Терны венчают смиренных и мудрых
Белым огнем Купины.
В данном случае синонимом выражения «Белый огонь Купины» может служить выражение «Чистый (божественный) огонь Купины», то есть в контексте стихотворения «неопалимая Купина» становится символом некой очищающей, божественной силы. В приведенных выше строчках поэт создал образ тернового венца, приносящего страдания, но эти страдания являются для человека очищающими. Созданию единого образа способствует употребление в одном контексте слов «терны» и «Купина», которые являются синонимами.
В стихотворении «Странных и новых ищу на страницах» образ Купины является аллюзией библейского образа «неопалимой Купины», так как в тексте стихотворения нет конкретного указания на «несгорающий божественный куст». Связь с библейским образом возникает на основе «памяти слова».
Следующее выражение, приводящее к ассоциации с библейским образом «неопалимой Купины», встретилось в стихотворении «Старушка и чертенята»:
Занимаются села пожарами,
Грозовая над нами весна,
Но за майскими тонкими чарами
Затлевает и нам Купина…
Нас интересует выражение «Затлевает и нам Купина». Рассмотрим значение слова «затлевать». «Тлеть – гореть, сгорать без пламени, еле поддерживать собой горение». Приставка «за» имеет значение начала действия. Итак, слово «затлевать» имеет значение начала длительного процесса горения. Следовательно, отчетливо прослеживается связь между выражениями «неопалимая Купина» и «затлевает и нам Купина», значит блоковское выражение можно считать библейской реминисценцией, так как поэт обыгрывает библейский образ, и этот образ легко поддается восстановлению.
Выражение «В синем утреннем небе найдешь Купину расцветающих роз», встретилось в стихотворении «Влюбленность». Образ «расцветающей Купины» – аллюзия библейского образа. От фразеологизма «неопалимая Купина» употреблен только «осколок» - образ самого куста, и этот образ приобретает в лирике Блока новую форму. Можно предположить, что в стихотворении «Влюбленность» куст купины является синонимом терновникового куста, так как куст терновника может цвести. «Терновник – колючий кустарник семейства розоцветных с терпкими синевато-черными плодами». Как помним, купина со старославянского – терновый куст, поэтому поэт мог подразумевать под «Купиной расцветающих роз» куст терновника.
И, наконец, рассмотрим выражение, в котором связь с библейской «неопалимой Купиной» едва уловима. В стихотворении «Полюби эту вечность болот» есть строки:
Полюби эту вечность болот:
Никогда не иссякнет их мощь.
Этот злак, что сгорел, - не умрет.
Этот куст – без истления – тощ.
В стихотворении нет конкретного упоминания Купины, но связь с библейским образом осуществляется за счет семантического поля вокруг слова «куст». Рядом стоят определения «куст без истления», это можно расшифровать как куст, который тлеет постоянно, далее, «этот злак, что сгорел, - не умрет», если сгорел, но не умер, значит, способен возродиться. В данном случае выражение «Куст – без истления - тощ» - неатрибутивная аллюзия образа «неопалимой Купины», связь с библейским текстом происходит на ассоциативном уровне.
Итак, образ купины в лирике Блока практически всегда выступает как символ божественного, и в большинстве случаев можно проследить связь между фразеологизмом «неопалимая Купина» и образами, нарисованными Блоком.
Обратимся к фразеологизму «Труба архангела». Выражение обозначает грозное предзнаменование. По евангельскому сказанию, трубы ангелов должны были возвещать великие бедствия людям перед Страшным судом. (Откр. 8: 2 - 12) (6. 408). В Откровении Иоанна Богослова читаем: «И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано им семь труб (…). И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса, и громы, и молнии, и землетрясения … И семь Ангелов, имеющие семь труб, приготовились трубить. Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, смешанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сгорела, и вся трава зеленая сгорела (…) И видел я и слышал одного Ангела, летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе, горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов трех Ангелов, которые будут трубить». Упоминание о трубных ангелах есть и в Евангелии от Матфея (24: 30 - 31): «Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе: и тогда восплачутся все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою: и пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их». Образ из Евангелия от Матфея перекликается с образом из Апокалипсиса. В обоих случаях речь идет о грозном предзнаменовании.
А.Блок вводит в тексты своих произведений образ «труб Архангела» и «трубного гласа»:
1) Плачет ребенок. И ветер молчит.
Близко труба и не видно во мраке.
(«Плачет ребенок. Под лунным серпом» 14 декабря 1903)
2) Страшно верим, выси мерим,
Вечно ждем трубы
(«Сторожим у входа в терем»)
3) Ангел, Мученик, Посланец
Поднял звонкую трубу.
