковой материал и мысль его формируется, отливаясь в речевые формулировки. Но задача, которую он, мысля, решает — задача познавательная» [54, 170].
Если определить эту особенность точнее, то следовало бы сказать, что говорить — это одновременно мыслить и общаться, но общаться по определенным правилам, применяя те способы языкового выражения, которые приняты в данном коллективе. В противном случае говорящий рискует быть непонятым.
Соотношение между мышлением и языком можно образно сравнить с соотношением между теплой одеждой и ее национальной формой. Всякая теплая одежда должна согревать человека и спасать его от холода, но в разных странах мира она может быть неодинаковой по внешней форме. Тем не менее она успешно выполняет свою функцию: человеку в ней тепло и в то же время он одет, как это принято обычаем.
Многие из вышеперечисленных особенностей знаковой коммуникативной системы невозможно понять, не ознакомившись с различными внутренними процессами, происходящими в сфере языка.
Каждый говорящий на том или ином языке твердо убежден в том, что, пользуясь данным языком, он не вносит в него ничего нового, поскольку всякое изменение языка лежит за пределами его возможностей.
Характеризуя речь ребенка, Л. С. Выготский в свое время писал: «Ребенок склоняет, спрягает, но эта деятельность им усвоена чисто структурно. Эти операции неосознанны. Ребенок употребляет верный падеж и верную падежную форму в структуре определенной фразы, но он не отдает себе отчета в том, сколько существует падежных форм. Это сказывается в том, что он владеет ими спонтанно в определенной ситуации, автоматически, т. е. <67> владеет ими тогда, когда ситуация в каких-то больших структурах вызывает его на проявление этих умений, но вне определенной структуры — произвольно, сознательно и намеренно — ребенок не умеет сделать того, что умеет делать непроизвольно» [12, 213].
Необходимо заметить, что любой человек, не имеющий никакого теоретического представления о строе своего языка, в этом отношении мало отличается от ребенка. Он также пользуется речью автоматически и не отдает себе отчета в том, сколько в данном языке падежей, времен, наклонений и т. д. В лучшем случае он может сказать на основании своего эмпирического опыта, что так не говорят.
Однако в действительности язык создается людьми, хотя сами люди этого не осознают. Язык никогда не создается всем коллективом говорящих одновременно. Отдельные изменения в языке производятся отдельными индивидами. Каждое звуковое изменение в языке, каждая отдельная его форма имеют какого-то безымянного автора. Возникшее в языке новшество затем подхватывается другими говорящими на данном языке, в результате чего оно становится общим достоянием. Действия отдельных индивидов в сумме создают деятельность, происходящую во внутренней сфере каждого языка. Эта деятельность может быть различной по своему характеру.
Выше говорилось о том, что несмотря на единство форм логического мышления, языковые формы выражения в разных языках мира обнаруживают большое разнообразие. Эти различия возникают уже в самом начале в процессе создания слов и грамматических форм. Трудно представить, чтобы новое слово создавалось всем коллективом говорящих на данном языке одновременно. Марио Пэй замечает по этому поводу следующее: «Мы можем предполагать, что общее принятие (commonacceptance) символа осуществляется скорее через процесс возникновения индивидуальной инновации и ее постепенного распространения, а не как акт массового творчества» [73, 12]. Слова редко создаются из совершенно новых, ранее ничего не обозначавших звуковых комплексов. Индивид, создающий новое слово для ранее неизвестного ему предмета, пытается прежде всего найти какие-то черты сходства между этим предметом и предметами, ему уже известными, имеющими в данном языке особое наименование. Звуковой комплекс в период своего возникновения должен обязательно иметь какую-то опору даже в тех случаях, когда новое название создается по звукоподражательному принципу. В противном случае создать его было бы невозможно. Огромное значение в процессе создания новых слов имеют поэтому ассоциации.
