Аналогичное явление наблюдается в большей или меньшей степени и в других литературных языках донационального периода, точнее — до периода выработки единой литературной нормы или общенационального языкового стандарта. Так, в Германии, где феодальная раздробленность была особенно значительной и устойчивой и литературный язык выступал в нескольких областных вариантах, обладавших различиями не только в фонетико-графической системе, но и в лексическом составе, а отчасти и в морфологии, уже в памятниках литературного языка XII—XIII вв., как поэтических, так и прозаических, нет непосредственного отражения диалектной системы той области, к которой относится тот или иной памятник: прослеживается сознательный отбор, исключение узко-диалектных особенностей. В условиях существования письменной фиксации и (хотя ограниченных) торговых и культурных связей между отдельными территориями в Германии начиная с XIII — XIV вв. происходило интенсивное взаимодействие между сложившимися областными вариантами литературного языка. Даже Север страны, наиболее обособленный в языковом отношении, не оставался изолированным. Показательным в этой связи является проникновение южных форм и южной лексики, нередко вытеснявших местные формы из литературного языка Средней Германии как на Западе в районе Кельна (ср. вытеснение локального -ng- под влиянием более общего -nd- в словах типа fingen ~ finden), Майнца (ср. также вытеснение средненемецких местоименных форм her 'он', цm 'ему' южными er, im), Франкфурта-на-Майне, так и на Востоке, в Тюрингии и Саксонии (ср. ту же систему местоимений). Любопытным следствием этих процессов являлись многочисленные региональные дублеты в языке одного и того же памятника; в средненемецких памятниках XIV в. местные biben 'дрожать', erdbibunge 'землетрясение', otmфotikeit 'смирение', burnen 'гореть', heubt 'голова', уживались рядом с более южными pidmen, ertpidmen, dernuotikeit,<509> brennen. Сознательное подражание определенному варианту литературного языка прослеживается уже в XIII в., когда большинство авторов стремились писать на языке, близком к закономерностям юго-западного варианта, поскольку юго-запад был тогда центром политической и культурной жизни Германии [15, 255—259].
Наддиалектный характер литературного языка эпохи феодализма связан и с особенностями системы стилей литературного языка, постепенно складывающейся уже в ту эпоху. Становление стилей философско-религиозной, научной, публицистической литературы способствовало развитию пластов лексики, не существовавших в диалектах и обнаруживающих по преимуществу интердиалектный характер. В ряде стран (западноевропейские страны, славянские страны, многие страны Востока) становление этих специфичных для литературного языка стилей осуществляется под влиянием чужого литературного языка — в славянских Странах под влиянием старославянского литературного языка, в Западной Европе под влиянием латыни, на ближнем Востоке под влиянием арабского языка, в Японии под влиянием китайского языка и т. д. Это иноязычное влияние, в свою очередь, способствует обособлению литературных языков от территориальной связанности и ведет к формированию в их системе наддиалектных черт. Поэтому язык древнерусских памятников, хотя и отражал определенные особенности диалектных областей, характеризовался многообразным смешением русских и старославянских элементов и тем самым не обладал той территориальной ограниченностью, которая характеризует диалект.
Наиболее полно эта черта литературного языка и тем самым наиболее полная его противопоставленность диалекту проявляются в эпоху существования национального единства, когда оформляется единый общеобязательный стандарт. Но возможны и другие случаи, когда еще в донациональную эпоху древний письменный литературный язык настолько отдаляется от процесса развития живых диалектов, что оказывается изолированным от их территориального многообразия, как это было в арабских странах, в Китае и Японии [24], причем опора на архаичную традицию может происходить в разных исторических условиях и в разные периоды истории конкретных литературных языков. Так, средневековый китайский литературный язык VIII — ХII вв. в значительной степени опирался на книжные источники VII — II вв. до нашей эры, что способствовало его обособлению от разговорного языкового стиля [24, 43—44]; в совершенно иных условиях аналогичные закономерности характеризовали развитие чешского языка XVIII в. (см. ниже).
II. Литературный язык противопоставляется диалекту и по общественным функциям, которые он осуществляет, а тем самым и по своим стилевым возможностям.<510>
С момента формирования литературного языка у того или иного народа за диалектом обычно остается сфера бытового общения. Литературный же язык потенциально может функционировать во всех сферах общественной жизни — в художественной литературе, в государственном управлении, в школе и науке, в производстве и быту; на определенном этапе развития общества он становится универсальным средством общения. Процесс этот сложен и многообразен, так как в нем помимо литературного языка и диалекта принимают участие промежуточные формы обиходно-разговорной речи (см. стр. 525—528).