(«Поединок»)
4) И в полях гуляет смерть –
Снеговой трубач.
(«И опять снега»)
5) Близок вой похоронных труб,
Смертен вздох охлажденных губ.
(«Черная кровь»(8))
6) Лучи метнулись заревые
И трубный ангел в высоте.
(«Когда я прозревал впервые»)
7) Утешься: ветер за окном –
То трубы смерти близкой
(«Ты в комнате один сидишь»)
8) Нити дьявольской Судьбы,
Звуки ангельской трубы.
(«Угар»)
9) Замолкли ангельские трубы
Немотствует дневная ночь.
(«Когда я прозревал впервые»)
На всех выражениях лежит печать творчества автора. Рассмотрим приведенные выражения с точки зрения их соотнесенности с исходной формой фразеологизма.
Ближе всего к исходному выражению стоят обороты «трубный ангел» и «ангельские трубы». В этих выражениях, во-первых, сохранилось основное значение фразеологизма «грозное предзнаменование», во-вторых, сохранился компонентный состав фразеологизма.
В словосочетании «трубный ангел» произошла контаминация двух единиц. Прилагательное «трубный» взято из выражения «трубный глас», а из выражения «трубы архангела» взято существительное, но особенность состоит в том, что поэт не указывает на конкретный вид ангелов, а берет обобщенное наименование. Итак, выражение «трубный ангел» возникло в процессе художественной обработки языкового фразеологизма «трубы архангела», при этом сохранилась его семантика, и выражение легко поддается трансформации в исходную форму.
Выражение «ангельские трубы», как и предыдущий оборот, образовалось на основе библейского фразеологизма. В выражении сохранился компонентный состав, но произошла перестановка компонентов и грамматические изменения, которые не повлияли на значение единицы. В первом, и во втором случае, изменения фразеологизма были вызваны законами построения поэтического текста, и строение оборота не отразилось на его значении.
Выражение «трубы смерти», отражает библейский эпизод о том, что вострубившие ангелы принесут на землю страшные бедствия и разрушения, а вместе с ними и смерть. Блоковский оборот является отголоском библейского фразеологизма. В данном случае «смерть» является контекстуальным синонимом «архангела», который приносит весть о смерти. Выражение Блока «трубы смерти» правильнее считать фразеологической реминисценцией, так как образ смерти, связанный со звуками ангельских труб, в стихотворении Блока получает словесное обозначение.
В выражении «вой похоронных труб», нашедшем отражение в стихотворении «Черная кровь», также прослеживается связь с оборотом «трубы архангела». Словосочетание «похоронные трубы» в сознании читателя ассоциируются со смертью, а через образ смерти происходит связь с фразеологизмом «трубы архангела».Данное выражение Блока целесообразнее считать не реминисценцией, а аллюзией, так как от исходного оборота «трубы архангела» остался только образ труб, но он приобретает такую форму, что без помощи ассоциативной памяти его нелегко связать с библейским фразеологизмом.
Укажем несколько выражений, в которых возникает образ «труб смерти», их можно объединить, так как в них слабее всего проявляется связь с библейским фразеологизмом «трубы архангела».
1) Близко труба и не видно во мраке
2) Вечно ждем трубы
3) Ангел поднял звонкую трубу
4) Смерть – снеговой трубач.
Перечисленные выше выражения можно считать аллюзиями, так как в них прямо не говорится о грозном предзнаменовании, от библейского выражения «трубы архангела» остался только образ трубы как предвестника несчастья. Связь с Библией ощущается только благодаря контексту, в который входят выражения.
Первое выражение нашло отражение в стихотворении «Плачет ребенок. Под лунным серпом…»:
Месяц упал в озаренные злаки
Плачет ребенок. И ветер молчит.
Близко труба. И не видно во мраке.
Словосочетания «ветер молчит», «месяц упал», «не видно во мраке», «плачет ребенок» - рисуют мрачную, тревожащую картину, а сочетание «близко труба», дает сигнал к воспоминанию библейского текста о семи вострубивших ангелах. В данном случае, только благодаря контексту, «осколок» фразеологизма «трубы архангела» приобретает свое изначальное значение.
Второе сочетание взято из цикла «Молитвы» из стихотворения «Сторожим у входа в терем»:
Сторожим у входа в терем,
Верные рабы.
Страстно верим, выси мерим,
Вечно ждем трубы.
Как и в первом случае, здесь нет прямого указания на библейский текст. Определить, что выражение «вечно ждем трубы» связано с Откровением, в большей степени помогает то, что глагол «ждем» в сочетании с существительным «трубы» становится синонимичным выражениям «вечно ждем смерти», так как во фразеологизме «трубы архангела» трубящий архангел является предвестником смерти.