Совершенно естественно, что у разных индивидов, находящихся в различных точках земного шара, ассоциации не могут быть одинаковы, хотя возможность случайных конвергенций не исключена. Этим, между прочим, объясняется такое интересное явление,<68> как отсутствие единой внутренней формы слов в различных языках мира. Данное положение может быть сравнительно легко подтверждено примерами, взятыми из самых различных языков. Так, например, греч. Фrnij 'птица' этимологически связано с глаголом Фrnumiи лат. oriri 'подниматься'; исп. pajaro и рум. pasăre 'птица' происходят от лат. passer, собственно — 'воробей'. Греч. prТswpon 'лицо' буквально означает 'то, что находится перед глазами', но лит. veidas связано с индоевропейским глагольным корнем *weid- 'видеть', ср. лат. videre 'видеть', греч. e„?don 'я увидел' из eweidon; лат. facies 'лицо' связано с глаголом facere 'делать', собственно — 'творение', 'нечто созданное', ср. польск. twarz; коми-зыр. нырвом 'лицо' означает буквально 'нос-рот', собственно — 'средоточие носа и рта'; греч. mљtwpon 'лоб' означает буквально 'то, что находится между глаз', нем. Stirn 'лоб' связано с лат. sternere 'простираться'; русск. лоб этимологически связывается с чешск. leb 'череп', лат. supercilium 'бровь' буквально означает 'то, что находится над веком', ср. лат. cilium 'веко', но лит. antakis буквально означает 'то, что находится над глазом'. Греч. poЪj 'нога', род. п. podТj этимологически связано с русск. под 'основание печи', тогда как русск. нога определенно связывается с греч. Фnux, род. п. Фnucoj 'ноготь', нем. Nagel 'ноготь', лит. nagas и латышск. nags 'ноготь'. Фр. maison 'дом' происходит от лат. mansio 'остановка, пребывание'; русск. дом связано с греческим глаголом dљmw 'строить'; русск. окно этимологически связано со словом око 'глаз', серб. прозор 'окно' этимологически связано с русским глаголом взирать, т. е. 'смотреть', тогда как исп. ventana 'окно' связано с лат. ventus 'ветер', н.-греч parЈfuro 'окно' буквально означает 'то, что находится около двери'; греч trЈpeza 'стол' из tetrapedia буквально 'то, что стоит на четырех ножках'. Русск, стол этимологически связывается с глаголом стлать; русск. плотник связано этимологически с глаголами плотить и плести, тогда как греч. tљktwn 'плотник' этимологически связано с русским глаголом тесать, ит. falegname 'плотник' связано с глаголом fare 'делать' и существительным legname 'дерево'; греч. ўgorЈ 'рынок', первоначально значившее 'место собрания, сборища', связано с глаголом ¤gw 'гнать'; русск. рынок связано с нем. Ring 'кольцо'; греч. teleuta«oj 'последний', собственно 'находящийся в конце' (teleut» 'конец'), фр. dernier 'последний', буквально 'задний' из deretro 'сзади', русск. последний связано с глаголом следовать; русск. старый этимологически связано с лит. storas 'толстый, сильный, тяжелый' и др.-норв. stуrr 'большой, мощный, важный, храбрый', шв. stor 'большой'; греч. palaiТj 'старый' связывается с валлийск. pell 'далеко отстоящий', лат vetus 'старый', по-видимому, связано с греч. њtoj 'год' из wetos, ср. алб. vit 'год', vetus, т. е. 'имеющий много лет', н.-греч. dЈsoj 'лес' связано с прилагательным dasЪj 'густой',<69> ит. bosco 'лес', фр. bois 'лec' происходят от лат. boscus, первоначально 'лесное пастбище', рум. pădure 'лес' — от лат. palus, род. п. paludis, 'болото' др.-норв. skogr 'лес', датск. skov, шв. skog связаны с др.-норв. глаголом skag 'выдаваться', лит. giria 'лес' ассоциировано со словом 'гора' ('гора, покрытая лесом'), сербохорв. љuma 'лес'— ассоциация с чем-то издающим шум, ср. русск. шуметь, нен. пэдара 'лес' этимологически может быть связано с финск. petдjд, морд. и коми-зыр. пужым 'сосна'; нем. verstehen 'понимать' связано с др.-англ. farstandan и др.-норв. forstanda 'стоять впереди' или 'представлять', русск. понимать ассоциировано с идеей 'брать', ср. лат praehendere 'брать', тат. ан?ла 'понимать' связано с существительным ан? 'рассудок, ум', венг. йrteni 'понимать' увязывается с идеей 'достичь чего-либо', ср. венг. йrni 'достигать'; коми-зыр. гцгцр воны 'понимать' восходит к значению 'ходить кругом'; драться в русском языке буквально означает 'драть друг друга', а тат. сугышырга 'драться' можно объяснить как 'бить друг друга'; сопоставление русского глагола искать с болг. искам 'желаю, требую', а также с др.-англ. āscian 'спрашивать' и др.-инд. icchati 'ищет, желает' показывает, что первоначально этот глагол имел значение 'искать или домогаться чего-либо', итальянский глагол cercare 'искать' этимологически связан с латинским circa 'около, вокруг', испанский глагол buscar увязывается этимологами с нар. лат. существительным busca 'лес'; buscar означало некогда 'ходить в лесу и искать дрова' татарский глагол езлq- 'искать' явно связан с существительным ез 'след' и т. д.