Сиенский собор, "высокие соборы". Помимо размера отличает их авторское восприятие — собор вызывает более сильное чувство благоговения перед богом.
2) Священное место вообще, всякое место, наделенное особыми качествами (не обязательно здание или место богослужения). Так, в стихотворении («Мне страшно с тобой встречаться..».5 ноября 1902г.) храм — некий участок пространства, некогда освященный присутствием Софии:
А хмурое небо низко—
Покрыло и самый храм.
Я знаю: Ты здесь. Ты близко.
Тебя здесь нет. Ты — там.
Подобным образом и в стихотворении "Сны раздумий небывалых..." место покинуто божеством, но не утратило святости:
Все лучи моей свободы
Заалели там.
Здесь снега и непогоды
Окружили храм.
В этом значении "храм" выступает контекстуальным антонимом слова "ресторан" (окказиональное значение — "вместилище греха"):
Здесь ресторан, как храмы, светел,
И храм открыт, как ресторан.
("Ты смотришь» в очи ясным зорям... "
декабрь 1906г.)
3) Место настоящего пребывания Софии, где лирический герой соприкасается с божеством. Наиболее известный случай такого словоупотребления в стихотворении "Вхожу я в темные храмы»»" (25 октября 1902г.):
Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.
Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.
Для поэта каждое посещение этого храма воспринимается осуществлением мистического брака:
Со мной весна в твой храм вступила,
Она со мной обручена.
("О жизни, догоревшей в хоре...", ноябрь 1906г.)
Таким образом, все контекстуальные значения слова "храм" построены вокруг одного семантического центра: священное место, но в каждом конкретном случае использования слова выбор одного из значении или всего их комплекса определяется исключительно авторской волей.
АД И РАЙ
Слова "ад" и "рай" представляют собой бинарную оппозицию, поэтому и рассматривать их значения следует вместе.
Ад имеет два словарно закрепленных значения:
1.В религиозно-мистических представлениях: место, где души грешников после смерти предаются вечным мукам.
2. (перен.) О тяжелых, невыносимых условиях, состоянии; о хаосе и ужасе, царящих где-нибудь. (7. 18)
Рай — "В религиозно-мистических представлениях: место, где души умерших праведников ведут блаженное существование". (7. 655)
Рай связан с высшими небесными силами, Софией; ад— с враждебными человеку стихиями. Блок упоминает рай чаще; с эпитетами "светлый", "неподвижно-блаженный", "неслыханный", "недоступный безумным рабам". Сделаны указания и на связь его с Софией:
Это — легкий образ рая,
Это — милая твоя.
("Последнее напутствие")
Тем не менее, образ рая представляется смутным, абстрактным, загадочным. В отличие от него ад оказывается знакомым, близким:
Был в чаду, не чая чада,
Утешался мукой ада.
(«Все свершилось по писаньям»)
Даже то, что, казалось бы, должно даровать блаженство, в сознании поэта становится инфернальным:
Для иных ты — и Муза, и чудо,
Для меня ты — мученье и ад,
(«К музе»)
Целостная картина ада создастся в стихотворении "Песнь ада" и в цикле "Пляски смерти".
Столкновение слов "ад" и "рай" в непосредственной близости в тексте создает ситуацию выбора, распутья, служит предостережением:
Но ты, художник, твердо веруй
В начала я концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай;
(«Возмездие»)
Антитезу здесь дополняет вторая антонимическая пара начало-конец, также определяющая ступени мироздания: крайние точки времени и пространства.
Иная цель достигается в стихотворениях "О, нет! Я не хочу, чтоб пали мы с тобой...":
Но ты меня зовешь! Твой ядовитый взгляд
Иной пророчит рай! — Я уступаю, зная,
Что твой змеиный рай — бездонной скуки ад.
Под именем рая кроется – инфернальная сущность, и это стирает строгие границы, снимает формальное противопоставление.
Причина такой метаморфозы — в том, что возлюбленная из небесного создания превратилась в змею-искусительницу, изменила своей божественной сущности. Лирический герой чувствует перемену, сознает иллюзорность своего счастья, но Она все еще сохраняет свою власть над ним. Таким образом, в этом стихотворении антонимическая пара "ад-рай" передает раздвоенность мира поэта, трагический разрыв реального и кажущегося.
Впрочем, мотив разрыва, раздвоенности возникает и при одиночных употреблениях слов «ад» - «рай» — значения их связаны настолько тесно, что внутренняя антитеза возникает и без формального ее выражения.