В пределах рассмотрения различительных признаков литературного языка следует подчеркнуть многофункциональность и связанное с ней стилевое разнообразие литературного языка в отличие от диалекта. Бесспорно, эти качества обычно накапливаются литературным языком в процессе его развития, но существенна тенденция данной формы существования языка к многофункциональности, более того — само становление литературного языка происходит в условиях выработки его функционально-стилевого разнообразия.
Функциональная нагрузка литературных языков неодинакова в разных исторических условиях, причем определяющую роль здесь играет уровень развития общества и общей культуры народа. Арабский древний литературный язык оформляется в VII— VIII вв. как язык поэзии, мусульманской религии, науки и школы в результате высокого уровня развития, которого достигла тогда арабская культура. Стилевое многообразие древнегреческого литературного языка неразрывно связано с разными жанрами литературы (эпос, лирическая поэзия, театр), с процветанием науки и философии, с развитием ораторского искусства.
Иная картина наблюдается в Западной Европе. У истоков литературных языков Западной Европы были поэтические и прозаические жанры художественной литературы, народный эпос; в Скандинавии и Ирландии выделяется, наряду со стилем эпической поэзии, прозаический стиль древних саг. К наддиалектному типу языка примыкал и язык древних рунических надписей (V—VIII вв.), так называемое руническое койнэ [25, 19—53]. XII—XIII вв.— период расцвета рыцарской лирики и рыцарского романа — дают высокие образцы провансальского, французского, немецкого, испанского литературных языков. Но эти литературные языки относительно поздно начинают обслуживать науку и образование, отчасти в результате заторможенного развития науки, но главным образом вследствие того, что завоевание литературным языком других сфер общения тормозилось в западно-европейских странах длительным господством латыни в области права, религии, государственного управления, образования и распространенностью в бытовом общении диалекта. Вытеснение латыни и замена ее литературным языком данного народа<511> протекали во многом неодинаково в разных европейских странах.
В Германии с XIII в. немецкий язык проникает не только в дипломатическую переписку, в частно-правовые и государственные грамоты, но и в юриспруденцию. Крупные правовые памятники, Sachsenspiegel и Schwabenspiegel, пользовались огромной популярностью, о чем свидетельствует существование многочисленных рукописных вариантов из разных областей Германии. Почти одновременно немецкий язык начинает завоевывать и сферу государственного управления4. Он господствует в имперской канцелярии Карла IV. Но латынь остается языком науки фактически до конца XVII века, она длительно господствует в университетском преподавании: еще в XVII в. чтение лекций на немецком языке встречало ожесточенное сопротивление. Определенному укреплению позиций латыни даже в некоторых литературных жанрах (драма) способствовала в Германии и эпоха Возрождения.
В Италии еще в XV в. в связи с общим направлением культуры эпохи Возрождения латынь оказывается единственным официально признанным языком не только науки, но и художественной литературы, и лишь столетие спустя итальянский литературный язык постепенно завоевывает права гражданства как многофункциональный письменно-литературный язык. Во Франции латынь употреблялась и в XVI в. не только в науке, но и в юриспруденции, в дипломатической переписке [6, 355], хотя уже Франциск I ввел французский язык в королевскую канцелярию.
Типологически близкие черты обнаруживает и функционирование литературных языков в древней Руси, в Болгарии и Сербии. Так, например, развитие древнего русского литературного языка тоже происходило в условиях своеобразного двуязычия, поскольку область культа, науки и некоторые жанры литературы обслуживал старославянский язык [8]. До конца XVII в. этот чужой, хотя и близкородственный язык, противопоставлялся литературному языку на народной основе, т. е. русскому литературному языку в собственном смысле этого слова, поэтому употребление русского литературного языка, его стилевое многообразие оказались ограниченными: он выступал лишь в деловой письменности, в таких памятниках, как «Русская Правда», и некоторых жанрах литературы (жития святых, летопись и некоторые другие памятники). Только в начале XVIII в. обозначается процесс разрушения двуязычия и как следствие этого — постепенное функционально-стилевое обогащение литературного языка.