Гораздо важнее, что одно и то же понятие в языке может иметь, и очень часто имеет, несколько наименований. Более того, считается, чем богаче такие ряды слов — синонимов, тем богаче признается язык. В этом проявляется важное положение; язык отражает внешний мир, но не абсолютно адекватен ему.
Вот, например, цветовой спектр. Выделяется несколько основных цветов спектра. Опирается это теперь на точные физические показатели. Как известно, свет волн различной длины возбуждает разные цветовые ощущения. Разделить точно «на глаз», например, красное и пурпурное трудно, поэтому мы и объединяем обычно их в один цвет — красный. А сколько существует слов для обозначения этого цвета: красный, алый, пунцовый, кровавый, рдяный, кумачовый, рубиновый, гранатовый, червонный, а еще можно было бы добавить — вишневый, малиновый и т. д.! Попробуйте разграничить эти слова по длине световых волн. Это не удастся, потому что они наполнены своими особыми оттенками значимости.
То, что язык не слепо копирует окружающую действительность, а как-то по-своему, что-то выделяя больше, чему-то придавая значения меньше, и является одной из удивительных и далеко еще не исследованных до конца тайн.
Две важнейшие функции языка, которые мы рассмотрели, не исчерпывают всех его достоинств и особенностей. О некоторых будет идти речь далее. А теперь давайте подумаем, как, по каким признакам мы можем оценить человека. Конечно, скажете вы, оснований для этого много: его внешний вид, отношение к другим людям, к труду и т. д. Все это, конечно, верно. Но и язык помогает нам охарактеризовать человека.
Говорят: встречают по одежке, провожают по уму. А откуда узнают об уме? Конечно, из речи человека, из того, как и что он говорит. Характеризует человека его словарь, т. е. сколько слов он знает — мало или много. Так, писатели И. Ильф и Е. Петров, решив создать образ примитивной мещаночки Эллочки Щукиной, прежде всего, рассказали о ее словаре: «Словарь Вильяма Шекспира по подсчету исследователей составляет двенадцать тысяч слов. Словарь негра из людоедского племени Мумбо-Юмбо составляет триста слов. Эллочка Щукина легко и свободно обходилась тридцатью...» Образ Эллочки Людоедки стал символом крайне примитивного человека и способствовал этому один признак — ее язык.
А сколько слов знает средний человек? Ученые полагают, что словарь обычного человека, т.е. не занимающегося специально языком (не писателя, языковеда, литературоведа, журналиста и т. д.), составляет около пяти тысяч. И вот на этом фоне выглядит очень выразительным количественный показатель гениальности выдающихся людей. «Словарь языка Пушкина», составленный учеными на основе пушкинских текстов, содержит 21 290 слов.
Таким образом, язык можно определить как средство познания человеческой личности, а также как средство познания народа в целом.
Вот оно какое — чудо языка! Но это далеко не все. Каждый национальный язык есть еще кладовая народа, говорящего на нем, и его память.
ЯЗЫК ЕСТЬ КЛАДОВАЯ НАРОДА, ЕГО ПАМЯТЬ.
Когда историк стремится восстановить и описать события далекого прошлого, он обращается к различным доступным ему источникам, которыми служат предметы того времени, рассказы очевидцев (если они записаны), устное народное творчество. Но среди этих источников есть один самый надежный — язык. Известный историк прошлого века профессор Ь. К- Котляревский заметил: «Язык — вернейший, а иногда и единственный свидетель былой жизни народа».
В словах и их значениях отразились и дошли до наших дней отзвуки очень далеких времен, факты жизни наших далеких предков, условия их труда и отношений, борьба за свободу и независимость и т. д.
Возьмем конкретный пример. Перед нами ряд слов, как будто ничем не примечательных, но связанных общностью значений: доля, участь, удел, счастье, удача. Их анализирует в своей работе «Язычество древних славян» академик Б. А. Рыбаков: «Эта группа слов может восходить даже к охотничьей эпохе, к разделу добычи между охотниками, которые делили добычу, оделяли каждого соответствующей долей, частью, уделяя что-то женщинам и детям,— «счастьем» было право участвовать в этом дележе и получать свою долю (часть). Здесь все вполне конкретно, «весомо, грубо, зримо».
Точно такой же смысл могли сохранить эти слова и в земледельческом обществе с первобытным коллективным хозяйством: доля и часть означали ту долю общего урожая, которая приходилась на данную семью. Но в условиях земледелия старые слова могли приобрести новый двойственно-противоположный смысл: когда большак первобытной задруги распределял работы между пахарями и делил пашню на участки, то одному мог достаться хороший «удел», а другому — плохой. В этих условиях слова требовали качественного определения: «хороший удел» (участок), «плохой удел». Вот здесь-то и происходило зарождение отвлеченных понятий...»
Вот что увидел историк в наших современных словах. Оказывается, в них скрыта глубочайшая память о прошлом. И еще один подобный пример.
В одной из своих работ Н. Г. Чернышевский заметил: «Состав лексикона соответствует знаниям народа, свидетельствует... о его житейских занятиях и образе жизни и отчасти о его сношениях с другими народами».
Действительно, язык каждой эпохи содержит в себе знания народа в эту эпоху. Проследите значение слова атом в разных словарях разных времен, и вы увидите процесс постижения структуры атома: сначала – «далее неделимый», затем – «расщепленный». Вместе с тем словари прошлых лет служат для нас справочниками о жизни тех времен, об отношении людей к миру, окружающей среде. Недаром «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля считают «энциклопедией русской жизни». В этом удивительном словаре мы находим сведения о верованиях и суевериях, о быте людей.
И это не случайность. Если попытаться раскрыть содержание слова, то неизбежно придется коснуться явлений жизни, которые обозначают слова. Таким образом, мы подошли ко второму признаку, названному Н. Г. Чернышевским «житейские занятия и образ жизни». Житейские занятия русских людей отражены в многочисленных словах, прямо называющих эти занятия, например: бортничество — добывание меда диких пчел, дегтярничество — выгонка дегтя из дерева, извоз — зимняя перевозка товаров крестьянами, когда не было работы по сельскому хозяйству, и т. д. В словах квас, щи(шти), блины, каша и многих других отразилась русская народная кухня; денежные единицы существовавших давно денежных систем отражаются в словах грош, алтын, гривенник. Следует заметить, что метрические, денежные и некоторые другие системы, как правило, у разных народов выражались своими словами и это-то как раз и составляет национальные особенности лексики народного языка.
Отразились в устойчивых сочетаниях русского языка отношения между людьми, моральные заповеди, а также обычаи, обряды. М. А. Шолохов в предисловии к сборнику В. И. Даля «Пословицы русского народа» писал: «Необозримо многообразие человеческих отношений, которые запечатлелись в чеканных народных изречениях и афоризмах. Из бездны времен дошли до нас в этих сгустках разума и знания жизни радость и страдания людские, смех и слезы, любовь и гнев, вера и безверие, правда и кривда, честность и обман, трудолюбие и лень, красота истин и уродство предрассудков».
Важно и третье положение, отмеченное Н. Г. Чернышевским,— «сношения с другими народами». Эти сношения далеко не всегда были добрыми. Здесь и нашествия вражеских полчищ, и мирные торговые отношения. Как правило, русский язык заимствовал от других языков лишь то, что было в них хорошего. Любопытно по этому поводу высказывание А. С. Пушкина: «...Чуждый язык распространялся не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством. Какие же новые понятия, требовавшие новых слов, могло принести нам кочующее племя варваров, не имевших ни словесности, ни торговли, ни законодательства? Их нашествие не оставило никаких следов в языке образованных китайцев, и предки наши, в течение двух веков стоная под татарским игом, на языке родном молились русскому богу, проклинали грозных властителей и передавали друг другу свои сетования. Как бы то ни было, едва ли полсотни татарских слов перешло в русский язык».
Действительно, язык как основа нации сохранялся очень бережно. Великолепным примером того, как народ дорожит своим языком, могут служить казаки — некрасовцы. Потомки участников Булавинского восстания, претерпевавшие в России религиозные гонения, ушли в Турцию. Прожили там два-три века, но сохранили в чистоте язык, обычаи, ритуалы. Только новые для них понятия были заимствованы в виде слов из турецкого языка. Язык-первооснова был полностью сохранен.
Формирование русского языка проходило в сложных условиях: существовал язык светский — древнерусский, и церковно-славянский, на котором велась служба в церквах, печаталась духовная литература. А. С. Пушкин писал; «Убедились ли мы, что славенский язык не есть язык русский, и что мы не можем смешивать их своенравно, что если многие слова, многие обороты счастливо могут быть заимствованы из церковных книг, то из этого еще не следует, чтобы мы могли писать да лобжет мя лобзанием вместо целуй меня».
И все-таки роль заимствований в результате общения между народами нельзя сбрасывать со счетов. Заимствования являлись результатом важных событий. Одним из таких событий стало крещение на Руси в X—XI веках и принятие христианства византийского образца. Конечно же, это должно было отразиться в языке. И. отразилось. Начнем хотя бы с того, что были нужны книги, в которых излагались бы церковные каноны. Такие книги появились, их переводили с греческого. Но в церкви служба шла на старославянском языке (он же церковно-славянский). Поэтому переводы делались на старославянский.