Обрядовая лексика включает в себя слова, не имеющие принципиального значения в религиозной философии и мифологии, но определяющие культовую сторону религии. К ним отнесем следующие разряды слов:
1) названия обрядов и церковных служб: крещение, причастие, покаяние, панихида и др.;
2) названия церковной утвари, принадлежностей культа: алтарь, Псалтырь, ладан, риза др.;
3) названия церковных помещений: церковь, собор, храм, келья и др.;
4) названия церковно-религиозных праздников: Пасха, Вербное Воскресенье, Рождество, Крещение, Воскресение.
Такое обилие обрядовой лексики свидетельствует о глубоком знакомстве автора с этой стороной религии. Все эти слова употреблены в своем прямом, словарно закрепленном значении при описании религиозных обрядов.
§4. Пласт библейских топонимов и антропонимов
в произведениях А.Блока.
Имена собственные (топонимы, антропонимы и теонимы) составляют сравнительно небольшую группу со своеобразными функциями. Чаще всего использование имени выполняет роль аллюзии - отсылки к фрагменту Библии. Таковы названия местностей - Галилея, Вифлеем; имена - Саломея, Магдалина, Иуда Искариот, Иоанн.
Однако в том случае, когда имя становится символом, в одном слове соединяются разные функции, оно становится самостоятельным образом-мифологемой. Из имен библейского происхождения такими являются Иисус Христос и Мария. Оба имени входят в синонимические ряды, выстроенные различными сюжетами в Библии. Ядром такого ряда служит само имя, включающее суть, напоминающее обо всей совокупности сюжетов. Синонимические замены имеют гораздо более узкое значение, подчеркивают только одну черту и проводят параллели с одним эпизодом.
Иисус Христос — центр христианской религии, наиболее универсальный образ. Это и земное воплощение божества, синтез человеческого и божественного начал, и символ христианства как религии, и обозначение веры в бога вообще. Но обычно, как это свойственно поэзии Блока, значения сливаются в одном слове, а трудность их точного определения дополняется необычными сочетаниями имени с другими словами в тексте. Чаще всего необычен подбор эпитетов: "полевой", "сжигающий", "невоскресший", "в цепях и розах", "в белом венчике из роз".
Два последних эпитета по праву считаются наиболее загадочными; понять, почему Христа сопровождают розы, практически невозможно, христианская поэтическая и живописная традиции не соединяют эти два образа. Попытка же объяснения через символические значения образов весьма затруднительна из-за множественности их символических значений и отсутствия указателей на направления поисков. Нам достаточно достоверным представляется предположение, что сопутствующая Христу роза заняла место терна, прибавив, таким образом, к шипам прекрасную оболочку. Исходя из такого понимания, следует признать розу обозначением одной из излюбленных блоковских мифологем "радость- страдание"
В качестве замен имени Христа используются традиционные образы: младенец, ребенок, Сын Человеческий — подчеркивание человеческого начала в Христе.
Своеобразно употребление слова "мессия" (греч. "спаситель") — признанное и освященное религиозной традицией наименование Христа. Поэт же помещает его в совершенно иной контекст:
Черный уголь— подземный мессия,
Черный уголь — здесь царь и жених.
Но не страшен. Невеста Россия,
Голос каменных песен твоих.
(«Новая Америка», 2 декабря 1913г.)
В стихотворении с мессией сравнивается черный уголь – символ промышленного бума при капитализме. Но с другой стороны подземный, то есть инфернальный, владыка становится спасителем и властелином страны. Но если Россия для поэта - действительно Невеста, то этот черный бог — мнимый жених, имеющий власть, но не властный над душой.
Сходным образом ведется построение образного ряда вокруг имени Марии - богоматери. Она также отражает идею очеловечивания божества, но в женственной ипостаси, н потому по семантике близка идее Софии. Для Блока она заключена в первую очередь в любимой женщине, и, чтобы снять противоречие, в ряде случаев он фактически отождествляет богоматерь и земную женщину. Поэт сам указывает на их сходство:
Как лицо твое похоже
На вечерних богородиц,
Опускающих ресницы,
Пропадающих во мгле...
(«Ты проходишь без улыбки...»)
Слитный образ в стихах имеет множество синонимических наименований: Жена, Невеста, Дева, богородица кроткая— названия, содержащие идею священного брака, мирового синтеза; царица, царевна, Владычица Вселенной, Звезда, Заря — подчеркивание неземной сущности. Само имя Мария появляется достаточно редко — в цикле "Итальянские стихи"— с синонимом "мадонна". Католическая традиция понимания и художественного отражения этого образа наложила свой отпечаток и на то, как изобразил его поэт. Мадонна в его восприятии светла, но не свята: